Puta! рассвирепел старик. Стоило этой дуре столько распинаться, чтобы сказать, что она ни черта не знает?! Нет, ты посмотри на неё! Она ещё и улыбается! Верно, смеётся над нами! Самой-то ей не жарко, у них там везде кондиционеры. Даже в туалете, дон Пабло побелел от раздражения и громко прохрипел: «Сеселла, представляешь, у них даже аппараты для льда в холле стоят. Чистая правда, мне Теу рассказывал. Какое им дело до того, что все мы тут от жары скоро сдохнем?!» не унимался старик, сотрясая воздух громовыми раскатами своего праведного гнева.
Январская жара в Рио-де-Жанейро и вправду затянулась дольше обычного. Захватив мегаполис еще в конце декабря, она медленно, день за днём и с особой жестокостью удушала жителей, обрекая их на медленную пытку зноем. Горячие волны солнечного света, отражаясь от асфальта, разогрели воздух до пятидесяти градусов. Грустные бездомные собаки обречённо переползали в тень, пряча морды от палящего солнца под длинными тощими лапами. Попугаи, мартышки и даже рептилии спасались бегством в окрестных лесах, а в городе оставались лишь те, кому совершенно некуда было идти.
Казалось, засуха не закончится никогда, и постепенно улицы высохнут, криво распахивая ставни своих опустевших домов и посыпая улицы пеплом раскрошившейся штукатурки. Мохнатые пальмовые ветви, уныло склонив запылённую бахрому листьев, так и засохнут, не дождавшись и капли живительной влаги. Солнце, великое, пылающее, далёкое, наконец покажет людям, кто истинный хозяин планеты, и заставит нечестивцев, как в давние времена, молиться изображениям всемогущего светила! Именно тогда обезумевшие от отчаяния люди снова начнут приносить человеческие жертвы богам, умоляя послать на землю долгожданный дождь! фантазии привели старого дона на вершину пирамиды, с которой он, словно языческий жрец майя, сбрасывает в пропасть ведущую прогноза погоды под аккомпанемент громовых раскатов, доносящихся из дождевых туч над самой его головой. А после, когда предсмертный, отчаянный крик несчастной смолкнет в радостном ликовании толпы, непременно начнётся ливень. «Жертвоприношение!!! Как тебе моя идея, Сеселла? Думаю, Господь с радостью принял от меня такую жертву в обмен на дождь! Может тогда от этой девицы будет бы хоть какой-то толк!» лицо старика исказилось в хищной ухмылке, и он поспешил поделиться с женой своей версией расправы над ведущей прогноза погоды. Характер старика портился день ото дня. Сильная боль начала привыкать к препаратам и не давала ни минуты забытья. Это была та самая боль, которую невозможно не слышать, она не смолкала ни на минуту, напоминая каждым спазмом о скором приближении конца. Путешествуя по телу, она нарушала покой усталого сердца, иногда пульсировала страхом в висках, затем опускалась в желудок, сводя его в мучительной судороге. А тут ещё эта проклятая жара
Да замолчи ты наконец! Хватит ворчать! Девочек разбудишь. Камилла, бедняжка, в пять утра спать легла. Эта ночная работа скоро её доконает, донья сложила руки на груди, состроив гримасу показного сочувствия. Затем посмотрела на фигурку Пресвятой Девы, украшенную аляповатыми бумажными цветами, и сделала глубокий вдох. Театрально прикрыв веки, добавила: «Бедная девочка! Дай Бог ей терпения и удачи!», а про себя подумала: «И денег побольше а то кабельное телевидение скоро отключат за неуплату и что тогда? Боже упаси!» Затем она быстро вернула взгляд обратно на экран и скомандовала: «Пабло, начинается сериал. Не забудь про таблетки, они там, на столе, в зелёной крышечке. Увидел? Да разуй же ты глаза или надень очки! Ну что, нашел?» не скрывая раздражения, прошипела Сеселла.
Старик кивнул, взял стакан с водой и послушно присел рядом с женой, разжёвывая твёрдые горькие таблетки. Дон смотрел на экран телевизора, не замечая изображения, думая лишь о том, что даже если он доживёт до наступления дождей, то до окончания сериала ему точно не дотянуть
Не хочу ждать тебя, хочу быть там, где ты
(Жозе Сарамаго)
Воскресное утро. Камилла проснулась раньше обычного. Спёртый горячий воздух в комнате говорил о том, что солнце в зените и пора вставать. Тело девушки покрыла испарина, а влажные волосы прилипли ко лбу. В пространстве маленькой комнаты царили душный полумрак и беспорядок. Хрупкая изящная фигурка, покачиваясь и потирая пальчиками сонные веки, направилась к окну. Металлические жалюзи надёжно скрывали дневной свет, оставляя на полу лишь тонкие поперечные полоски. Камилла резко потянула скрученную серую верёвку и, получив в ответ недовольный скрип тонких металлических пластин, поморщилась. Яркий лучик, соскользнув с крыши дома напротив, больно поцарапал глаза. Девушка прищурилась и, тяжело опустив веки, снова сильно потерла их пальцами. Взглянула на небо Сюрприз оказался более чем неприятным, солнце только наполовину выглянуло из-за крыши, говоря о том, что ещё утро. Утро нового, мучительно жаркого дня. Ощущение вялости и свинцовой тяжести наполнило тело вязким раздражением. Девушке даже почудилось, что она вот-вот потеряет сознание от бессилия: «Не выспалась и скорее всего уснуть не получится», пронеслось в голове Камиллы. Воскресенье единственный день недели, когда на законных основаниях можно было проспать до обеда. «Что дальше?» спросила она и сама себе обреченно ответила: «Душная бессонница, сильная головная боль, плюс усталость, от которой вряд ли удастся избавиться до вечера» Да, пожалуй, не так она мечтала провести этот день. Камилла мысленно поблагодарила себя за то, что отказалась выпить шампанское после выступления, потому как и без похмелья чувствовала себя довольно скверно. Виски, затылок и переносицу наполняла острая пульсирующая боль, от которой хотелось громко выть. Глаза искали спасения от света, и взгляд сам собой упал на софу, что стояла в тёмном углу комнаты. Там, лёжа на левом боку и уткнувшись лбом в стену, сопел маленький щуплый ребёнок. Девочка. Малышка крепко спала совершенно без одежды, скомкав ногами пёстрое фланелевое покрывало и обнимая руками подушку. При виде пухлой детской попки и маленьких розовых пяток улыбка непроизвольно расплылась на лице Камиллы, расслабив напряжённые мышцы шеи. Девушка поспешила закрыть жалюзи и плотно задернула шторы. После подошла к ребёнку и, едва касаясь тонкими пальцами спутанных белокурых волос, прошептала: «Отдыхай, милая. Мне на работу сегодня не нужно и тебе в детский сад тоже. Сегодня мы выспимся и пойдём на пляж. Обещаю, девочка моя, весь день мы будем с тобой вместе» Камилла громко вздохнула, опасаясь потревожить хрупкий утренний сон ребёнка, неслышно отошла от кроватки. Словно кошка, бесшумно наступая на скрипучий пол мягкими подушечками лап, она вернулась обратно в постель. Капельки липкого пота неприятно щекотали нежную кожу, и Камилла, наскоро обтерев влажное тело простынёй, снова легла, испытывая при этом сильнейший дискомфорт. Недовольная, девушка откинулась головой на подушку, но та тут же ответила ей ударами десятков кулачков плотно скатавшейся ваты. Камилла ещё сильнее сомкнула веки и, как в детстве, пытаясь уснуть, принялась сочинять сказку, добавляя придуманным образам дыхания и красок. Нечто назойливо стучащее в висках стало понемногу стихать. Медленно, вдох за вдохом, сознание Камиллы глубоко погрузилось в фантазии, словно в прохладную ванну с ароматом любимой лизеи. Тело обмякло, расслабилось и растворилось, потеряв реальность себя В дрёме она отчётливо осознала мысль, которая успокаивала её на протяжении последних двух лет, вытесняя происходящий в реальности кошмар «Всё будет ХОРОШО!» Внутренний голос шептал ей о том, что жизнь это всего лишь череда каких-то странных, нелепых и мистических случайностей, раз она привела их в это ужасное место. Появилась мысль о том, что очень хорошо и очень плохо не могут длиться вечно. Что справедливость в жизни определённо есть, и она непременно заглянет в их с Эмилией завтра. Иллюзорные образы прошлого возникали из ниоткуда и таяли, словно мыльные пузыри от легкого прикосновения: сперва зашелестел голосами интернат, затем под музыку в театре открылись кулисы, актёры из труппы вышли на поклон и наконец показались те немногие, кого она прежде называла друзьями. Вслед за ними явились Эва, отец и Тьери.