В-в-в, содрогается Алла, голая, с розовыми складками от простынь на боку. Она пытается открыть глаза, стоя на краю маленького бассейна, деликатно защищенного от посторонних взглядов забором нашего домика. Ей холодно смотреть на воду, но вода теплее воздуха.
Возьми меня в воде на ручки, бормочет она, садится и с ворчанием соскальзывает вниз.
Вчера мы, кажется, немного сошли с ума. Отправились после неумеренного ужина в Хуахин как таковойпара десятков кривых улиц, состоящих из магазинчиков и баров с девочками. Зашли в винную лавку, где за запотевшим стеклом холодильника смутно золотилась пара-тройка бутылок чего-то хорошего. Ведь Италия! Якобы Франчакорта! Надеюсь, такие вещи они тут подделывать не умеют?
Бокалы и бутылки мы поставили на край бассейна, с желанием оттуда не выходить. Но никому не советую заниматься любовью прямо в водеэто смешно и забавно, и только. В нашем садике для этого есть беседка среди кустов у края бассейна.
Тьма вокруг, дрожь подсветки на ветках, свисающих к воде, и толстое, да, толстое тело этой Аллы, которая бормочет, что вот такие женщины лучше относятся к этому своему телу и получают больше удовольствия.
Я хочу, чтобы нас видели с балконов «Хилтона» за оградой, говорит она. И слышали, как мои мягкие части шлепаются, шлепаются о твой живот. Ах, какой звук Прелесть.
Для этого тебе надо спилить вон то дерево. Здесь все продумано. Ничего они со своих балконов не видят. Но знают, что мы здесь есть и именно этим и занимаемся. И пусть сдохнут от зависти в своем паршивом «Хилтоне».
В общем, вчера всего этого было все-таки многовато, а сейчас, утром, мы с ней смотрим на капельно-жемчужный мир вокруг и пытаемся открыть наконец на него глаза.
Утро туманное, утро седое, тихим голоском пытается пропеть она, лежа на воде. Нивы печальные, сне-егом покры-тые
И начинает смеяться.
Завтра последний день, а потом мне надо на самолет, выговаривает она наконец.
И только в этот момент я вспоминаю, что вчера даже здесь, на юге, в этом Хуахине, пара улиц была как-то уж слишком похожа на речки. Ну, хорошо, вода должна сливаться в море Но до аэропорта, куда с определенного момента ведет приподнятая над землей скоростная эстакада, еще надо сначала ехать по обычному шоссе. Оно хоть здесь, на юге, а там, на севере Севернее аэропорта
Там целые кварталы Бангкока превратились в реки и озера, узнаю я из местного интернета. Премьер-министр, только что вступившая на пост милая женщина, что-то пытается говорить и заявлять, комитеты местных жителей зовут армию и требуют взорвать какие-то дамбы, но от премьера в любом случае никто ничего особенного не ждет. Потому что ничего подобного в стране не происходило уже много десятилетий.
Мои встречи в Бангкоке, как я и ожидал, отменены или под вопросом.
Мы, конечно же, идем на завтрак.
Сават ди ка! бросается на нас онаили оно, чуть не прикасается ко мне цепкой рукой, что в Таиланде почти невероятно.
Алла тихо смеется. А я смотрю на это странное создание, которому отвешиваю чуть более низкий, чем следовало, поклон, смотрю уже несколько другими глазами.
И вижу то, чего не видел раньше.
Мне нужно в город, может быть, чересчур сухо говорю я Алле ближе к концу завтрака. Встретимся под зонтиком?
Очень хорошо, отвечает она с облегчением. Я только подумала, что так все-таки нельзявместе и вместе. Надо отдышаться и как-то прийти в себя.
До того как пойти в город, я перегоняю машину от подтопленной уже гостиничной стоянки поближе к шоссе, поскольку оно достаточно высоко, вода с него сливается в довольно неплохие канавы. Пятьсот метров. Сумку как-нибудь дотащу Даже если по щиколотку в воде.
А теперьглавное.
Дорогая Алла, когда ты надеваешь эти твои филологические строгие очки Да даже и когда не надеваешь, и твои глаза над закругленным носом смотрят на мир затуманенным, но очень чувственным взглядом То ты, к моему удивлению, замечаешь вещи, которые местным жителям интересными не кажутся.
Что ты там сказала, дорогая Алла, про этого трансвестита, или «трансвика», как их называют наши растущие в Таиланде дети из вот этих семидесяти тысяч здешних соотечественников?
Для начала:
«А что же, интересно, не так с этой клюшкой?» Хорошо. Но дальшелучше: «Я знаюона не человек».
И я, конечно, нашел объяснение: нет, человек, но принадлежащий к довольно распространенному в Таиланде «третьему полу». А надо было слушать Аллу. «Она нас не съест? спросила она меня в первый же день. Однако и зубы же у нее»
И через пару дней: «А как она открывает эту свою жуткую пасть У нее что, искусственная челюсть?»
Ну, мало ли что болтает глупая женщина, впервые попавшая в Азию. Я бы так и продолжал над ее открытиями смеяться, если бы сегоднятолько что, пять минут назадне догадался посмотреть на это местное создание чуть внимательнее, чем допустимо по тайским правилам вежливости. Например, когда оно в очередной раз улыбнулось нам, распахнув рот. Искусственная челюсть, ты говоришь, Алла?
Но искусственных челюстей с двумя рядами зубов не бывает.
В городе я сначала поговорил с таксистамитеми, кто может что-то сказать по-английски. Слово «кап» я произнести могу, но все прочее, к сожалению, посложнее.
Для Аллы я заказал на завтра здоровенный внедорожник, несмотря на уверения водил, что в ближайшие три дня до аэропорта, «скорее всего», с юга доехать будет возможно и на обычной машине.
Еще я узнал, что шоссе в обратном направлении, в Малайзию, почти в полном порядке, хотя ехать из-за луж кое-где придется медленно. Вдобавок умных много, те, кто еще может убежать от воды, движутся по той же дороге и в том же направлении. Бегут на юг попросту.
Так что в худшем случае Аллу можно будет вывезти отсюда даже через Малайзию. Купить ей билет из Куала-Лумпура Это будет дешевле, чем мне обошлась неделя в домике с бассейном, даже при всех возможных скидках в дождливый сезон, превратившийся в сезон тотального бедствия.
Нижняя часть Хуахина, между пока еще свободным шоссе и морем, тихо превращалась в озеро. Просто этого никто всерьез не замечал. Подумаешь, проблемана севере все куда хуже.
Я прошлепал по воде в магазин, который посоветовали мне умные таксисты. Они почему-то не удивились моему пожеланию. И нашел там человека, которого они рекомендовали. Он тоже не удивился моей просьбе.
Если бы я был дома, в Малайзии, то спрашивал бы материалы об асвангах. Эти создания летают по ночам среди деревьев и сельских домиков на сваях Собственно, чаще всего летает отдельная от тела голова, и дас большими зубами. И они пьют кровь зазевавшихся. Но утром их можно не бояться. Здесь, однако, совсем не Малайзия. В книге о тайской магии, которую мне выдали (альбом с иллюстрациями за немалые деньги), асвангов нет. Зато более половины туто знаменитой магии из Исана.
Черная, кхмерская магия с северо-восточных гор; вы думаете, что Исанэто место, откуда в Бангкок, Паттайю и прочие места прибывают высокие девушки с почти европейскими лицами. Да, но тут надо добавить, что прочие девушки для услуг смертельно боятся их, потому что если поблизости есть хоть одна настоящая ведьма из Исана Но в любом случае север страны уже отрезан от мира водой, и там Там может происходить что угодно.
Но вдобавок ведьмаэто просто женщина, которая в Исане, впрочем, очень многое может. В том числе летать.
Я посмотрел сквозь стеклянную стену магазина на мостовую, ставшую речкой между двумя тротуарами, и продолжил чтение.
Зубы, мне нужны зубы. И вот вампхи. Это в сущности дух, нежить в теле, которое только что было нормальным, человеческим. Зубы у пхи в разы больше обычных, людских, они одним укусом вырывают у человека печень. Но здесь, как в Малайзии, в основном летают лишь головы. Впрочем, нет, кахамвот этот летает весь. А это что такое? Аса, асавани. Здравствуйте, асванги. Это ведь вы.
Вот книга уже близится к концу, и ничего нужного мне, но вотчто такое? Это совсем не летающие головы. И вообще, ведь асванги не живут среди людей, эти создания прилетают из джунглей, у них там гнездо. А здесь Вот оно.
Мэнак, сказал я в пустоту магазина, уставленного книгами. Это же мэнак. Привет тебе, друг мой. Сават ди кап.