В ресторане сделалось шумно. Прощание на кладбище затянулось, все усталиот горя устаешь сильно и как-то тяжело, хочется лечь и спать. Но Катька понимала, что долг есть долг и последняя воля не просто так зовется волей. Она сидела за столом с Валентином Петровичем, несколькими близкими дедовыми друзьями и даже выпила рюмку водки, не закусывая. Игорь поехал на работу: не смог отпроситься надолго.
Катька опасалась, что вот сейчас-то и настанет время добротных речей, пересыпанных, как просом, «невосполнимыми утратами» и «глубочайшими соболезнованиями», однако и тут деду удалось ее удивить. Катьке все время казалось, будто он сидит рядом и подает реплики и именно поэтому разговор выходит таким непринужденным, звенящим и легким; фразы улетали с открытой веранды и растворялись, рассеивались, добавляли золотистости летнему дню. Черные одежды, да, но сейчас Катька различала ихвот антрацитовые пиджаки, вот платье цвета железной девятки, вот лакрица, а вот ночь. У нее самой была юбка фантомного черного и такая же блузкапризрак, мираж темноты, напоминание о том, что смертьи факт, и обманка.
Деду бы понравилось.
Вспоминали его работу, забавные случаи, трогательные моменты (хотя последних было не так уж многонежную часть души дед кому попало не демонстрировал). Говорили о поездках за границу, выставках и учениках. Катька в основном отмалчивалась: несмотря на то что слезы так и не пролились, в горле было колко и сухо. Она ограничилась одной рюмкой водки в самом начале: знала за собой, что пить как следует не умеет; не хватало расклеиться у всех на глазах.
Часа через два после начала поминок Валентин Петрович отозвал Катьку в сторону.
Если хотите уехать, Катерина Филипповна, так сейчас самый подходящий момент. Еще полчасикаи часть приглашенных перейдет, простите уж меня, в свинское состояние, а вам на это смотреть, наверное, не захочется.
Дед говорил, что художнику должны быть интересны все стороны человеческой натуры: и ангельские, и сатанинские. А я тогда штудировала энциклопедию о растениях и с ужасом спрашивала у деда, кого убил сатанинский гриб Вы правы, Валентин Петрович. Без зрелища пьяных поминок я как-нибудь обойдусь.
Дедов помощник легонько сжал ей руку.
Все будет хорошо, Катерина Филипповна. И напоминаю, что в пятницу в двенадцать нас ждет нотариус.
Да. Я думала, это больше времени займет. Пока документы оформят, пока найдется время для оглашения
По знакомству быстрее, вы же понимаете. За вами заехать?
Катька подумала и на этот раз отказываться от благ не стала.
Да хорошо.
Перед тем как уйти, она кое-что вспомнила:
Валентин Петрович, а как там дедовы питомцы?
За ними Мария Михайловна присматривает, как обычно. После оглашения будем решать, как быть. И вам нужно будет приехать.
Конечно.
Она понимала, что ей предстоит еще долгое прощание с дедомнужно разобрать его квартиру, понять, что он там понаписал в завещании (а сочинить дед мог что угодно, Катька в него верила), решить еще множество дел, и все этобез него.
Зато у нее есть собственный дом и Игорь. В доме она спрячется, как улитка в раковине, а Игорь придет с работы и обнимет ее. И станет немного легче.
Может, когда-нибудь и удастся смириться с тем, что люди внезапно смертны. Но определенно не сегодня.
Представительская машина дедахищный черный «Мерседес» смотрелась во дворе Катькиного дома странно. Как будто инопланетный корабль сел в деревне Большие Васюки, чтобы взять на борт плотника дядю Федора, который, оказывается, был шпионом с альфы Центавра.
Обласканная подозрительными взглядами мамаш с детьми и бабулек на лавочке, Катька скользнула на заднее сиденье.
Добрый день, Валентин Петрович, Мария Михайловна.
Добрый день, Катерина Филипповна.
Климанский сидел впереди, рядом с водителем, а домработница (главная по тарелочкам, как называла ее Катька) сзади. Мария Михайловна была уворована дедом из столовой в безвестном городке, куда Литке как-то ездил с лекциями, и прикипела к дому, словно добрый дух. Катька без нее квартиру не представляла. Что теперь с ними всеми будет
Ничего, пробормотала Катька, пристегиваясь. Как-нибудь
Мария Михайловна молча полезла в сумочку, достала оттуда сверток и сунула Катьке. Из свертка пахло: так пахло, что водитель повел носом и шумно вздохнул, но сдержался, не обернулся. Катька прижимала к животу еще теплый пирог, обязательный их с Марией Михайловной ритуал, и была близка к панике.
Что он придумал с этим завещанием проворчала домработница, словно продолжая давний разговор (а может, так и было). Ничего бы не писал, все отошло бы Катерине Филипповне, и не надо никуда кататься.
Кататься все равно нужно было бы, однако вы неправы, возразил Валентин Петрович. Все-таки много имущества, Филипп Иванович фонды поддерживал, насколько я понимаю, там им часть отходит Если Катерина Филипповна не оспорит, конечно.
Упаси боги, сказала Катька. За кого вы меня
Я шучу. Помощник обернулся к ней. Ему было лет пятьдесят: невысокий коренастый дядечка с залысинами, больше всего напоминавший заслуженного слесаря-сантехника. Жизнь продолжается. Филипп Иванович особо настаивал, чтобы мы тут не убивались, а дело делали. Это я его слова повторяю, между прочим.
Узнаю брата Колю, процитировала Катька. За окном летела летняя Москва, нарядная, кружевная, и тени бежали по лицам. Я уже поняла, что мне предстоит в это вникать.
Вы знали, что так будет рано или поздно.
Если бы меня не сбила машина раньше и не упал на голову кирпич.
Но не упал и не сбила. И мы все здесь. Катерина Филипповна, что бы вы ни услышали
Тут-то Катька и забеспокоилась.
Он что-то учинил, да? спросила она жалобно и покосилась на Марию Михайловну: та пожала плечами. Что-то в своем стиле?
Пусть все огласит нотариус, мягко заметил Валентин Петрович.
Ы-ы-ы, провыла Катька. Эти люди знали ее миллион лет, перед ними можно было лицо не держать. Как же я его люблю.
Он вас тоже любил. И сильно. Поэтому
Поэтому наверняка подложил мне свинью Катька кивнула.
Не свинью, усмехнулся Валентин Петрович.
До самого бюро нотариуса они молчали.
Вместе с водителем их проводили в небольшой зал, где уже толпились люди. Катька узнала представителей благотворительных фондов, нескольких дедовых знакомых и директора одной художественной гимназии. Кто-то подходил, что-то спрашивал, Катька отвечала. Среди этих сосредоточенных людей, деловито пришедших узнать, что им досталось, она чувствовала себя неуютно. Она уже больше недели не могла взять в руки карандаш, сроки работ горели (заказчики, впрочем, вошли в положение), а сейчас вдруг до зуда в пальцах захотелось взять кисть и нарисовать присутствующихчерными, широкими, злыми мазками. Чтобы потом замазать толстым слоем краски и не видеть больше никогда. Катька села в первом ряду и лишь кивала, когда к ней обращались. От нее быстро отстали.
Появился нотариус, и потянулась рутина. Проверить документы у всех присутствующих, свериться со списком, уточнить личности свидетелей. Вскрыть конверт хранения и распечатать завещание. Приступить к чтению.
Катька слушала вполуха. Ей было не то что все равно, нет, просто нереально. Еще десять дней назад она пила кофе с дедом в «Хлебе насущном», думала о разной ерунде, и дед сказал, что скучает. Потом он прислал пару сообщений в WhatsApp, а потом случился тромб. Маленький такой тромб, оторвавшийся от стенки сосуда и оставивший Катьку одну. Врач сказал: умер мгновенно. Наверное, это хорошо. Но отделаться от чувства, что это глупый дедов розыгрыш, Катька до сих пор не могла.
Благотворительным фондам досталось столько, чтобы ушли довольными. Друзьям перепало кое-что из коллекции картин, которую дед собирал всю жизнь. Кое-какие его собственные полотна тоже отправлялись к друзьям и знакомым, пара десятков уходила картинным галереям и музеям. Валентину Петровичу, не считая денег, дед отписал летний домик в Нелидове, а Марии Михайловнеквартиру-студию в районе Большой Никитской. Катька и не знала, что у него есть эта квартира. Специально для домработницы купил, что ли? С него станется.
И добрались до нее.
«Катерине Филипповне Литке я завещаю все остальное мое имущество: квартиру и студию по адресу: Солянка, семь, дом в Переделкине по адресу: улица Роберта Рождественского, пять, коллекцию картин и старинных предметов (опись прилагается), содержимое моих банковских счетов и драгоценности (опись прилагается). Однако стать полноправной владелицей моего завещанного имущества моя внучка сможет лишь в том случае, если будут выполнены условия, которые следует озвучить в ограниченном кругу лиц (список прилагается) не позднее трех суток после оглашения официального завещания. В случае, если условия не будут выполнены или же Катерина Филипповна Литке откажется от права наследования, имущество перераспределяется следующим образом»