- В том, что они оба не наши, не советские люди.
- Эмоции, а не доказательства.
Я перехожу от защиты к атаке.
- Я уже говорил с управдомом о том, скольких к нам вселили из разрушенных бомбежкой домов. Оказывается, только Сысоевых. По ходатайству кого-то из Центросоюза. А из нагана тоже можно убить человека. Вот вы рассказывали, что мотивов для такого убийства как будто нет. А вы знаете, мотив-то есть. Я вспоминаю, что сказал Березину на прощание: "Одним хорошим офицером в армии будет больше". Сысоев при сем присутствовал. Вот вам и мотив: одним хорошим офицером в нашей армии будет меньше. Конечно, всех офицеров, случайно находящихся в Москве, не перестреляешь. Но почему бы лишний раз не нажать курок, если позволяет ситуация?
- Темна вода... - протянул Югов. - Хотя отбрасывать версию не стоит.
- Конечно, не стоит, - обрадовался я. - Кстати, старый наган, якобы нужный ему по должности, может быть тоже орудием маскировки. А исчезновение чемодана - инсценировка для дураков. Личного мотива для убийства нет, значит, ограбление с убийством. А ведь избавиться от чемодана, который может служить уликой, проще простого. Сдай чемодан в камеру хранения на любом вокзале и забудь о нем.
- Кассиром Сысоев действительно работает, - сказал Югов, - и наган ему по службе положен. Тут Стрельцов проверил, без ошибки. Другое дело: как он на эту должность пристроился?.. Впрочем, этим тоже займемся... А тебе первое задание, когда переход к нам оформишь: обойти все камеры хранения, какие в Москве находятся. Ты чемодан этот видел?
- Конечно. Он на стуле в комнате капитана стоял, - вспомнил я.
Югов скрутил самокрутку, но мне не предложил. Только сказал:
- Ты молодой. Еще рано накуриваться. Легкие побереги.
Я промолчал, а он продолжил:
- И еще. Найди управдома или коменданта того дома, из которого вам вселили Сысоевых, и узнай: жили когда-нибудь они в этом доме? Помнит ли он их и сможет ли опознать?
Я уже вхожу в роль. Сначала розыск. С чемоданом, конечно, придется повозиться. В Москве девять железнодорожных вокзалов. Прибавь сюда камеры хранения вещей, забытых в метро, автобусах, трамваях. Чтобы объехать все, потребуется неделя. С управдомом или комендантом проще: всего одна справка. Но и тут Сысоевы не отпадут, даже если они числились в списке жильцов. Он мог быть заброшен и до войны, она тоже. Придется искать их друзей и знакомых, а главное, сферу их окружения. Вот что мне хотелось сказать Югову, но я не рискнул. Подумал, что это не солидно: я сам должен соображать что к чему...
А Югов спросил:
- Ты сейчас куда?
- В редакцию. Там ребята уже завтрашний номер доделывают. Сказать им, как мы условились, о моем уходе...
- Действуй, Вадим. И докладывай мне регулярно.
На этом мы и расстались.
8. Бомба
Наша газета выходит вечером. А ближе к ночи половина работников редакции, живущих близко, уже расходится по домам. На месте остаются лишь те, кто находится на казарменном положении или работает над завтрашним номером. Дежурная стенографистка записывает по телефону срочные корреспонденции с фронта. Беспрерывно стучит телетайп, передающий вечернюю хронику ТАСС.
В кабинете ответственного секретаря редакции Меркулова тесно. Слушают рассказ Фоминых, фотокорреспондента, только что вернувшегося с подмосковного фронта. Я едва успеваю занять последний свободный стул.
- С какого направления? - перебиваю я рассказчика.
- С Можайского, - откликается он.
- Опоздал? Так слушай и не мешай, - останавливают меня.
- В третьей роте осталось всего шесть человек, - говорит Фоминых. - Три противотанковых ружья и по два бойца в расчете. Причем все напарники ополченцы. Некоторых даже стрелять из таких ружей не обучили. А у немцев здесь шестнадцать танков.