Ты обещал, что позаботишься о нас. И это то, о чём я прошу: позволь мне вернуться домой и жить своей жизнью.
Разве тебе плохо здесь, со мной?
Пойми, ты мне никто, как бы жестоко не звучали эти слова. А я хочу быть со своим сыном.
Как это никто. Неужели эти ночи, которые мы были вместе, для тебя ничего не значат?
Значат, Лида не могла кривить душой, просто не могла. И очень много. Мне было хорошо с тобой. Но теперь мне пора уйти.
В чём же дело? в отчаянье воскликнул Мамай. Скажи мне честно, в чём дело?
Лида посмотрела ему прямо в глаза и неожиданно ответила правду.
Дело в отце моего ребёнка.
Мамай выпустил её руки и почувствовал, как ладони его похолодели, будто покрывшись инеем.
Это Кравцов?
Глаза Лиды расширились, а потом заблестели от гнева. Руки непроизвольно сжались в кулаки от негодования.
Почему Кравцов? Почему всегда и везде Кравцов? Как исчадие ада, разрушившее мою жизнь. Слава Богу, к ребёнку он не имеет ни малейшего отношения. Ни к Стёпке, ни к моей душе.
Успокойся, я просто спросил Мне было любопытно.
Я рада, что удовлетворила твоё любопытство.
Скажи мне, отец твоего ребёнка опасен? Ты от него скрываешься?
Да, от него. Он очень опасен, только это не твоё дело.
Уже моё. Я могу помочь, защитить вас.
Губы Лиды скривились в усмешке. Помочь, защититьот самого себя?
А от любви к нему ты меня тоже защитишь? спросила Лида и почувствовала, как в уголках глаз защипало от нахлынувшей солёной влаги.
Понятно, вздохнул Мамай и попытался улыбнуться. Улыбка получилась неестественной, слегка надтреснутой. Он замялся и спросил нерешительно. Но я могу рассчитывать хотя бы на последнюю ночь?
Нет, она не выдержит. Сейчас она расплачется и кинется к нему на шею, и этим самым погубит себя и своего сына. Её Стёпка не вырастет бандитом. Его не отнимут у родной матери. Она должна постоянно думать об этом, иначе потеряет всё, что ещё осталось у неё в этом мире.
Я бы не хотела Лида никак не могла подобрать нужные слова. Не хотела, чтобы всё было так банально. Поэтому лучше отпусти меня сейчас. Я очень тебе благодарна, но
Куда ты пойдёшь? перебил её Мамай.
Вернусь в свою квартиру. Что мне ещё делать?
А почему ты раньше там не жила?
Хотела скрыться ото всех. Чтобы никто не видел, что я страдаю.
Мамай неожиданно резко обнял её и привлёк к себе, так что у неё дух захватило.
Обещаю, завтра утром я тебя отпущу. Сегодня не могу. Только завтра.
Мамай сдержал обещание. На следующее утро не говоря ни слова в упрёк, не уговаривая остаться, он отвёз её домой и даже помог занести вещи в квартиру. Едва за ним захлопнулась дверь, Стёпка проснулся и зашёлся истошным криком. Лиде далеко не сразу удалось его успокоить.
Папа ушёл, в оцепенении прошептала она. Папа больше не вернётся.
Лида уложила Степку на кресло и опустилась на пол, обхватив руками колени. По щекам струились горячие слёзы, сердце выскакивало из груди, а она слушала утихающие всхлипы сына и повторяла, как умалишённая:
Папа больше не вернётся.
41
Тяжело дыша, Мамай вошёл в комнату и рухнул на кровать, насквозь пропитанную её запахом. Во второй раз он этого не вынесет. Сердце лежало на полу мелкими осколками, а пустота в груди невыносимо жгла душу.
Почему, почему она ушла?
Почему он позволил себе так сильно влюбиться?
Ведь это по сути незнакомая женщина, совершенно чужая, хотя до боли похожа на Юлю. Похожа даже больше, чем сама Юля.
Неужели он вот так долго любил не Юлю, а образ, который нарисовал с её лица, и до мельчайшей чёрточки обнаружил в её старшей сестре.
Ведь она чужая, совсем чужая, а показалась такой родной даже в момент их первой встречи.
Тураев вспомнил свою последнюю встречу с Юлей в том злополучном борделе. Тогда он ненавидел её, искренне ненавидел, и ему было не капли не жаль сотворить с ней то, что он сотворил. Ни минуты, ни секунды, даже сейчас. А ведь он любил именно её
Но с Лидой он никогда не смог бы так поступить. Он блефовал тогда, в ноябре, когда заставлял её раздеться. Он бы не позволил никому дотронуться и пальцем до неёэто он понимал сейчас и понимал тогда. Один её взгляд всколыхнул былое чувство и заставил вскипеть застывшую кровь.
Тогда у Юли не было такого взгляда.
Но как можно любить в обеих женщинах одновременно один и тот же взгляд, одну и ту же манеру поведения, запах, голос. Ведь Лида ничем не отличалась от той Юли, наоборот, у него было чувство, что он и не знал никакой Юли, а всё время был именно с Лидой и любил именно её.
Но думать так было верх безумия. Как он не крутил, факты неумолимо доказывали обратное. В то время как он был с Юлей, Лида уже ждала ребёнка от другого мужчины. Ведь Юля не была беременной?
Эта мысль не давала ему покоя. Мамай не мог отделаться от чувства, что та женщина, которую он любил когда-то, и та, которую полюбил сейчас, не просто похожи. Это была одна и та же женщина, как бы нереально это не звучало.
Но как доказать невозможное, как состыковать то, что не стыкуется?
Тишину прорезал телефонный звонок, и Мамай мгновенно переключился на работу. Тетерев вызывал его к себе, и судя по голосу, он был чем-то сильно недоволен.
Как оказался именно им, Мамаем, он и был недоволен.
Тураев примчался домой к Тетереву через двадцать минут после звонка, вспотевший и нервный после быстрой езды и обуревавших его ещё свежих эмоций. Тетерев встретил его разъярённым взглядом и резким криком.
Ты что себе позволяешь, мать твою, прошипел он, когда за ними закрылась шумонепроницаемая дверь его кабинета. Ты, бдь, рехнулся, что ли?
Что я натворил? искренне изумился Мамай.
Эта девка, чёртова шлюха, которая от тебя умотала год назад, какого хрена ты связался с её сестрой?
Мамай нахмурил брови, потом криво усмехнулся и опустился в кресло напротив Тетерева, глядя ему в глаза прямым немигающим взглядом.
Вообще-то, Тетерев, если уж на то пошло, свою работу я делаю хорошо, не так ли? Если есть в чём, не таись, упрекни. И тебя я уважаю. Башку подставляю каждый день под твои задумки. Работа на тебя для меня святое. А вот личная жизнь моя тебя не касается.
Тетерев заметно занервничал. С ним впервые за много лет случилось такое, что он потерял контроль над всемнад лучшим из своих людей, над своими эмоциями, словами, действиями. Сейчас он не выглядел хитрым и уверенным в себе, как обычно. Тетерев действительно пребывал в растерянности и поэтому не кривил душой. В эти мгновения он со всей ясностью отдавал себе отчёт, насколько зависит он от Мамая. Не будет Тураева, и Тетерев долго не продержится. Он его правая и левая рука, его двигатель. Потерять его, значит потерять всё. И что самое ценное, Тураев хотя и догадывался об этом, но у него и в мыслях не было попытаться изменить противовес в обратную сторону. Тураевего щит и тыл, который сейчас трещит по швам по вине какой-то размалёванной сучки. Нужно что-то делать, чтобы не дать Тураеву погубить самого себя.
Ты пойми, Тураев, в нашем деле не должно быть уязвимых мест. Иначе до них обязательно доберутся и начнут крутить на свой лад.
И это говорит человек, у которого пол области в кулаке зажато, улыбнулся Мамай. Я отлично знаю свои тылы, и знаю, что смогу их защитить. И тебя не подставить.
Ты всё понимаешь, скотина. Всё, даже то, что я не хочу тебя терять. И не буду. Я не дам тебе сломать себя, потому что ты мне нужен. И даже если мне придётся задушить эту девку собственными руками, я сделаю это с удовольствием.
Не трогай её, Тетерев. И меня тоже. Мы сами разберёмся.
Ты выставляешь себя на посмешище! Ты показываешь себя слабаком и размазнёй!
Пусть тот, кто так думает, скажет мне это в лицо, сухо сказал Мамай.
Я говорю.
Ты вроде сам женат, Тетерев.
Женат, только я не строю драму из собственной жизни, а у тебя уже целый спектакль и уйма зрителей.
Что-то не помню, чтобы продавал билеты. Значит, придётся штрафовать "зайцев".
Шутишь, сволочь, почти добродушно буркнул Тетерев. Я тебя на место поставлю. Выбирай, или ты забираешь свою бабу и прячешь её где-нибудь у себя, чтоб на глаза не показывалась, либо я её закопаю, чтоб жить не мешала. Так спокойнее будет: и тебе и мне.
Поздно, Тетерев. Запоздал ты со своими "благими намерениями". На эту шлюху Юльку мне плевать. А сестру её я отпустил. Навсегда. Так что разговаривать не о чем.
Тетерев схватился за подлокотники кресла и весь аж затрясся.
Вот смотрю я на тебя и гадаю: сам то ты себе веришь? Или издеваешься? И как скоро ты примчишься на порог к этой бабе? Завтра? Или уже сегодня?
Оставь это, Тетерев. Я твёрдо обещаю, что разберусь с этим сам. Оставь девок в покое.
Так ты серьёзно любишь её? Я не просто так спрашиваю?
Ну, люблю. А что я, не человек? Я любить не могу?
Тогда будь мужиком, забирай бабу, сына и не устраивай этот фарс.
Какого сына?
Дурак ты, Мамай. Сынишка-то хоть здоров? В тебя пошёл или в мать?
Тетерев, Мамай привстал на кресле, и глаза его нехорошо засверкали. У меня нет детей. Я с этой бабой только два месяца назад познакомился. Что ты заладил?
Я тебе глаза раскрываю, дурак ты. Или ты себя не знаешь? Сильно они похожи, эти сёстры?
Да, очень. Как близнецы.
Чушь! А ты поставь их рядом: одна шлюха, другая праведница, и посмотри, кого выберешь.
Они слишком похожи, тупо повторил Мамай, смутно улавливая в словах Тетерева какой-то смысл.
В том-то и дело, что слишком. Я тебе совет дам, как друг. Поедь, найди свою Юлю и задай ей пару-тройку наводящих вопросов: много интересного узнаешь. Например то, что она вот уже почти два года как умотала от Кравцова и в борделе у Сверчка пашет. Причём без отрыва от производства.
Не понял?..
А что тут понимать? Как твоя зазноба к тебе в лапы попала, помнишь? Ты отпускал её от себя? Где она была, что делала, пока не сбежала? Знаешь?
Каждую минуту. Она была в моём доме. Со мной. К чему ты клонишь, Тетерев?
К тому, что если в этом кодле нарисуется третья сестра, то это будет в самую точку. А пока я знаю только двух. И алиби обоих тебе известны.
Чёрт!
Мамай в бешенстве схватился руками за голову. Как он мог быть таким ослом! Как он мог сразу не заметить, не понять
Ты давно об этом знаешь?
Не очень, соврал Тетерев, но что не сделаешь себе во благо. Когда я узнал, что ты с ребятами у Сверчка пустили её по кругу, я поинтересовался слегка этой Юлей, и понял, что ты малость обознался. А сейчас вот узнал про сестру, сопоставил факты, пришёл к выводу, что следует поздравить тебя с рождением сына.
Иди к чёртуСпасибо, Тетерев. Честно, спасибо.
Тетерев улыбнулся, но в улыбке этой не было ничего хорошего. Он давно и безнадёжно очерствел душой. Он не представлял, произнося банальную фразу поздравления, что можно искренне радоваться рождению сына. Может быть потому, что это так и осталось одной из далёких, несбывшихся мечтаний его юности, когда мир ещё казался не таким гадким, когда он любил и не знал боли от безвозвратной потери. Но Тетерев не был снобом и не собирался ломать "мамаево счастье". Пусть тешится, лишь бы работу свою выполнял хорошо. А насколько известно, когда на душе звенят колокольчики, работается и легче, и с большим желанием. Даже если ты бандит. Вот именно этому слегка гнусному курьёзу и улыбался Тетерев.
42
Это холодное сырое воскресное утро Катя с Яриком намеревались провести вдвоём в постели, потому что с самого утра, едва в окошко заглянуло унылое февральское солнце, на обоих накатила непреодолимая лень, от которой обычно никуда не деться, только переждать, перележать, уютно сжимая друг друга в объятиях.
Катя смеялась: ей даже лень идти на кухню готовить завтрак. А Ярик отвечал, что ему лень даже вставать, чтобы поесть. А где-то внизу под кроватью злобно сопела Тапка, разрывая на части опрометчиво оставленную в пределах досягаемости пачку сигарет. Когда зазвонил телефон, оба в один голос заныли, с грустью представляя, что следует откинуть тёплое одеяло и выбраться на холод, прижать к уху ледяную трубку и что-то говорить замёрзшими губами. Пока они причитали, на другом конце провода устали дожидаться их внимания и звонки прекратились. Но через минуту телефон зазвонил снова.
Ярик, кряхтя, выполз из-под одеяла и немилосердно согнал собаку с комнатных тапочек, на которых она так уютно пристроилась, верша свои тёмные делишки.
Хорошо бы это был секс по телефону, сказал он, подставляя руку навстречу подушке, которой Катя тотчас же в него запустила. Хоть необидно будет отрывать задницу.
Но звонивший по степени своей возбуждаемости оказался ещё круче. Лицо Ярика мгновенно посерьёзнело, а лень и сонливость как рукой сняло. Положив трубку, он начал метаться по комнате, одеваясь на ходу.
Что случилось? спросила Катя, выбираясь из-под одеяла, Чего ты такой возбуждённый?
Потому что дурак. Чувствовал, что что-то не так, но закрыл на всё глаза и успокоился. Лида звонила. Ей срочно нужна помощь. Она просит, чтобы я приехал.
Когда?
Желательно через минуту. Чёрт, где моя рубашка?
Я могу поехать с тобой?
Зачем? удивился Ярик. Отдыхай, завтра на работу.
Как я могу спокойно отдыхать, зная, что ты неизвестно где, разбираешься с чужими неприятностями?
Лида не чужая мне. сухо возразил Ярик, взглянув на неё остро, почти недружелюбно.
Прости, Катя погрустнела и прикусила губу. Может, я поеду и помогу.
Глупости, ты только мешать будешь.
Чем я тебе помешаю. Заодно познакомлюсь с твоей знаменитой невесткой.
Ты что, ревнуешь? Не глупи, Кать. Мне серьёзно некогда.
Неожиданно для себя Катя дёрнулась, вскочила, убежала на кухню и заплакала. Как ей надоела эта неопределённость. Она устала так жить, постоянно говоря себе, что нельзя влюбляться слишком сильно, чтобы потом не испытать мучительную боль. Ей так хотелось любить, страстно, без оглядки и, конечно же, надеяться на взаимность. Но пока что жестокая реальность била её о неприступные камни. Телом Ярик был с ней всегда. А душой где-то там, в таком далёком крае, что на любой известной карте не нашлось места для его условного обозначения.
Но нет, она не собиралась так легко сдаваться. Ей нечего терять, зато можно хоть что-то выиграть. По крайней мере она будет знать "соперницу" в лицо. Катя вытерла слёзы и вернулась в комнату.