Мысли её спутника между тем текли в совершенно противоположном русле. Меньше всего в данный момент Тураев думал о расплате таким способом. Наоборот, мысль о том, чтобы ещё хоть раз оказаться в одной постели с ней, вызывала у него тошноту и боль в затылке. Да, девица заплатит, очень дорого заплатит за то, что сделала, но по-иному. Всю дорогу, украдкой поглядывая на её настороженно-испуганное лицо и ловя так неподдельно искренний непонимающий взгляд, Мамай удивлялся тонкости её игры. Ведь она не могла не знать, что её ожидает, также как не могла не знать на что шла, когда играла его жизнью. Это как казино, в котором она работала. Фортуна не просто выпорхнула в окно, унося с собой немалый кушона ещё потянула за собой всё, что было в запасе.
Лиде показалось, что прошла вечность, пока машина остановилась возле большого двухэтажного обшитого деревом деревенского дома, одиноко и важно расположившегося в компании сосен и садовых цветов. Уютно, красиво и совершенно безлюдно казалось вокруг, словно дом этот был оторван от всего остального мира и перенесен сюда со страниц страшных детских сказок. За высоким частоколом слышался бешеный лай собак.
"Отсюда не выбраться" в отчаянии подумала Лида.
Куда вы меня привезли? Я не хочу никуда идти. сказала она вслух. Мамай посмотрел на неё с удивлением, а потом громко рассмеялся. Глаза его потемнели и стали совсем чёрными, и сам он подёрнулся чернотой, словно грозовое небо.
Ну рассмешили вы меня, Юлия Николаевна.
Рада стараться, сквозь зубы процедила Лида и отвернулась, не желая смотреть на его резкое хищное лицо. Мамай вдруг престал смеяться и буквально выволок Лиду из машины. Она упала на колени и больно ударилась, но Мамай не дал ей времени даже возмутиться столь бесцеремонным обращением. Грубо схватив её за шею, он потащил её в дом. Лида словно летела по воздуху, едва перебирая ногами.
Хватит ломать комедию, сука. Отлично знаешь, зачем ты здесь. Или объяснить?
Объясни.
Сказав это, Лида сделала огромную ошибку. Мамай резко развернул её лицом к себе и заглянув в наивно испуганные широко раскрытые глаза, пришёл в бешенство. Его тяжёлая рука поднялась и отвесила звонкую пощёчину. Лида ахнула: ей показалось, что голова её слетела с плеч и рассыпалась на множество мелких кусочков, каждый из которых болел и кровоточил. Но сильнее боли было чувство беспомощности и унижения. Никто и никогда не бил её, тем более так сильно. Лида сжалась в комочек и с упрёком посмотрела на обидчика. Но в его взгляде не было ни капли раскаянияодна злость.
Дима, запри её в подвале. Пускай посидит, подумает. Грехи подсчитает.
Невесть откуда появился молодой человек в костюме-двойке с галстуком, довольно серьёзного вида. Он решительно взял за локти женщину, которая и не думала сопротивляться, и повёл её куда-то вниз.
Мамай тяжело вздохнул, словно после долгого бега, и неслышно последовал за ними.
Комната, в которую её привёл Дима, была очень маленькой, без окон, пустой и тёмной, однако довольно тёплой. Толкнув Лиду на голый пол, он вышел и запер за собой дверь. Вытащив ключи из замка, Дима было сунул их в карман, но увидев Мамая, спохватился и протянул ему ключи. Тот однако отвёл его руку и тихо, но твёрдо приказал.
Никого к ней не пускать. Ни развлечься, ни просто поболтать. Голову сниму.
Дима молча кивнул в знак согласия: он вообще не любил лишних слов.
Ни есть, ни пить, ни таблеток от головной боли, ничегопонял? Свободен.
С этими словами Тураев развернулся и ушёл, оставив Диму тихо недоумевать над весьма непривычным поведением хозяина. Впрочем, он привык не обсуждать приказы, а беспрекословно их выполнять.
Лида не слышала ничего из сказанного за дверью. Она вообще ничего не слышал, лёжа на жёстком неудобном полу. Однако это неудобство сейчас ни капельки не волновало её сознание. Лежи она на битых стёклахи то не заметила бы. Тело и душу охватило странное оцепенение, а разум объявил бойкот, отказываясь верить в происходящее. Ей не интересно было почему она попала сюда. Она не хотела знать за что с ней так обращаются и что с ней собираются делать. Лида отчётливо поняла, что именно произошло, как и то, что никакие слова уже не помогут. И ещё одноу неё больше нет сестры.
11
Лида проснулась оттого, что слёзы, пробежав дорожку по щеке и подбородку, противными холодными каплями стекали ей на грудь. Она плакала во сне, и как ни странно, ей снилось детствоспокойное безмятежное детство. Мама. Маленький мальчик, настойчиво напоминающий Ярика, подавал ей ведёрко, полное песку, из которого они собирались лепить замок. А в ведёрке вдруг оказалась змея. Лида испугалась и заплакала, оттого и проснулась.
Она поднялась на локтях и вгляделась во тьму. Обычно она не боялась темноты, но здесь, в незнакомом месте, ей было не по себе. Да и спасительный свет нельзя было включить. Желудок недовольно заурчал от голода, вызвав неприятный спазм.
Лида поднялась на ноги и начала ходить по комнате, обхватив себя руками. Тело было омерзительно липким, словно она вспотела и не мылась по крайней мере неделю. Хотя кто знает, сколько она уже здесь. Лида вдруг занервничала и прислонилась лбом к стенке. Сколько её ещё ждать, когда кто-нибудь придёт, чтобы решить её судьбу. Просто сидеть и ждать было хуже всяких пыток. До смерти хотелось есть, но попросить было не у кого, да она и не стала бы так унижаться.
Может быть, они сами догадаются накормить её.
Однако никто не пришёл. Казалось, все позабыли о её существовании. Прождав, по её скромным подсчётам, около четырёх часов, Лида вся обратилась в слух. Спать она не могламешали голодные спазмы в желудке. Может, они заперли её здесь навсегда, избрав в качестве наказания за грехи мучительную смерть от голода? Ну нет, это было бы слишком легко для неё. Лида вдруг вспомнила страшный взгляд Мамая и вздрогнула. Ничего хорошего от человека с таким взглядом ждать не приходилось.
"За что мне это, Господи? В чем я так провинилась перед тобой?".
Казалось, ей снится какой-то кошмарный сон. Только вот проснуться от него никак не получалось. Всюдуи во сне, и наявубыли голые стены, темнота и нестерпимое чувство голода. К тому же её одолевали смутные предчувствия, что весь этот кошмар вскоре покажется ей сущим раем. И она не ошиблась.
Спустя несколько часов она убедилась, что о ней всё-таки помнят. Но уж лучше бы забыли. Лида уже почти заснула, утомлённая ожиданием неизвестности. Чувство голода притупилось, уступив место головной боли. Не осталось сил, чтобы бояться, и всё уже казалось довольно сносным, когда дверь распахнулась и с размаху грохнула об стенку. Яркий электрический свет прорезал тишину полумрака, и воздух словно ожил, словно закричал, завопил в предчувствии беды.
Двое парней средней комплекции, но довольно мрачного вида молча подхватили Лиду под локти и почти что понесли куда-то прочь из опостылевшей темницы. Однако свет Божий оказался куда хуже.
Лиду втолкнули в небольшую комнату, единственным отличием от предыдущей которой были окно и некое подобие мебели. В воздухе пахло чем-то хмельным и едким, словно в ней жгли ароматические свечи. Мамай поджидал её, покуривая сигару, источавшую тот самый невыносимый запах, от которого Лиду внезапно затошнило. Но ещё больше её затошнило от вида самого курильщика, восседавшего на стуле, словно Иван Грозный на престоле. Каким огромным и властным он показался ей в это мгновение. У Лиды непроизвольно подкосились колени, и она рухнула на пол, внезапно оказавшись без поддержки сопровождавших её парней.
Когда она неловко попыталась подняться и затравленно огляделась вокруг, лицо Мамая, до этого сосредоточенное и задумчивое, оживилось премерзкой улыбкой. Он явно собирался насладиться ситуацией, насладиться по-своему, как умел и привык.
Ну что ж, здравствуй, Юлия. Надеюсь, у тебя было достаточно времени подумать и осознать всю глубину своего поступка? Спросил он с иронией.
Ох как не понравился Лиде его тон, не говоря уже о выражении его лица. Что такого натворила Юлька, чтобы вызвать такой гнев? Наверное, что-то из ряда вон, иначе не стала бы так низко и подло подставлять сестру. Лида не сомневалась, что Юлька отлично понимала последствия своего поступка. И знала, что ей грозит. Поэтому и прикрылась, как смогла. Хвала и честь великой авантюристке. Где только бродит её Джеймс Бонд? Видно, Юля не слишком полагалась на его опеку.
Но самое главное: что делать сейчас самой Лиде? Спасать свою шкуру? Рассказать правду? Но какую?
"Яне я, и рукавичка не мояСмешно". Действительно, смешно думать, что этот великан ей поверит или хотя бы начнёт сомневаться в том, что сидящая перед ним на коленях женщинане та, за которую себя выдаёт. Да и она сама себе успела "помочь", назвавшись Юлей, которую, по-видимому, никто из присутствующих толком не знает.
Тонкая скорлупка её иллюзорного мира треснула, и Лида, словно беспомощный неоперившийся цыплёнок, выпала наружу в жестокий мир.
Мамай окинул пленницу тяжёлым испытывающим взглядом. Сонная, измученная, с огромным синяком на скуле, и спутавшимися волосами, она являла собой жалкое подобие той блистательной и роковой Саломеи, которую он запомнил с того самого проклятого вечера. Самое обидное, что она особо не волновала его ни тогда, ни уж тем более сейчас. Как он мог клюнуть, словно слепой малёк, на эту дохлую муху? От этой мысли Мамай рассвирепел.
Что молчишь? Раньше молола языком, что та мельница! Давай, рассказывай всё по порядку!
Что, например? Голос Лиды, всегда спокойный, звучал без особых эмоций. Что-что, а в руках она себя держала железно. Она внезапно решила для себя, что не будет оправдываться. Всё равно бесполезно. Да ещё если бы знать в чём.
"Такое впечатление, будто она меня не сильно боится. Либо полная дура, либо слишком хорошо понимает, что её ждёт и не считает нужным лишний раз унижаться. Что ж, последнее заслуживает уважения. усмехнулся про себя Мамай, похороним её с почестями."
Не прикидывайся дурой. Когда вы с Олегом меня обрабатывали, соображала ты быстро. Теперь так же быстро сообрази, по чьему приказу?
Не понимаю Сказала Лида, глядя на него во все глаза, сказала скорее себе, чем ему. Сердце её начало биться быстро-быстро, и стало нечем дышать. ОлегСнова Олег
Не понимаешь? ухмылка Мамая стала ещё шире. Скоро поймёшь.
Он кивнул ребятам, сиротливо прикорнувшим в сторонке, молча слушая их разговор. Они послушно отлепились от стенки, подошли к Лиде и подняли её на ноги.
Она не сразу сообразила, что они собираются с ней делать. А когда до неё дошло, было уже поздно и бесполезно вырываться. Один из парней принёс стремянку и поднялся по ней вместе с Лидой. Высоко подняв её руки, он обмотал их верёвкой, свисавшей с потолка. Лида не заметила её, как только попала в эту комнату, зато теперь хорошо ощутила, особенно когда парень, которого называли Колун, слез со стремянки и убрал её, сбросив Лиду вниз. Только она не упала, а повисла на верёвке, глотая слёзы от резкой рвущей на части боли, пронзившей обе руки и тело. Наверное, если бы её облили бензином и подожгли, боль была бы точно такая же. Шок сковал её горло мёртвой хваткой, не давая вырваться наружу диким крикам. Подбородок дёргался в агонии, а слёзы чертили по щекам неровные дорожки.
Теперь понимаешь?
Лида собралась с силами и просипела:
Нет.
Плохо. Может, тебя покачать взад-вперёд? Чтобы проветрить память.
Глаза Лиды округлились от ужаса. Она задрожала, неосознанно причиняя себе ещё большую боль.
Я ничего не знаю.
Нехорошая девочка. Колун, поиграй в качельки.
Мамай достал вторую сигару и начал её раскуривать, спокойно наблюдая, как Лида корчится, словно червяк, которого подвесили за ниточку над костром, и от этого ему было ни холодно ни жарко. Он не получал удовольствия при виде человеческий страданий, но и не привык сострадать.
На кого работает Олег?
Не знаю
Как же, не знает. Хотя может быть и не знает. Вот он, Мамай, немного догадывается, а прав он или нет, скажет сам Олег, до которого он доберётся следующим пунктом. Происходящее начинало ему надоедать. Действительно, что возьмёшь со шлюхи. Разве только потешить самолюбие, хорошенько её наказав.
Мамай посмотрел на часы. Без пятнадцати двенадцать. Пожалуй ещё минут пять, и хватит. Пора решать и остальные дела, которые не ждут. Он едва заметно кивнул, и Колун, подставив стремянку, снял Лиду, которая дико закричала от боли, когда он прикоснулся к её рукам. Колун схватил её за волосы и поставил на колени.
И тут впервые в жизни Мамай ощутил на себе её необыкновенный взгляд. Твёрдый и мягкий одновременно. Уверенный и слегка испуганный. Долгий и густой, немигающий взгляд из-под слипшихся ресниц. Взгляд этот сочувствовал и презирал и немного смеялся, но в нём не было страха.
Словно она понимала, что больше её Мамай винит самого себя, и никак не может простить себе этого промаха. Не понимала она одногочто Тураеву важно найти крайнего, на кого он мог бы свалить всю вину, отомстить и успокоиться, принеся жертву самолюбию. И данной жертвой была именно она.
12
Совершенно измученную Лиду принесли обратно в темницу и бросили на пол, оставив в полной темноте. Она ещё несколько часов металась по полу от боли, не находя места распухшим и ноющим членам. Казалось, её медленно поджаривают на сковородкетак болели её мышцы. От боли она совсем отупела и не могла даже думать, не то что плакать. Лиду даже не интересовал вопрос, что же с ней будет дальше. И когда дверь в комнату снова отворилась, на этот раз медленно и спокойно, Лида равнодушно приподнялась на коленях, чтобы не касаться ничего руками.
На пороге показался Дима с подносом в руках, на котором стояли стакан с какой-то жидкостью и бутерброд с ветчиной. Желудок Лиды непроизвольно откликнулся, учуяв запах пищи. Дима аккуратно поставил поднос на пол. Лида сверкнула глазами и спросила равнодушным тоном:
Зачем?
Хозяин велел.
Чтоб не померла до следующего сеанса Сквозь зубы процедила Лида. Лучше убей меня.
Не велено. абсолютно серьёзно ответил Дима и вышел, закрыв за собой дверь.
Лида осторожно уткнулась носом в стену, глядя куда-то в темноту. Нет, она не будет швырять подносом в дверьдаже если бы она захотела, руки всё равно бы его не подняли. Может быть, они издеваются, принеся ей еду и понимая, что она не сможет её есть, разве что стоя на коленях и наклонившись вперёд, хватая зубами, как собака? Нет, она не будет ничего есть. Пусть они подавятся. Ей всё равно.
Мамаю, в свою очередь, тоже было абсолютно всё равно, что с ней происходит и как будет дальше. По-правде говоря, он не сильно рассчитывал, что женщина ответит на его вопросы. Он с самого начала планировал основательно побеседовать лично с Олегом Кравцовым, и уж способы вытягивания наружу правды для Олега подразумевались куда более жёсткие.