В некоторых частях города обед уже начинался, поэтому мы торопились успеть в два оставшихся места, благо они были рядом друг с другом, поэтому было достаточно оставить машину где-то посередине и не искать лишний раз свободное парковочное место. В обед город кишел транспортом и толпами спешащего куда-то народа, становилось тесно, критически не хватало пространства и кислорода, то был ад мизантропа. Мы долго пытались повернуть возле дендропарка на Куйбышева. Пока наша длинная полоса желающих совершить неудобный всем другим участникам движения маневр простаивала в ожидании нужного сигнала светофора, слева от нас колыхались зеленые ели, сохранившие цвет в течение долгой, высасывающей краски зимы, которая, если ее вовремя не закончить, оставляет после себя серое ледяное безмолвие. Но, слава богу, деревья с иголками в очередной раз выдержали испытания и пережили белый плен. Не зря древние люди праздновали новый год в начале весны. Для них весна была освобождением из сжимающихся лап голодной смерти, а для нас освобождением из пробки стал зеленый сигнал светофора. Чтобы не заниматься дальше сравнением разных эпох, я решил развеять гнетущую тишину.
Не знал, что вы почти не общаетесь с Матвеем. Иначе не стал бы тебя беспокоить и отрывать от дел.
Без почти, ответила Ирина, скромно держа руки на коленях. Мы совсем не общаемся. Мы с ним разные.
Конечно, не хочу лезть не в свое дело намекнул я, ведя машину по Куйбышевскому мосту через Исеть.
Но вместо ответа девушка лишь вздохнула.
Поверни направо и ищи место для парковки, сменила она тему.
Пока я следовал ее указаниям, в мысли стало закрадываться подозрение о неправильности происходящего, будто я пошел по ложному пути, выбрал какую-то глупость в попытке узнать о пропавшем друге. Все было лучше тупого бездействия, но был ли это самый подходящий способ поисков? И вообще, кого я больше ищу? Матвея или потерявшегося себя? Как и следовало ожидать, на мои вопросы не существовало ответа. Многие бегут от себя к чему-то более вдохновляющему, чтобы выбраться из рутины, если воображение, конечно, им позволяет. Иные же, вроде меня, не могут выбрать, куда бежать, поэтому бегут за кем-то, кто точно знает свою цель. Лишившись Матвея, я потерял и его цель, за которой вместе с ним следовал, словно тень. Теперь он пропал, и я бегаю на месте, как хомяк в колесе, занимаясь развозом пищи с молчаливой незнакомкой. По крайней мере, могло быть и хуже.
Как только заняли единственное пустое место на уличной парковке, Ирина сразу всучила мне документы.
Без десяти час, сказала она, выпрямляя потрепанные бумаги. Если пойдем вместе, то не успеем, поэтому надо разделиться. Я понесу коробку в торговый центр, а ты иди в «Небо», тут за углом.
Удостоверившись, что я понял, где находится моя цель, она схватила свою часть груза и быстрым шагом последовала вверх по улице, ища удобную возможность ее перейти. Простояв минуту без дела, я пытался вспомнить, было ли на ней обручальное кольцо, когда она снимала перчатки в машине. Вроде бы нет. Идущая ко мне спиной, виляющая обтянутыми джинсой бедрами, девушка казалась мне помешанной на работе трудоголичкой, требующей в отношениях с парнем такой же беспрекословной ответственности и дисциплины, что никакой кандидат не мог под это подстроиться. Тогда я еще не понимал, по каким именно признакам вычислял одиночек, но они очень сильно бросались в глаза. Не успев подумать, могло ли у нас с Ириной что-нибудь получиться, я услышал гневный крик от обернувшейся на другом конце квартала девушки и быстро принялся за дела.
Бизнес-центр «Небо», куда скромнее предыдущего, находился перед большой парковкой, за которой текла речка со старой набережной. Грязных, с налипшим снегом машин стояло так много, что вид портился целиком и полностью, но я помнил, как красиво гулялось здесь в теплый летний выходной день, когда вся парковка и дорожка над водой были заняты лишь мягкими заботливыми лучами яркого солнца. Я понял, что зимой а март здесь определенно зимний месяц работать доставщиком ланчей мне не нравится, и сделал усилие над собой, чтобы осуществить свой первый и последний заказ. Выходящий из офисного здания человек придержал дверь и помог мне протиснуться с уже не обжигающей руки коробкой. Еще кто-то придержал лифт, и я вовремя добрался до нужного этажа, получив подпись заказчика за минуту до крайнего срока. Уже опытными движениями разделил слипшиеся от жара свертки фольги, сверил названия. Два куриных бульона, котлеты с пюре, пять мисо-супов, гарниры из печеных овощей, шесть порций грибного крем-супа с сыром и два вида свеженарезанных салатов к каждой порции, лежащих отдельно от горячего. Принимавший заказ удивленный клерк среднего возраста с сединой на висках ожидал увидеть Ирину, но я выдумал объяснение, что сегодня мы подменяем друг друга на соседних точках, после чего мужчина передал мне заготовленную заранее шоколадку и я ревниво, сквозь зубы, пообещал, что передам презент адресату. Не имея конкретных романтических целей, я злобно отнесся к попыткам другого человека сблизиться с девушкой, которая сегодня со мной. Пусть даже мы с ней незнакомы и почти не общаемся, но это наш день. Пусть клерк ждет своего. С этими мыслями я покинул здание бизнес-центра.
Вечно голодные черные птицы перелетали над людьми, садясь на обрубленные конечности изуродованных бензопилами тополей. Несчастные покалеченные деревья оставляли соответствующий отпечаток в душах угрюмых, неулыбчивых пешеходов, встречавших меня тяжелыми пустыми взглядами. Как осторожные звери, не доверяющие ничему, кроме своих зубов, они существовали в одном на всех городе, но делали вид, что никого рядом нет, живя каждый в невидимом пузыре своей собственной реальности. Я шел к машине между чужими людьми и оставался чуждым для них. Даже Ирина, с которой мы уже познакомились, не впускала меня в собственную версию окружающей нас жизни. И самое обидное крылось в том, что я был точно таким же замкнутым на себе, отрешенным, как и все, мизантропом. Лавируя в море людей, я оставался в пустыне эмоций. Будто кто-то в масштабах целого города открыл клуб глухонемых эгоистов с примесью садизма и мазохизма по отношению к ближнему своему, если тот вдруг ослаб. В таком обществе, если кто-то пытается залезть на следующую ступень пирамиды Маслоу, все общество хватает его за ногу и тянет назад. Вместе с недостатком света после долгой зимы я испытывал и недостаток общения.
Успели? спросил я у Ирины, в очередной раз пытаясь разбить стеклянную стену между нами.
Да, спасибо. Теперь у меня всего час на обеденный перерыв и снова надо работать.
У меня с собой сэндвичи, а чай или кофе можем прикупить по дороге к Матвею, прямо напомнил я об утренней просьбе. Кстати, вот еще шоколадка от какого-то седеющего клерка из офиса.
А, спасибо, даже не засмущалась Ирина.
Девушке некуда было деваться, и целый час своей жизни она теперь была вынуждена посвятить мне. Безликое в утренней темноте лицо теперь окрасилось рабочим румянцем и налилось солнечным светом. Линии носа, рта и бровей наконец позволили мне запомнить этот женский образ. Ранние морщины вокруг рта и на лбу, гусиные лапки у накрашенных век не вызывали дикого желания покорить девушку своим жарким мужским началом, но и не отталкивали от себя так сильно, чтобы не захотеть познакомиться с ней. Идеальный маленький подбородок под тонкими линиями губ был самой красивой частью ее лица, аккуратная шея пряталась в воротник плотной куртки, на время закрывающей от обзора тело Ирины, лишь с бедер снова показывая ее достоинства во всей репродуктивной красе. Для меня стакан был наполовину
Может, поедем уже? спросила она с пассажирского сидения, отогревая дыханием замерзшие без перчаток тонкие пальцы со свежим красным маникюром.
Я завел двигатель и, как любой мужчина в самом начале знакомства с женщиной, мысленно решил, буду ли я клеить Ирину, если она не станет подавать откровенно негативных сигналов. Кто-то может отшучиваться, кто-то нагло врать, но, между нами говоря, все мужчины делают это. И не реже раза в месяц пересматривают свое мнение относительно уже знакомых девушек, мысленно переписывая свой тайный список.