Впрочем, Олег был человеком умным. И поэтому он не стал прятаться, зная что Мамай всё равно его найдёт. А после того как хозяин благополучно умыл руки, он мог рассчитывать исключительно на себя.
Когда Мамай со своими ребятами вломились в кабинет Олега, тот сразу понял, что ему будет очень жарко. И даже не сопротивлялся, пока его привязывали к стулу.
Так что, Олежа, поговорим, на кого ты работаешь? спросил Мамай, нависая над ним подобно горе.
Мне из-за тебя свет не видно, спокойно ответил Олег, и даже не поморщился, когда вслед за этим последовал мощнейший удар мамаевского кулака. Олег почувствовал, как в носу что-то хрустнуло, а из разбитой губы хлынул ручеёк тёплой солёной крови.
Разговор шёл по-крупному. Мамай был не из тех, кто особенно церемонится и позволяет водить себя за нос. Поэтому уже спустя полчаса Олег раскололся. Ему уже было всё равно от чьей руки умирать: Мамая или бывшего хозяина.
Косматый. Он с подачи Москвича всю область держит. Хотел мэра своего поставить. Для этого кассета и была нужна.
Вот сука. А ты видел, что на кассете.
Нет.
Врёшь. Хорошо знаешь, что будет, если она всплывёт?
Не всплывёт.
Ты точно знаешь? Наклонившись к нему, тихо спросил Мамай.
Нет ни кассеты, ни копии, ни копировальщика.
Косматый?
Я не идиот, чтобы ЭТО кому-то показать.
Молодец, похвалил его Мамай. Значит, только ты и я. И тот, от кого пошла информация.
Я не знаю, кто. Мне приказал Косматый.
Ясен-красен, не знает. Знает, да не скажет. Да и нет уже в живых информатора. Косматый, хоть и не крупная рыбка, а хвостов за собой не оставляет. А Мамай, хоть и не мелкая, но заявиться к нему и взять за грудки без разрешения Тетерева не осмелится.
Мамай задумчиво провёл рукой по волосам, соображая, как ему действовать дальше. Причём мысли его были сейчас далеко от того, что происходило в настоящий момент в кабинете Кравцова. Сам Олег мечтал только об одном: до смерти хотелось закурить. В том, что жить ему осталось считанные секунды, он даже не сомневался, поэтому глаза его буквально полезли на лоб, когда он услышал:
Живи пока, падла. Но знайты ещё заплатишь мне немалую цену за свою шкуру.
С этими словами Мамай развернулся и вышел. Его качки послушно двинули за ним, словно телята. Олег судорожно втянул воздух, и повалился на пол. Ещё никогда в жизни он не испытывал такого дикого облегчения. Хотелось кричать и плакать, словно маленькому ребёнку.
Напряжение потихоньку отпускало. Он осторожно поднялся на избитых конечностях, морщась от боли. Надо бы в больницу. Только это подождёт, сначала надо закурить. Олег забрался в кресло и выудил из барсетки пачку сигарет. Руки не слушались, сигареты то и дело падали на пол, а зажигалка не хотела работать. Но к чёрту всё. Он жив, и это главное, ибо в этом мире нет ничего важнее жизни. Тем более, когда понимаешь, что если ты умрёшь, по тебе никто не заплачет. Разве только эта мелкая шлюшка, Юля. Но такая быстро утешится.
Сердце защемило: ему вдруг до боли захотелось увидеть Лиду. Олег осторожно ощупал лицо, пытаясь определить размеры потерь. Неплохо бы взглянуть на себя в зеркало, да только сил подняться совсем не было. Но и так ясно: в таком виде нельзя появляться на пороге возлюбленной. Какой бы доброй и душевной она ни была.
Особенно если она так и не простила ему смерти мужа.
Но услышать хотя бы голосОлег снял трубку с чудом уцелевшего аппарата и набрал знакомый номер. Гудки. Её нет дома. Ну конечно, она на работе. Олег хлопнул себя по лбу, отчего лицо исказила гримаса боли.
Дурак. Последние мозги вышибли, пробурчал он себе под нос, набирая номер её рабочего телефона.
Но и здесь его ждало досадное разочарование. Оказывается, как ему сказали, Лида уволилась два дня назад, даже не отработав положенные две недели. Просто кинула всех и всё и уехала с любовником отдыхать куда-то на юг. С каким любовником, и когда она с ним успела познакомиться, никто не знал. Когда Олег спросил об этом, его вежливо послали и положили трубку.
Как это было странно и не похоже на Лиду. Волна обиды захлестнула Олега до самых кончиков ушей, ставших вдруг холодными, будто в лютый мороз. У неё появился мужчинаНеудивительно, ведь онаЖЕНЩИНА. Но онаЕГО женщина. Никто не имеет право посягать на его женщину. Пусть даже если она с этим не согласна.
Мир вокруг, только что сиявший красками радости от ощущения самого прекрасного в мире чувствачувства жизни, вдруг потух и разлетелся вдребезги. Олег думал, что нельзя чувствовать себя паршивее, чем он, минут пятнадцать назад. Оказывается, может быть ещё хуже.
Олег и не догадывался насколько буквальными оказались слова Мамая, когда он обещал взять с него дорогую цену за свою ошибку. Заплатить за то, что не довёл дело до конца и позволил Мамаю выжить. Но ему вряд ли бы стало легче на душе, если бы он знал, что уже заплатил львиную долю этой самой цены. И он далеко не скоро осознал, насколько она оказалась дорогой.
13
Мамай возвращался домой усталый, но удовлетворённый. Тетерев дал добро на то, чтобы потрясти Косматого, и даже убрать его, если потребуется. Слишком мелкая сошка, чтобы ценить его как союзника. И слишком перспективная, чтобы позволить врагу вырасти. Поэтому дальнейшее существование Косматоговопрос времени. И его, Мамая, решения.
Единственной, не так уж важной, но очень неудобной была проблема с Юлей. Откровенно говоря, Мамай не знал, что с ней делать. Она была абсолютно бесполезной, за исключением, правда, одной вещи, но она его мало интересовала. В жизни Мамая женщины вообще играли крошечную роль. Он терпеть не мог случайные связибрезговал доступными девушками, считал, что с человеком нужно общаться душой, а не телом. Но душу свою он никому не открывал, да и времени у него не было, чтобы найти подходящую девушку. И особого желания тоже. Мамай отлично понимал, что мало кто выдержит бешеный темп его жизни, и поэтому был реалистом. Если и случалось что, то обычно сразу же и заканчивалось. Мамай любил одиночество.
Он не всегда был таким. С самого детства для него семья была святым. Она и осталась таковой, хотя только состояла всего лишь из одного человека. Больше никого не осталось.
Тураев был родом из небольшого шахтёрского посёлка в Донецкой области. Будучи великаном, как его дед по материнской линии, он уже с пелёнок осознал, что в жизни ему придётся трудно. Люди его боялись, особенно когда он вырос и возмужал. Обладая к тому же недюжинной силой, способный одним ударом сбить с ног человека любого роста и комплекции, Тураев почти не имел врагов. Но и настоящих друзей тоже. С самого детства ему прочили быть шахтёром, как его отец. Мамай любил и уважал труд, и не гнушался помогать отцу на шахте, однако в глубине души его заветной мечтой было окончить университет и достичь чего-то большего, нежели в то время рисовало ему будущее. Живой от природы ум мужественно сопротивлялся угрозе быть заключённым в рамки существования простого рабочего.
Ему было пятнадцать, когда на шахте, где работал отец, случился пожар. По всей Украине объявили день траура, как случалось уже не раз. Только теперь на экране телевизора Мамай мельком увидел именно свою мать, в слезах, державшую в руках, как семнадцать остальных женщин, фотографию погибшего отца. Тогда он понял, что ни за что на свете не станет шахтёром.
Ему удалось вырваться из посёлка только в девятнадцать, когда его призвали в армию. Два года срочной службы, потом вербовка в добровольные войска, потом Всё закрутилось, завертелось и понеслось в непонятную даль, пока Мамай не очутился в большом городе. И тут всё изменилось. Мамай подал документы на поступление в институт и усиленно готовился к вступительным экзаменам, когда однажды судьба свела его с полковником в отставке Демченко, под командованием которого он служил полтора года. Того самого полковника, с чьей лёгкой руки к нему намертво приклеилось это прозвищеМамай.
Оказалось, полковник, которого так и величали в городе, играл далеко не последнюю скрипку в определённых кругах. И в лице Мамая он случайно увидел огромный потенциал для реализации определённых своих целей. Годы службы и общения с абсолютно разным по характеру и степени подлости народом давно сделали своё дело: не переставая быть довольно неплохим человеком, Мамай легко переступил черту, за которой находилось "общество добропорядочных и мирных сограждан нашей великой Родины" и вступил в ряды тех, кого в народе величали просто бандитами.
Мамай без особых усилий поступил в институт, хотя диплом ему пришлось купить: времени на полноценную учёбу было катастрофически мало. Он поставил перед собой цель иного характераподняться по жизненной лестнице наверх, доказав, что он может быть сильным не только физически. Что такое сила против крошечной пули? Мамай успел прочувствовать это на собственной шкуре. А вот сила воли и власть стоят многого. И к этому он стремился всем своим существом. Ему не хотелось взбираться на самый верх. Достаточно быть независимым в своих действиях, иметь определённый авторитет в кругу нужных людей. И он сумел проложить себе дорогу, шагая без оглядки даже по трупам
Дом встретил его весьма неприветливо: темень, сырость после недавнего дождя, и сиротливый огонёк в прихожей, где в ожидании хозяина прикорнули две ленивые полусонные собаки. Мамай не был дома уже два дня, и единственным его желанием было поскорее упасть в постель и забыться хоть ненадолго в спасительных объятиях сна.
На пути его как всегда будто из-под земли вырос Дима.
Кушать будете?
Мамай неожиданно для себя впервые за последнее время от души рассмеялся.
Нянька ты мояА ведь и вправду, голодный как зверь. Давай на кухню, да чайку горяченького.
Дима, при всех его хозяйственных прелестях, готовил посредственно, но чаи заваривал отменные. Мамай был неприхотлив в еде, особенно когда был очень голоден, поэтому не слишком обращал внимание на то, что картошка была недосоленной, а отбивныепережаренные. Главное, после всех этих передряг, к нему вновь вернулся прежний аппетит.
Эх, Димон, хорошо-то как.
Дима натянуто улыбнулся. Улыбка получилась скомканной, потому что улыбался он одними губами, глаза никогда не принимали участия ни в одном из проявлений эмоций. Посторонних людей это настораживало, отпугивало, что было совершенно естественно, так как никогда не знаешь, чего можно ожидать от человека, равнодушно взирающего абсолютно на всё вокруг. И лишь немногие, в число которых Мамай не входил, знали, что виной этому полная неподвижность мышц вокруг глаз, полученная в результате неудачного прыжка с парашютом когда-то в далёкой юности. Но в целом Дима был бесценным кадром, как любил выражаться Тетерев. В метании ножей в движущуюся мишень ему почти не было равных.
Ну а теперь, пожалуй, пойду спать. Мамай встал и шумно потянулся.
Кстати, как у нас тут, без происшествий? Вопрос был чисто символическим, потому как Мамай знал: Дима как верный пёс будет лелеять любой его приказ. А приказ был одинчтобы всё было тихо.
Да всё по-старому. Как вы велели. Никого не впускать, не выпускать. Не трогать, не болтать.
Это он о той шлюшке, маленькой головной боли, с которой надо что-то решать. Может отдать её ребятам, чтоб развлеклись, а потом прогнать в три шеи, чтоб знала впредь, как себя вести. Но только не здесь, не в этом доме. Мамай разврата не любил. Да и если честно, неохота ему было марать руки, особенно сейчас, когда так дико устал.
А шут с ней. Скажи ребятам, пускай заберут, может хоть в чём-то от неё польза будет. Побалуются, потом пускай двигает на все четыре Фраза оборвалась длинным зевком.
Дима оставил кухонное полотенце, которым вытирал посуду, и повернулся к хозяину.
Боюсь двигать ей дальше некуда.
В смысле? не понял Мамай.
Да дохлая она совсем.
Чё померла? Да ты что? Мамай уставился на него обалдевшими глазами. Тут у Димы некстати прорезалось чувство юмора.
Она уже синяя вся. И воняет.
Вот бля Ну, может, оно и к лучшему. Врал он, далеко не к лучшему. На душе словно кошки заскребли. Не такой участи он хотел для своей "жертвы". Она же просто шлюха. Она делала то, что ей велелине своими же руками она его в воду кинула. Он ведь даже этой скотине, Кравцову, жизнь оставил, подарил неизвестно какого хрена. А этой несчастной Юльке, с таким пронзительным взглядом На миг в сердце Мамая шевельнулась жалостьчувство, забытое ещё на школьной скамье, когда он тихо плакал, узнав о смерти отца. Больше он не плакал, и никого не жалел.
Когда она, ну, померла?
Не померла, но помрет не сегодня-завтра, сказал Дима, чуть улыбаясь немного грустной улыбкой.
Я тебе сейчас шею сверну. Мамай не на шутку рассердился. С души будто камень свалился, но сон как рукой сняло. Ты чего воду варишь? Что там с этой сучкой?
Я же говорю: вся синяя, избитая. Лежит, не двигается, еле дышит. Слабая совсем.
Кто её избил?
Я не трогал. Как вы её кинули в чулане, так она там и лежит. По-моему даже не вставала.
Так ты что, её даже не кормил, что ли? Пять дней?
"А вы ведь не велели," подумал Дима, а вслух сказал:
Пытался, но она есть не хочет. К тому, что я оставлял, даже не притронулась.
Идиот!!!
Мамай рванулся к чулану, подёргал дверь, но вспомнил, что ключей у него нет.
Дима! рявкнул он.
Дима со связкой ключей вынырнул из-за плеча, так что Мамай даже вздрогнул от неожиданности.
Давай сюда.
Мамай распахнул дверь, и в ноздри ему ударил неприятный запах немытого тела и ещё чего-то гниющего. Мамай поморщился, и щёлкнул выключателем. Картина, представшая перед его глазами, не внушала радости. Девушка лежала на полу в немыслимой позе, обхватив лоснящиеся растрёпанные волосы руками, представлявшими собой сплошной, местами сочившийся гноем, синяк.
Мамай подошёл к ней и брезгливо перевернул ногой на спину. Лицо представляло собой менее ужасающий, жёлто-фиолетовый синяквидно здорово он тогда ей врезал. Остатки косметики корявыми разводами засохли на щеках и скулах. Не осталось ничего от той блистательной ухоженной красотки, сыгравшей поистине роковую для себя роль убийцы-искусительницы.
Вставай, слышишь. Я тут не буду с тобой панькаться.
Лида на мгновение приоткрыла глаза и тут же закрыла их вновь.
Что за комедию ты тут ломаешь. Вставай немедленно.
Голос её звучал хрипло, слабо, словно из-под земли.
Убей меня, не мучай. Я только этого и хочу.
Мамай пришёл в бешенство.
Ты кто такая, чтоб мне приказы раздавать. А ну шевелись, пока не врезал. Убей её, ишь ты! А кто мне за это заплатит? Или я просто так руки марать буду?