Никак нет! Так точно! выпучив глаза, выдал обычный в армии каламбур сержант.
Пизда ему! прошептал тихо Чика, имея в виду прокурора. Ведь это ж он, гандон, меня в армию упрятал! Ну, вот пойдет теперь по изоляции на этапе, падла! Уж лучше б на пожизненном сидеть, чем год еще в этом ебнутом дурдоме!
Так генерал же запретил! шепнул ему Кузя.
Хуйня! отмахнулся Чика. Вот насажу его ночью на перо, да и застынет он на ноже, как сало ебаное!
Сынок! Ну, ты тут не стесняйся! обратился ласково Говненко к прокурору. Твой взвод второй, лейтенант Оболенский по просьбе моего корнета взял тебя под свое крыло. Милости просим, если что звони!
Достав из второго кармана еще одну фляжку, Николай пизданул, отрыгнул, перданул и, почесав с шумом жопу меж булок, развязным шагом прошел мимо хищно улыбающегося Чики в самый конец строя химиков. Гелендваген так и остался припаркованным как будто так и надо, на площадке перед казармой.
Вольно! скомандовал генерал и, выпятив пузо, и взявшись за рукоятку сабли, гордо попиздил пешочком мимо строя в сторону штаба.
В это же время из казармы вышел огромный мускулистый негр-великан, совершенно лысый, с бородой-эспаньолкой, и одетый только в обтягивающие плотно ягодицы короткие кожаные шорты и начищенные до блеска хромовые фашистские берцы.
Гигант был накачан как один из легендарных трехсот спартанцев, и казалось, что нет ни грамма жира на его могучем теле настолько были проработаны даже самые мелкие и незначительные из всех составляющих массу рельефных атлетических мышц.
Могучую грудь негра стягивали трещащие по швам толстые кожаные ремни, на руках он носил напульсники с заклепками, а на голове его гордо сидела фашистская кожаная фуражка СС, с окрашенным в радужный цвет не менее гордым нацистским орлом. Из соска правой груди африканца торчало увесистое золотое кольцо, а еще два кольца, чуть поменьше, были у него в левом ухе, и последнее, с висюлькой в виде сердечка в правом.
Ебать мордоворот! выпучил глаза новоприбывший Николай, совсем не подумав, что пизданул это громко, и страшный негр его услышал. Надеюсь, он людей не ест?
Ой, мама, роди меня обратно! А ты прикинь какой у него хуй?! совершенно охуев от зрелища, ляпнул первое, что пришло в голову, в ответ прокурору Волк.
На правом плече гигант носил ярко-красную повязку, на которой был вышит белый круг, а внутри круга были два красноречиво скрещенных черных щита и копья Марса.
Ну, наконец-то! заревел сержант, увидев негра. Явился, Чунга-Чанга, мать твою за ногу да об стенку! Ну вот ты хули встал в дверях, мудак, опять все про бананы-пальмы думаешь?!
Тот никак не отреагировал на слова Бича, глядя перед собой немигающим, гордым взглядом настоящего бесстрастного африканского воина, каким-то неосмысленным, стеклянным и непередаваемо царственным и величественным. Создавалось впечатление, что черный атлет уже от души покурил нечто очень в стране запрещенное, и что не вся срезанная утром на уборке территории конопля дошла до полкового лекаря, лейтенанта Перца.
Ну вот, опять двадцать пять! ругнулся Бич. Мамбуда! Я к тебе ведь обращаюсь чудовище ты ебнутое! Ты что, совсем, что ли, нихуя не вкуриваешь, замарашка немытая?! Взял барабан и бегом беги в строй, и живее, живее, дебила кусок! Вот дал нам Секач барабанщика ж, пидар
Забрав у пьяного Харитона барабан, негр неторопливо встал справа от сержанта первого взвода, совершенно отрешенный от всего сущего и витающий где-то в мире иллюзорных африканских духов.
Рота, равняйсь! Смирно! гаркнул Бич. В походную колонну!
По этой команде сержанты покинули общий строй и, топая берцами по асфальту, слаженно встали каждый в двух шагах перед своим взводом, левым боком к нему.
Повзводно!
Теперь сержанты одновременно повернулись лицом к Бичу.
Первый взвод направляющий, левое плечо вперед, шагом марш!
А-а-а, палалайя! завопил высоким голосом негр и прямо голыми руками начал громко нахуяривать нечто несуразное на барабане.
В ту же секунду рота слаженным шагом направилась в сторону столовой, и едва не отстали только стушевавшиеся на секунду молодые запахи.
Где-то на середине пути Бич скомандовал:
Строевым марш!
По этой команде все военнослужащие подразделения одновременно и одинаково начали высоко поднимать свои ноги, очень сильно оттягивая вперед носок, и ставить их твердо потом с гулким топотом на полную ступню на асфальт.
Вместе с этим все начали совершать определенные движения руками, а именно: вперед сгибая их в локтях так, чтобы кисти поднимались выше пряжки пояса на ширину ладони, а локоть находился на уровне кисти руки, назад до отказа в плечевом суставе.
Все вместе это было похоже на торжественный марш, что Боре приходилось видеть каждое девятое мая на параде по телеку, но сам он так ходить еще ни разу в жизни не пробовал. Получив несколько пинков в пятку от шагающего сзади солдата, Боря быстро уяснил, что от него требуется и тоже начал, как умел, старательно чеканить шаг.
Комичнее всего смотрелся в роте бухой контрактник Харитон, который вывалился вскоре из общего строя и шкандыбал где-то сбоку, выделывая при этом настолько невероятные пируэты ногами, что можно было принять его то ли за надежду российского балета, то ли за сбрендившего экзотического павлина.
Спустя какое-то время рота добралась до столовой. Это было покрашенное желтой краской двухэтажное здание с решетками на окнах, перед парадным входом в которое стоял высокий плотный офицер с пистолетом и огромным блестящим значком на груди. «Дежурный по части» присмотревшись, прочитал надпись на знаке Боря.
Огромные деревянные двери, что вели в средоточие еды армейки, сверкали как ворота в рай и словно приглашали Борю миновать их поскорее и срочно что-нибудь сожрать.
Рота, стой! скомандовал Бич, когда рота выстроилась в том же порядке, как недавно перед казармой, перед столовой.
Мамбуда прекратил стучать свой марш и, сделав еще два шага на месте, солдаты остановились.
Равняйсь, смирно! прокричал Бич. Равнение на середину!
Приложив руку к башке, он строевым шагом прошел до офицера со значком и встал навытяжку за два шага до него. Посмотрев на Бича, как на сбрендившее шимпанзе, тот тоже с небольшой ленцой угрюмо взял под козырек.
Товарищ майор! начал доклад сержант. Личный состав роты спецназа прибыл для приема пищи! Заместитель командира взвода РХБ защиты, сержант Биченков!
Вольно! скомандовал дежурный и убрал руку от головы.
Вольно! продублировал Бич, крутанувшись на каблуках лицом в сторону роты и тоже убирая руку.
Заложив руки за спину, майор прошелся вдоль строя и спросил:
Ну что, гомосеки, никак пожрать приспичило?
Так точно! дружно ответила рота.
Вот только жрете да жрете, да как вы все уж заебали поморщился дежурный. Вам только лишь бы курдюки свои набить, а толку нет с вас нихуя. Да будь моя воля то я бы всех вас в клинику сдал, для опытов! Голодранцы окаянные. Ну, хули с вами сделаешь, идите, жрите, раз приперлись, твари!
Справа в колонну по одному марш! приказал Бич, и рота неспешной вереницей потянулась в столовую, достаточно отработанным движением снимая при входе в здание головные уборы с чанов.
Ворота в рай становились для Бори все ближе и ближе, и он уже в нетерпении даже сглатывал слюну Но каковым же было его удивление, когда, вместо положенных в столовой вкусных ароматов, войдя в нее, он вдруг почувствовал отвратительный запах душистого и свежего дерьма!
Амбре было настолько омерзительным, что начали слезиться глаза, появился вдруг кашель, и данное зловоние было уместно больше для какого-нибудь деревенского сортира, нежели для места общественного питания аж целого полка солдат.
Увидев растерянность новобранца, к нему подошел ефрейтор Чика и по-отечески похлопал его по плечу.
А ты че думал, ептель? Что тебе тут харчи с ресторана давать будут и бабу с сиськами под стол подгонят?
А что мне, говно теперь год жрать, что ли? спросил в ответ совершенно охреневший от предстоящей перспективы Боря.