Освободился зал в Мар-дель-Плата, и мы с Шацкелем Поливой отправились туда. В поезде он сказал:
Возможно, вам покажется это странным, но здесь, в Аргентине, коммунизмразвлечение для богачей. Бедняк не может оказаться членом компартии. Не спрашивайте меня почему. Вот так, и все. Обеспеченные евреи, владельцы вилл в Мар-дель-Платасобственно, именно они и придут на вашу лекцию, все леваки. Кстати, сделайте мне одолжение, не говорите сегодня о мистике. Им до нее дела нет. Они без конца болтают о социальной революции, хотя, если такая революция произойдет, сами же станут ее первыми жертвами.
А разве это не мистика?
Возможно, но мне бы не хотелось, чтобы ваша лекция провалилась.
Я послушался совета Поливы и не стал говорить о нематериальных силах. В конце выступления я прочитал один из своих юмористических рассказов. Когда я предложил задавать мне вопросы, встал один старик и спросил о причинах моего увлечения сверхъестественным. Вскоре вопросы на эту тему посыпались со всех сторон. В тот вечер богатые евреи Мар-дель-Плата продемонстрировали неподдельный интерес к телепатии, ясновидению, дибукам, предчувствиям и перевоплощению. «Если существует жизнь после смерти, почему убитые евреи не мстят нацистам?» «Если есть телепатия, зачем нужны телефоны?» «Если можно мысленно влиять на неодушевленные предметы, почему хозяева казино получают такие высокие прибыли, хотя их шансы на выигрыш лишь ненамного выше шансов посетителей?» Я отвечал в том смысле, что, если бы наличие Бога, души, загробной жизни, особой силы провидения и всего остального, что имеет отношение к метафизике, было научно доказано, человек лишился бы своего величайшего дарасвободного выбора.
Ведущий объявил, что следующий вопроспоследний, и какой-то молодой человек спросил:
А у вас есть собственный опыт такого рода? Вы сами когда-нибудь видели привидение?
Все мои столкновения с подобными явлениями всегда можно было истолковать по-разному, ответил я. Ни одно из них не могло служить абсолютным доказательством. И однако, моя вера в нематериальное со временем только окрепла.
Раздались аплодисменты. Я начал раскланиваться и благодарить аудиторию за внимание и вдруг увидел Ханку. Она сидела в зале и хлопала. На ней было все то же черное платье и черная шляпа, в которых она всегда являлась на наши свидания. Она улыбнулась и подмигнула. Я остолбенел. Неужели она последовала за мной в Мар-дель-Плата? Я снова взглянул в ее сторону, но ее уже не было. Очевидно, это была галлюцинация. И продолжалась она всего лишь миг. Но я не забуду этот миг до конца своих дней.
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Гарри Бендинер проснулся в пять утра, чувствуя, что для него ночь кончиласьсегодня ему уже не уснуть. Ничего необычного в этом не былоон просыпался по десять раз за ночь. Несколько лет назад ему сделали операцию на предстательной железе, но, увы, это не уменьшило постоянного давления на мочевой пузырь. Раз в час, а то и чаще ему приходилось вставать по нужде. Даже его сны вращались вокруг этого. Гарри вылез из кровати и на дрожащих ногах потащился в уборную. Возвращаясь, он вышел на балкон. Слева виднелись небоскребы Майами, справа рокотало море. За ночь стало немного прохладнее, но воздух все равно оставался по-южному теплым. Пахло рыбой, нефтью и еще, пожалуй, апельсинами. Гарри долго стоял на балконе, наслаждаясь прикосновениями океанского бриза к потному лбу. Хотя Майами-Бич давно уже превратился в большой город, Гарри по-прежнему мерещился Эверглейдз, запахи его трав и болотных испарений. Иногда посреди ночи хрипло кричала чайка. А порой волны выбрасывали на берег скелет морской щуки или даже остов небольшого кита. Гарри Бендинер посмотрел в сторону Голливуда. Давно ли эти места были совсем дикими? Всего за несколько лет здесь выросли многоэтажные дома, гостиницы, рестораны, магазины. Даже посреди ночи по шоссе мчались автомобили. Куда спешат все эти люди? Или они вообще не ложатся спать? Какая сила влечет их? «Нет, это уже не мой мир. Когда тебе за восемьдесят, ты, можно сказать, покойник».
Он облокотился на перила и попытался припомнить свой сон. Вспомнилось только, что никого из тех, кого он видел во сне, уже не было в живых. Очевидно, сны не признают смерти. Во сне все три его жены, сын Билл и дочь Сильвия были живы. Нью-Йорк, местечко в Польше, где он родился, и Майами-Бич слились в один город. Он, Гарри-Гершель, был и взрослым, и одновременно мальчиком, ходящим в хедер.
Гарри закрыл глаза. Почему сны так быстро улетучиваются? Он помнилчасто со всеми подробностямисобытия семидесяти- или даже семидесятипятилетней давности, а сны, приснившиеся этой ночью, таяли, как пена. Какая-то сила сразу же вырывала их из памяти. Одна треть нашей жизни умирает еще до того, как мы сами сходим в могилу.
Гарри опустился в пластиковый шезлонг и посмотрел в сторону океана, на восток, где скоро займется новый день. Было время, когда каждое утро, особенно летом, он бегал купаться, но теперь его в воду не тянет. В газетах пишут об акулах-людоедах, да и других морских тварей, чьи укусы могут иметь малоприятные последствия, тоже хватает. Теперь он вполне обходился теплой ванной.
Гарри принялся думать о бизнесе. Он прекрасно понимал, что от денег ему уже мало проку, но нельзя же постоянно предаваться размышлениям о бренности всего сущего. Проще думать о практических вопросах. Акции поднимались или падали. Дивиденды и другие поступления нужно было помещать в банк и заносить в учетную книгу для уплаты налога. Надо было платить за квартиру, свет и телефон. Раз в неделю к нему приходили убираться и гладить белье и рубашки. Время от времени требовалось сдавать костюм в чистку, а ботинкив ремонт. Приносили письма, на которые приходилось отвечать. Хотя в течение года в синагогу он не ходил, на Рош Хашана и Йом-Кипур надо было все-таки где-то читать молитвыиз-за этого ему без конца присылали всякие обращения с призывами помочь Израилю, иешивам, Талмуд Торам, домам для престарелых и больницам. Каждый день он получал кипу совершенно бесполезной корреспонденции, но прежде, чем выбросить, ее нужно было по крайней мере проглядеть.
Так как он решил не заводить ни жены, ни домработницы, ему самому приходилось заботиться о пропитании и через день ходить за покупками в соседний магазин. Обычно он покупал молоко, домашний сыр, фрукты, консервированные овощи, рубленое мясо, иногдагрибы, банку борща, фаршированную рыбу. Разумеется, он вполне мог бы позволить себе роскошь иметь прислугу, но ведь они бывают воровками. Да и чем бы занимался он сам, если бы все за него стали делать другие? Он хорошо помнил, что сказано в Гемаре: безделие ведет к безумию. Возня у плиты, посещение банка, чтение газетособенно финансовых отчетов, час или два в офисе Меррилл Линч перед табло, на котором высвечивались результаты торгов на Нью-Йоркской бирже, все это помогало сохранить бодрость. Недавно ему установили телевизор, но он редко его смотрел.
Соседи по дому часто, причем с явным неодобрением, спрашивали, зачем он делает сам то, что могли бы сделать за него другие. Было известно, что он богат. Ему все время давали советы: переезжайте в Израиль; поезжайте летом на горный курорт; женитесь; наймите секретаршу Он приобрел репутацию скряги. Ему все время напоминали, что «туда с собой ничего не унесешь», да еще таким тоном, как будто это было потрясающее открытие. В конце концов он перестал посещать собрания жильцов и их вечеринки. Каждый надеялся что-нибудь из него выудить, но он точно знал, что, если бы что-то понадобилось ему, никто не дал бы и цента. Несколько лет назад, сев в автобус, следующий из Майами-Бич в Майами, он обнаружил, что ему не хватает двух центов на билет. С собой у него были только двадцатидолларовые банкноты. Ни один человек не вызвался дать ему недостающие два цента или хотя бы разменять одну из его купюр. В результате водитель заставил его сойти.
На самом деле ни на каком курорте ему не было так комфортно, как у себя дома. Еда, которую подавали в отелях, была чересчур обильной и не такой, к какой он привык. Только он сам мог проследить, чтобы в ней не было соли, холестерина, специй. Кроме того, летать на самолете или трястись на поездеслишком утомительно для человека с таким слабым здоровьем. Что касается женитьбы, то в его возрасте она не имела никакого смысла. Женщинам помоложе требуется секс, а жениться на старухе ему самому не хотелось. Выходило, что он обречен на одинокую жизнь и одинокую смерть.