«Немедленно возьми себя в руки, Пабло! Все эти видения и сны глупая и пустая игра твоего воображения», скомандовал самому себе старик и добавил: «Сегодня для смерти не подходящий день, я ещё достаточно крепок и живуч, чтобы не спешить на тот свет. Мне во что бы то ни стало нужно придумать чем помочь Камилле. Я должен! Нет, обязан!!! Преступление бросать их одних в этом проклятом городе. Куда им, бедняжкам, деваться, если я умру? Сеселла немедля их выгонит из дома, моим девочкам придётся жить в Барра-да Тижука. Злое место. Одним им там точно не выжить. Разве можно моим красавицам в фавелы?! Господь Небесный!!!» само по себе слово «фавела» причинило Пабло нестерпимую боль. «Нет, об этом и речи быть не может! Камилла не рождена для таких страданий. Довольно с неё и тех, что она уже пережила. Ответ обязательно должен быть! Господи, помоги мне. Молю Душу отдам, жизнь, вынесу любые страдания, только подскажи, как им помочь Не знаю я, что сказать Жозе, когда мы встретимся?! А Зои?.. Я я я ведь не смогу посмотреть ей в глаза» заплакал Пабло и опустил голову на сухие слабые кисти рук.
Дон Осорио понапрасну метался в надежде услышать ответ Бог никогда не говорил с ним словами Вероятно, он считал своего возлюбленного сына достаточно мудрым, чтобы он сам, читая события между строк, делал выводы и оценивал риски. Однако утреннее послание Ангела уместилось всего в одном-единственном предложении и ждать оставалось совсем недолго: все ответы ждали Пабло после захода солнца в самое обычное жаркое воскресенье середины января.
Покидая балкон, старик снова окинул взглядом бескрайний город. За кружевом пурпурной бугенвиллии, так беспардонно захватившей балкон, открывалась панорама хаотично рассыпанных бедных построек. За ними вдалеке тонкая полоска изумрудного океана и небо. Много неба это именно то, что ему сейчас нужно! Созерцая маленькое пыльное облачко, мыслями он перенёсся в прошлое. Кубинское босоногое детство, где повсюду было небо. Бесконечное, яркое, лазурное, честное, оно проглядывало сквозь дощатые стены и потолок, будило по утрам, а в сезон дождей просачивалось каплями воды сквозь дырявую деревянную крышу. Пабло погрузился в воспоминания, и тоска больно защемила сердце, с того момента как его нога ступила на борт рыболовного судна, о своих родных он больше ничего не слышал. Прошлое до краёв было наполнено тоской и болезненными воспоминаниями Здесь жили они все И все как один умерли. «Долгая жизнь для меня не такой уж и ценный подарок», подумал Пабло, вспоминая о тех, с кем ему пришлось расстаться. За свои 78 лет он повстречал тысячи людей и, обладая феноменальной памятью, запомнил их всех. Точнее, зарисовал лица в памяти и бережно хранил. От кого-то остались карандашные наброски, иные же портреты сохранили тончайшие черты, цвета, запахи. Сеньор Осорио педантично сберег воспоминания в знак уважения ко всем, кого когда-то любил Особенно её Зои Смешивая мастихином блеклые краски прошлого и набрасывая их на холст как попало, в конце всегда непроизвольно, чётко и красочно получался её портрет.
«Зои, любимая моя, как же я хорошо помню тот день, когда родились твои близняшки! Помню, как радовался Жозе, разглядывая курносые кнопки в ворохе кремовых кружевных одеял Почему не стёрлось ни одной краски из воспоминаний о тебе? Тебя-то я как раз старался забыть. Тщетно. Потеря ангела была невосполнима для всех нас. Ты была не просто красивой женщиной, ты была солнцем, ветром, глотком чистой воды, способным утолить самую сильную жажду, ты была нашим счастьем. Открытая улыбка, лучистые голубые глаза, взлохмаченные белокурые волосы Всегда такая ласковая, искренняя, светлая воплощение женственности, чистоты и доброты. Зои, ты сама того не желая могла осветить день каждого из нас и умирая забрала с собой всю нашу радость. Господи, сколько же в её сердце было любви!.. Ты, верно, не догадывалась, что я всю свою жизнь любил тебя Любил безумно. Страстно. Втайне от самого себя, втайне от Жозе, втайне от всего мира» с мыслями о Зои на глазах выступили слёзы и в горле запершило от сотен тысяч невысказанных слов
«Камилла, как же она похожа на свою мать! Будто её сестра- близняшка», Пабло смахнул солёную каплю из уголка глаза и принялся скручивать сигарету. Пальцы сильно дрожали, но самокрутка получилась, как и прежде, ровной. Поднёс спичку и закурил лёгкая лента тускло-серого дыма дважды запуталась в седине усов, но не принесла наслаждения. Мужчина закашлялся и раздражённо выбросил дымящийся окурок на тротуар. Сделал глубокий вдох. Воздух. Он шумно проник в лёгкие и тут же возвратился обратно. «Пройдёт всего час, а на улицу нельзя будет даже нос высунуть», с досадой подумал старый дон. «Пока ещё утро и надо дышать. Дышать воздухом нового дня. Дышать медленно, бережно, внимательно, рассматривая каждое мгновение своей бессмысленно уходящей жизни».
Интересно, внезапно произнёс вслух Пабло, доживу ли я до того дня, когда этот проклятый город умоет дождём свои пыльные дома? А что если нет? И дождей не будет до Пасхи? Тогда что?! Ничего просто могильщик засыплет мою могилу сухой землёй, словно пеплом, и станет она частью пустыни.
Что думаешь, Отче? Молчишь? Или ты снова делаешь вид будто меня не слышишь? злобно проворчал старик и кисло скривил рот, при этом движении его жидкие седые усики зашевелились, обнажая глубокий синеватый шрам над левой губой. Пабло глубоко погрузился в раздумья, совершенно не замечая, что снова разговаривает с самим собой вслух Внезапно, прервав цепочку его тягостных мыслей, из кухни недовольно раздался другой голос:
Не бубни себе под нос, старый ты дурак! Спятил или оглох совсем?! Стоишь тут каждое утро и разговариваешь сам с собой. Смирись, наконец, дождей нет уже восемь недель, и только Богу известно, когда они к нам вернутся, визгливо и грубо огрызнулась жена. Натужно кряхтя, донья Сеселла упёрлась локтем о спинку стула и с усилием вытащила тучное тело из-за стола. И скатерть ненароком потащила за собой, едва не перебив все стоящие на ней тарелки. С раздражением вернула всё на свои места и принялась искать на телевизоре канал для просмотра утренних новостей. Наконец нашла то, что искала, и громко скомандовала:
Иди! Смотри свои новости! Скоро начнётся прогноз погоды. Женщина прибавила звук, пальцем подкручивая пластиковое зубчатое колесико внизу экрана и, бормоча что-то неразборчивое, вернулась обратно к своему завтраку.
Дон Пабло повернул голову к экрану и замер. В студии канала новостей замелькала молоденькая фигуристая блондинка в амарантовом шёлке короткого, струящегося воланами сарафана. Высокие каблуки соблазнительно покачивали стройное тело девушки, а рука её при этом путешествовала по вымышленной карте, указывая направление воздушных потоков. С пухлых, густо напомаженных губ ежесекундно, липкими каплями мятного сиропа стекала ложь, щедро припудренная заумными терминами и пустыми предположениями. Слова одно за другим опускались прямо в глубокое декольте ведущей и теряли остатки всякого смысла Плохая игра бездарной актрисы! Старик разгневался, прослушав до половины очередной безрадостный прогноз из уст тупой напудренной куклы, и, не сдерживая приступа внезапной ярости, стукнул в сердцах по столу своим костлявым кулаком: «Лживая продажная тварь! Заткнись наконец!!!» Дон Пабло всю свою жизнь был прямолинейным и честным человеком, на дух не переносил любые попытки приукрасить действительность и никогда не опускался до выгодной многим полуправды. Сейчас же, глядя на подрагивающий голубой экран, он почувствовал, как от дешёвой бездарной комедии к горлу начала подступать самая настоящая изжога. Мерзавка тем временем, состроив умное выражение лица, вместо фразы «ожидается циклон» ехидно добавила что-то невнятное и совершенно не обнадёживающее: «Будем надеяться, что следующий циклон», «синоптики прогнозируют, что наступление арктических воздушных масс непременно окажет влияние на», и дальше шли предположения, не имеющие ни чего общего с действительностью Бегущая строка пролетела в самом низу экрана, унося на своём хвосте цифру сорок два градуса Исчезла Оставив после себя лишь застывшую маску ведущей прогноза погоды с вишнёвой улыбкой на лице.