Утро назначенного дня пришлось на воскресенье, и старик с досадой подумал, что умереть в святой день было бы неплохо, но до понедельника придётся обождать «Камилла, детка, не успею! Всему конец, если не решу, что нужно сделать», задумчиво и грустно произнёс старик, всплеснув от досады руками. В голове, однако, поселился полнейший беспорядок, а мысли окончательно запутались. Накануне вечером он наконец получил ответ от адвоката. Больше месяца пришлось ждать проклятую бумагу, в которой вместо простого логичного решения мерзавец и пройдоха, изящно извиняясь, признаётся в том, что не справился, и взыскать со страховой компании выплаты в пользу Камиллы уже, увы, невозможно. Полный провал, времени почти не осталось У Пабло от напряжения предательски задрожали колени, и он едва не рухнул на пол. Проклятый недуг, словно чувствуя слабость хозяина, сильнее обычного укусил между лопаток и медленно растёкся судорогой до самых кончиков пальцев. Мужчина застонал и согнулся, стоять с прямой спиной больше не было сил. Собрав остатки своей стальной, хотя и изрядно проржавевшей воли, он закусил губу что было сил и вцепился руками за перила. «Не смей! Ни звука! Обожди всего несколько секунд», пронеслось в голове у сеньора Осорио. Никогда прежде он не позволял себе стонать на людях. Одна, две, три, четыре двенадцать секунд, и первый боньдиньо с ужасающим лязгом и грохотом проехал мимо его дома. Старик выдохнул и чуть слышно прорычал свой стон сквозь плотно сомкнутые губы вслед удаляющемуся жёлтому вагончику: «Отец Небесный!!! Не могу-у-у больше-е-е Дружище, умоляю, забери эту проклятую-ю-ю бо-о-оль».
Красно-жёлтый пустой трамвайчик ничего не ответил безразличный к человеческим страданиям, он скрылся из виду за поворотом и снова наступила тишина. Боль, однако, и вправду немного отступила. Дон Пабло, отпустив напряжение, немного взбодрился и едва заметно улыбнулся самому себе. За долгие годы жизни в родном квартале он смог искренне полюбить скрежещущий металлический звук проезжающего мимо старого трамвайчика и каждый раз, встречая его, испытывал необъяснимую радость. Он даже мысленно стал называть его «старым товарищем» и радостно приветствовал, кивая ему по утрам.
И вот старик на мгновение позабыл о возрасте, о телесном недуге и, расправив некогда могучие плечи, вытянулся в струнку, но спустя всего один вдох резко обмяк, словно кто-то невидимый положил ему на плечи полный мешок пшеницы. Чуть слышно застонал, но подбородок при этом не опустил, потому что давным-давно пообещал себе никогда не склонять голову перед лицом жизни и не прятать глаз от смерти. Однако именно этим утром Пабло довольно явно почувствовал, что незваная гостья совсем близко и минута за минутой уверенно приближается к его обветшалому дому. Всего несколько шагов и она постучит Войдет бесцеремонно, без стука, не снимая туфли, и всё будет кончено. Вопрос оставался всего-навсего один: «Когда именно это произойдёт?!» и ответ Пабло, увы, не знал. «Что, если ночью? Я буду спать в своей постели и не увижу её лица!» презрительно морща лоб старик продолжил цепочку тягостных размышлений. «Нет, так умирать я не хочу! Не для того я выжил, болтаясь трое суток посреди океана в ожидании акул, чтобы трусливо и малодушно умирать на скрипучей койке, спрятав голову под простыней! В чём вообще смысл моей жизни? В ЧЁМ? Все, кого я любил, давно умерли, отчего же я, одинокий и беззубый крокодил, по-прежнему живу? Не понимаю, почему океан не забрал меня тогда, когда я был молод, здоров и свободен?! Наверное, он, как и я, не верил в то, что время моё вышло Ведь когда не веришь умирать не страшно! А сейчас? Бессмыслица! Жить страшно, умирать тоже Пожалуй, было бы намного правильнее уйти в вечность у берегов Нассау, чем в бестолково, в болезненной беспомощности ожидать смерть в нищенской душной собачьей конуре», сокрушался Пабло, разглядывая помятые фантики далёких воспоминаний.
Дон Пабло Осорио был одним из тех редких людей, чьи судьбы, словно страницы романа, до того непредсказуемы и драматичны, что сам автор порой роняет пару слезинок, перечитывая текст. Пабло бежал с Кубы совсем юным. Это был не его выбор, но был его единственный шанс. Шанс, за который цепкие молодые руки юноши крепко ухватились и не размыкая пальцев держались до самого своего чудесного спасения. Именно тогда Пабло поверил и почувствовал Его присутствие в своей жизни. Незримый, могущественный, молчаливый, заботливый, мудрый Тот, чьи черты Пабло желал увидеть, и тот, чьи слова он сейчас пытался расслышать в тишине утреннего квартала, в надежде хотя бы перед смертью найти способ помочь двум единственным своим близким людям на этой бездушной пустынной планете.
«Отец Небесный, же будет с Камиллой? Малышка Эмилия, моя милая кнопочка, как же она? Что я могу сделать для них обеих, пока жив?» сильно тревожился дон Пабло, ощущая на коже вполне реальный озноб несмотря на то, что солнце, поднимаясь, начало безжалостно обжигать его лицо.
«Проклятый адвокат! Мошенник, негодяй, каналья он обещал мне! Клялся, что нашел те самые бумаги, доказывающие, что смерть сеньора Муньеса трагическая случайность И что??? Проиграл!!! Уверял, что получится, а сам теперь руками разводит! Немыслимо, последний гонорар сожрал все мои сбережения!! Ни единого реала!!! Ничего у меня не осталось!!! Прошу, Господи, только не забирай меня сегодня. Умоляю, не сегодня. Я не готов. Мне нужно время», в отчаянии взмолился Пабло и ещё горячее прочитал молитву Святого Бернарда, вложив в нее просьбу о помощи близким. Немного успокоившись, с уверенностью произнес: «Знаю. Нет, сердцем чувствую, выход обязательно найдётся! Что-нибудь я обязательно придумаю. Не случалось ещё такого, чтобы судьба не дала Пабло Осорио ещё один шанс»
Внезапно старик заметил в тени дома напротив знакомый силуэт. Потом ещё один. И ещё. Все трое молчаливо и бестелесно стояли справа от ступенек парадного подъезда дома на противоположной стороне улицы и, повернув голову в сторону старика, вежливо ему кивнули. Чёрные костюмы в тонкую полоску, блестящие лакированные туфли и атласный галстук с жемчужной булавкой. Застыли. Сосредоточенно глядя старику в глаза, они беззвучно зашевелили губами, будто желая что-то сказать. Прохожие безучастно проходили мимо, совершенно их не замечая. Один Пабло отчетливо видел каждого и даже знал всех троих по именам «Тьфу Отец Небесный! Святые угодники! Ох, неспроста эта троица самоубийц появилась сегодня здесь. Не на мои ли поминки вы притащились сегодня?» с шутливой бравадой произнёс вслух мужчина, ощущая при этом, как нервно забегали по коже мурашки, как на висках выступил холодный пот. Старик давным-давно приметил, что на следующий день после их появления у этого самого подъезда в квартале обязательно умирал кто-то из соседей «Интересно, кто всё же на этот раз? Нет, amigos, напрасно вы пришли. Не удастся вам выпить рома на моих похоронах! Ну уж нет! Точно не выйдет, голубчики!» с грубоватой хрипотцой в голосе пробормотал Пабло. «Отвечайте, за кем пришли? Молчите?!» злобно проворчал старик и с раздражением топнул ногой. От негодования у него сильно сдавило в груди, но сдержаться он не смог и что было сил закричал: «Говорите, канальи, что нужно, или проваливайте! Прочь! Прочь отсюда, грешники проклятые!!!» несколько прохожих испуганно обернулись в сторону импровизированной кафедры, где Пабло, словно пастырь, резко выкрикивал проклятия, размахивая руками в направлении пустого подъезда.
«Не обращай внимания. Иди куда шёл. Старик-то наш давно из ума выжил», отозвался скрипучий голос кого-то из соседей, и прохожий, понимающе кивнув в ответ, отвернулся, зябко передёрнул плечами и быстро зашагал прочь. Пабло ничуть не задели обидные слова соседа, однако он невольно обернулся в сторону говорившего. Сплетен о себе он слышал немало. Разное говорили о нём люди, всё больше сочиняли сказки и разные небылицы, но вот сумасшедшим назвали впервые. Старик возвратил взгляд обратно к своим молчаливым гостям, но тут же с досадой обнаружил, что они исчезли На месте, где виднелись их силуэты, остался лишь пустой обветшалый подъезд с синей покосившейся дверью, пыльная тень от корявого ствола вистерии, да безрадостный исхудалый кот, так похожий на самого Пабло. «Ушли Ушли, толком так ничего и не сказав Зачем вообще приходили?» возмутился старик, но отчего-то призадумался. Его смущала одна странная деталь все трое пристально смотрели ему в глаза Прежде такого не было