Мне с вами удивительно легко. Такое ощущение, что мы знакомы много-много лет.
Так оно и есть, сказала Эмма. Спасибо вам, Максим Михайлович, за этот день. За ваш город. И за этот вечер. Здесь у вас другой мир, но он меня не пугает. А ведь я боялась ехать. Я думала об опасностях, которые меня будут подстерегать на каждом шагу, рассмеялась. Да, да, яужасная трусиха. Борюсь с этим недостатком постоянно. Раз в месяц выезжаю куда-нибудь с острова. Делаю это не для себя даже, а для Винсента.
И в Москву вы ради него приехали? спросил Максим, желая услышать отрицательный ответ. Но Эмма сказала:
Да. Я приехала сюда по его просьбе, отвернулась к окну. Воцарилось молчание. Максим не решался заговорить первым. Во время поездки по Москве между ним и Эммой возникла невидимая связь, разрушать которую ему не хотелось. Он не мог объяснить свои чувства, не мог охарактеризовать их, да и не собирался этого делать. Он понимал, что прежде с ним ничего подобного не происходило. И даже воцарившееся молчание не гнетет, а наполняет этот миг особым значением.
Я рада нашему такому странному, неожиданно долгожданному знакомству, сказала Эмма, глядя в окно. Я о вас думала много. Непрестанно думаю с той первой встречи, повернула голову. Меня ваши глаза преследовали. Злые глаза безжалостного мальчишки. А сейчас они другие. В них я вижу растерянность и нежность. Вы влюбляетесь в меня, Максим Михайлович. Влюбляетесь сами того не подозревая, вздохнула. Но и я. Я тоже влюбляюсь в вас. Сопротивляюсь этому изо всех сил Из последних сил. Так можно сказать?
Да, проговорил Максим еле слышно.
Винсент был прав: это путешествиесамое опасное изо всех, которые я совершила.
Думаю, вы зря преувеличиваете опасность, сказал Максим. С моей стороны вам ничто не угрожает. Я Бред какой, Максим провел рукой по лицу. Не слушайте меня, Эмма. Давайте забудем про все условности и будем говорить так, словно мы давние друзья. Нам хорошо вместе. Я рад вас видеть. Рад слышать ваш голос. Расскажите о себе. Как вы жили все эти годы? Расскажите о своих мечтах, о своем острове. Будем говорить обо всем, кроме наших неожиданных чувств, чтобы не зайти в тупик.
Не станем открывать запретную дверь, улыбнулась Эмма. Что ж, весьма разумное решение. Весьма
А, хотите, я вам стихи почитаю? спросил Максим неожиданно для самого себя.
Вы пишите стихи? Эмма посмотрела на него с интересом.
Да, ответил Максим. Но об этом никто не догадывается. Я ведь не похож на сентиментального юнца.
Нисколько, подтвердила Эмма. Тем фантастичнее должны быть ваши сочинения. Читайте.
Сетунь, Сетунь, ты не сетуй. Я не сетую совсем, проговорил он, глядя на Эмму. Должен вам объяснить, что Сетуньэто один из районов Москвы.
Ах, Максим Михайлович, да зачем же вы мне стихи объяснять взялись? воскликнула Эмма обиженно. Стихи никогда объяснять не нужно. Пусть слушатель представляет все, что ему вздумается. Я решила, что Сетуньэто ваша возлюбленная. А вы Читайте. И не останавливайтесь больше. С самого начала читайте.
Воля ваша, сказал Максим. Читаю с самого начала. Стихи.
«Сетунь, Сетунь, ты не сетуй. Я не сетую совсем,
Сетунь, Сетунь, осень в сетку, возвращенье старых тем.
На платформе люди в форме ты да я, да дождь ночной.
Все мы чуточку не в формене спешим попасть домой.
С лиц соскальзывают тени. На мгновенье, на мгновенье.
Ночь нам дарит просветленьеэлектрички луч шальной.
Кто-то тонет в мелкотемье, кто-то полнит мир презреньем,
Кто-то примеряет мненья, кто-то просто глух и нем.
Кто-то, кто-то, кто-то, кто-то, кто-то, кто-тогрохот шпал
Двери. Свет. Твой взгляд короткий. Вот и все. Конец. Вокзал»
Грустно, сказала Эмма. Посмотрела на Максима. А веселые стихи у вас есть?
Есть, ответил Максим. Подался вперед, проговорил тоном заговорщика:
«Меня корят, меня бранят,
За то, что все еще влюбляюсь.
Преклонный возраст, говорят.
Да. Это правда: преклоняюсь!»
Это не про вас, а про Винсента, сказала Эмма с улыбкой.
Открою вам тайну, это не мои стихи. Их написал замечательный поэт Василий Фёдоров. Есть у него строчки: «Я в мир пришел не для страданья, пришел для счастья и любви». Прочитав их, я решил быть счастливым.
Получилось?
Сегодня я могу ответить на этот вопрос утвердительно, сказал Максим. Сегодня особенный день. Я бы сказал переломный. Надеюсь, что все плохое нас оставит в покое, уступив место свету и радости. Все у нас получится. Я уверен. Эта моя уверенность становится крепче с каждой минутой.
Вы говорите о нашем предложении? спросила Эмма удивленно. Неужели вы хотите его принять, не узнав даже, что это за предложение?
Простите мою бестактность, Максим хлопнул себя ладонью по лбу. Я сейчас говорил о своих делах, о своей компании, забыв о том, что вас сюда привело не простое любопытство, а важное дело.
Мое дело потерпит, сказала Эмма. Мы обсудим его завтра. Вы же не будете возражать против нашей встречи.
Не буду. Я буду на ней настаивать, ответил он, разглядывая ее. Она смутилась, потупила взор.
Засиделись мы с вами, Максим Михайлович. Проводите меня.
Я ждал этих слов и боялся их услышать. Мне не хочется вас отпускать. Не хочется расставаться с вами, сказал он со вздохом. Эмма посмотрела, виновато улыбнулась.
Я знаю, чувствую это, поднялась. У нас с вами впереди еще два дня.
Еще два дня, повторил Максим. А что потом?
Все будет зависеть от вас, Максим Михайлович, ответила она.
А могу я уже сегодня что-то предпринять? спросил он, преградив ей дорогу.
Да. Отвезите меня домой, сказала она.
Слушаю-с, моя госпожа, проговорил Максим, сделав шаг в сторону, чтобы Эмма смогла пройти к выходу.
Он еле сдержался, чтобы не прижать ее к груди, не расцеловать. Мысль о том, что впереди еще два дня, остановила его. Максим решил, что не нужно спешить, чтобы все не испортить. Он знал, что Эмма сама бросится в его объятия, как это много раз делали другие.
Он прекрасно понимал, что Эмма не такая, как все, но был уверен, что святых нет. Человек греховен по своей природе. Победить вожделение не удается почти никому. Максиму лишь нужно запастись терпением, не провоцировать Эмму, во всем ей потакать и ждать ответных чувств.
Если бы Максим знал, что все пойдет не так, как он нафантазировал, он бы ни за что Эмму не отпустил. Но он не был прозорливцем. Он проводил ее до отеля, поцеловал руку и уехал, пожелав ей доброй ночи.
Утром Максим пришел в офис в приподнятом настроении.
Как наши дела? спросил он у Стаса. Вместо ответа тот протянул ему конверт. Максим сразу понял, что это послание то Эммы. Только она могла подобрать такой красивый конверт, чтобы сообщить ему что-то неприятное.
Фиаско, господин Алексеев, сказал Максим. Взял конверт, пошел к себе. Сел за стол. Зачем-то прочел письмо вслух.
Господин Алексеев, писала Эмма ровным, красивым почерком. Обстоятельства сложились так, что я не могу долее оставаться в Москве. Благодарю вас за удивительное, незабываемое время, которое мы с вами провели. Мы с Винсентом будем рады вновь вас увидеть на Святой Елене. С уважением Эмма.
P.S. Не думайте, что я забыла про дело, которое привело меня к вам. Все необходимые документы я передала вашему секретарю. Если наше предложение вас заинтересует, дайте нам знать. Искренне ваши, Винсент и Эмма Проскурин.
Максим поднялся, распахнул дверь. Спросил у Стаса:
Где документы?
Какие? растерялся он.
Те, что она тебе передала, ответил Максим, буравя Стаса взглядом.
Нам сегодня принесли только письмо, сказал тот растерянно.
А что было вчера? спросил Максим. Вспоминай.
Да, обрадовался Стас. Дама вручила мне документы, сказала, чтобы я вам их отдал тогда, когда вы сами об этом попросите. Да, точно. Я их убрал в сейф. А в журнал входящих документов написал: дело под именем Дама.
Хватит болтать. Давай документы, приказал Максим. Стас протянул ему увесистую папку, сказал:
Судя по весу, дело стоящее.