Что ты делаешь?
Как чторану промываю. Батюшки, да у тебя вся грудь в крови.
А пошла ты Мамай схватил её за руки и отшвырнул прочь. Не прикасайся своими шлюшьими лапами.
Лиде стало обидно, но она взяла себя в руки. Ему плохо, оттого и злой. Она поднялась и снова подошла к нему.
Тебе чтоне ясно? Глаза Мамая злобно сверкали, взгляд не предвещал ничего хорошего.
Если ты приподнимешься, я сяду, и ты положишь голову мне на колени. Так будет удобнее и тебе, и мне.
Лида спокойно собрала с пола лекарства и положила на стоявшую по соседству тумбочку. Туда же перекочевала и миска с водой. Потом она приподняла голову Мамая, уселась на диван, и примостила его у себя на коленях. Мамай молчал, то ли удивлённый её дерзостью, то ли озадаченный её решительностью.
Пока он тихо размышлял, что же он сделает с нею после, Лида обработала рану на лбу, наложила повязку и начала расстёгивать рубашку на груди. Мамай схватил её за запястье и твёрдо сжал.
Между прочим, мне ещё больно. Это во-первых. А во-вторых
А во-вторых, уматывайся отсюда, пока я не встал.
А во-вторых, рубашка твоя пропиталась кровью. Я хочу посмотреть.
Ты невыносима.
А в-третьих, ты не сильно спешишь встать с моих колен, потому что тебе стало легче, когда я перевязала рану. Невозмутимо продолжала Лида. Так позволь мне перевязать и вторую.
Лида наклонилась в его груди, продолжив расстёгивать пуговицы. Её грудь почти упёрлась Мамаю в лицо, и он явно ощутил запах её телатакой женственный и дразнящий, что будь у него чуточку больше сил, он тотчас же вскочил бы и отшвырнул её прочьот себя. Не хватало ему ещё соблазниться шлюхой.
Лида между тем уже приступила к промыванию раны. Её маленькие пальчики нежно и осторожно скользили среди густой поросли волос на его груди. Несмотря на боль от ран, Мамай тихо сходил с ума от её прикосновений. Он тихо охнул, и Лида на минуту оторвалась, чтобы взглянуть на него. Этот взглядтвёрдый и нежный, ласковый и чуточку надменный, казалось, она знает его всего, будто видит насквозь. Мамай не знал, куда деться от этого взгляда, который словно приворожил его, а когда она отвернулась, откровенно заскучал. Он представлял себе, как этот взгляд наполняется страстью, и снова сходил с ума.
Лида заставила его подняться и сесть, а сама опустилась на колени, чтобы обмотать бинтом его корпус. Губы её находились так близко от его груди. Мамаю отчаянно захотелось, чтобы она прикоснулась губами к его телу, ставшему вдруг горячим и влажным. Он откровенно не понимал, что с ним происходит, и хотел, чтобы всё поскорее закончилосьэта сладкая мука, которой он доселе никогда не испытывал. Необъяснимое покалывающее чувство, пронзившее его до самых кончиков ступней.
Неожиданно трезвый рассудок, чудом пробившийся сквозь пелену страсти, "подсказал" ему "правильный" ответ. Она ведь проститутка. Они все научены подобным трюкам. А этаособенная. Недаром Кравцов так убивается за ней. В глубине вдруг проснулась, закипела остывшая было злость.
А теперь послушай, родная. Мамай решительно сжал обе её руки. Я ценю твою заботу, но бордель здесь разводить не позволю.
А разве я развожу здесь бордель? обиделась Лида.
Думаешь, я не вижу, как ты Димку построила? Кончай с ним, а то грохну и его, и тебя.
А он-то в чём виноват?
Если тебе неймётся, я скажу ребятам, чтоб свозили тебя куда-нибудь в лесок, или в баню. Знаешь, сразу легче станет.
Лида гордо вздёрнула подбородок, готовый задрожать от нахлынувших на неё слёз обиды.
Ты ошибаешься, если думаешь, что я сплю с кем-либо в этом доме. Тем более с Димой.
А то как же. Ты у нас вообще святая. Мужика голого ни разу не видела.
Что тебе от меня надо? Или скажи, или отпусти. Зачем ты меня держишь.
А зачем шлюху держат?
Я пока начала Лида и осеклась. Мамай усмехнулся.
Что пока? Не доказал тебе, что держу именно для этого. А знаешь почемуты мне противна.
Тогда зачем? тихо спросила Лида.
Не твоего сучьего ума дело. тихо ответил Мамай, оттолкнул её в сторону с дороги, и ушёл.
Лида осталась сидеть на полу одна на осколках своего попранного в очередной раз достоинства. Было необъяснимо гадко, до слёз. В который раз. Что же такого натворила её сестра, за что так жестоко приходится расплачиваться ей, Лиде?
16
Мамай лёг спать с тяжёлым сердцем. За ночь его ноша, однако не рассосалась, а наоборот, обросла ещё большим грузом. Боясь признаться самому себе, Мамай глубоко сожалел о том, что нагрубил вчера Юльке. Она так помогла ему. Раны болели значительно меньше и почти не тревожили его во время сна. Тревожило другое. Косматый и Юля. Эти проблемы переплелись между собой довольно забавным клубком. И от обоих следовало избавляться немедленно.
Мамай поднялся, заставил себя принять душ и одеться. Хорошо бы ещё немного поваляться в кровати, но в голову лезли всякие непрошенные мысли, значит, пора было вставать и заниматься делом.
Первым делом Мамай решил позавтракать. Однако на кухне его ожидал неприятный сюрприз в образе Лиды, склонившейся над плитой. Услышав его шаги, она обернулась и застыла, как вкопанная, возле плиты.
Мамай впервые получил возможность разглядеть её в лучах утреннего солнцатакую какая она есть: свежую после ночного сна, с пышным каскадом тёмных кудрявых волос, собранных в чуть приподнятый на затылке хвостик. Без косметики Лида выглядела намного моложе своих лет, намного нежнее и беззащитнее. Мамай почувствовал, что ещё немного и его челюсть отвалится и будет в изумлении валяться на полу. Ей потрясающе шло тёмно-голубое платье, прекрасно гармонирующее с бархатными зелёными глазами.
Кто выбирал это платье? Наверняка Дима, кто ж ещё. Мамай буквально затрясся от бешенства, не сознавая, что чувству, охватившему его есть совсем иное название. Ревность. Старя как мир, коварная ревность, змеёй свернувшаяся у него на груди и сосущая кровь прямо из сердца.
Сними сейчас же это платье! Немедленно!
Что? глаза Лиды округлились от испуга и удивления. Но ей некогда было раздумыватьона благоразумно поспешила скрыться с его глаз, оставив полуготовый завтрак на плите. Но уйти из кухни она не смогла: огромная рука перегородила ей проход.
Прости, тихо сказал Мамай. Не знаю, что на меня нашло. Тебе очень идёт это платье.
От страха Лида не могла вымолвить ни слова. Она мелко дрожала, непонимающе глядя в его постоянно меняющиеся глаза. Почему он так странно смотрит на неё? Что она ещё натворила?
Продолжай заниматься тем, чем занималась.
Лида молча повиновалась и вернулась к плите, пытаясь взять себя в руки. Двигаясь почти на автомате, она закончила готовить завтрак. Мамай к тому времени ушёл из кухни. Лида вздохнула на полную грудь и чуть не поперхнулась воздухом. Надо ведь ещё набраться смелости и позвать "господина" завтракать.
Мамай сидел в гостиной, задумчиво скрестив руки под подбородком. Только теперь Лида заметила, что он снял повязку со лба. Рука инстинктивно потянулась дотронуться до раны, но Лида остановила себя на полпути. Мамай почувствовал её присутствие, и взгляд его ожил.
Я Можете идти завтракать. Робко выдавила из себя Лида.
С каких пор мы на "вы"? вполне дружелюбно улыбнулся Мамай. Лида метнула на него яростный взгляд: он изведёт её своими непонятными сменами настроения. Так и хотелось огреть его чем-нибудь по лбу. Вот и сейчас его глаза странно засверкали. Что на этот раз? Ага, поняла: платье.
Ну что ж, пойдем. Мамай соизволил подняться с дивана и протянул Лиде руку.
Куда?
Как кудазавтракать.
Вообще-то я не голодна, соврала Лида.
Глупости, питаться надо нормально. К тому же в компании приятнее.
"В твоей компании вряд ли кому-то кусок в горло полезет" хотелось сказать Лиде, но она благоразумно промолчала и послушно потрусила в кухню, куда он её галантно пропустил впереди себя.
Впрочем, как оказалось, кусок не лез в горло и Мамаю, теперь уже в её компании. Дружно поковыряв вилками в тарелках, они также дружно отставили их в сторону почти нетронутыми. В воздухе повисла напряжённая тишина. Лида вдруг вскочила и начала прибирать со стола.
Чай? Кофе? Сок? предложила она, чтобы разорвать проклятую тишину.
Димка где? ни с того ни с сего спросил Мамай.
Не знаю. Уехал наверное куда-то. Сегодня его не видела. Слышала только, как он отпирает двери в моей комнате, больше ничего. Почему она так нервничает, почему боится смотреть ему в глаза? Ну, я пошла.
Куда?
К себеПлатье переодеть.
Зачем, оно так тебе идёт
Лида схватила доску для нарезки хлеба и спрятала её в шкаф. Пока она судорожно искала взглядом, чтобы ещё куда спрятать, за её спиной неслышно нарисовался Мамай.
Все вы здесь, как привидения, по воздуху двигаетесь, что ли? сквозь зубы пробормотала Лида, но Мамай её не услышал.
Иди ко мне Удивительно нежно прошептал он.
Лида оторопела. Она не ожидала он мог ударить её, мог придушитьона была готова к этому. Но к нежности?
Она почувствовала, как его руки сначала обняли её за плечи, разворачивая к себе, потом обняли её всюсвоими огромными горячими ладонями. Её снова начала бить мелкая дрожь, но уже не от страха. Губы Мамая нашли её шею, затем подбородок, скулы, и, наконец, его язык с победным стоном проник в её рот, властвуя и поглощая.
Нет, пожалуйста, я не хочу
Мамай не слушал её. Он больше не мог противиться охватившему его чувству, которое становилось сильнее день ото дня, с тех пор как он впервые ощутил на себе магию её необыкновенных глаз. А вчера своими прикосновениями она заставила это чувство перехлестнуться через край, за которым он просто не в состоянии был себя контролировать.
Мамай подхватил её на руки, даже не почувствовав как она сопротивляется, и отнёс к себе в комнату. Бережно уложив на кровать, словно она была фарфоровой куклой, он начал срывать с себя одежду, одновременно ухитряясь покрывать поцелуями голые ступни. Лида внезапно ввизгнула и забилась в уголок кровати, тяжело дыша и глядя на него, словно испуганный зайчонок.
Дурочка, ласково улыбнулся Мамай и одним движением сгрёб её под себя.
Я не хочу. Я не могу так. Отпусти.
Мамаю были неприятны её слова. На миг он даже застыл, но остановиться был уже не в силах.
Ты же приучена, девочка. прошептал он, покусывая мочку уха.
Лида почувствовала себя так, словно он ударил её по лицу. И в то же время с ней творилось что-то непонятное. Она пыталась вызвать в себе отвращение, но его прикосновения не были ей неприятны. Наоборот, спустя некоторое время она с удивлением обнаружила, что отвечает на его ласки. Необъяснимым образом её руки оказались на его груди, а пальцы нежно ласкали плоть сквозь густые завитки волос. Лиду всю трясло, но ненависть была здесь не причём. Она сгорала от стыда и страсти, и Мамай читал это в её глазах.
17
Вот уже который вечер начинался и заканчивался для неё пробежкой в парке вместе с Тапкоймаленьким, но смышленым кокером, подарком самой себе на день рождения. У неё были сильные накачанные ноги, без устали рассекающие зеленое пространство парка. Сильные ноги, красивая походка, плавные, как у кошки движения, и роскошная копна иссиня чёрных натуральных волос, да ещё очки в потрясающей золотой оправевот, пожалуй, и всё, чем могла похвастать Катя перед публикой в парке. Да и не только в парке. Пышнотелая от природы, она, как могла, боролась с избыточным весом. До одурения занималась спортом, сидела на диетах, пока не похудела до того, что стала похожа на скелета, обтянутого резиной. Но всё равно она была крупной.
Черты лица её были несколько грубоваты, пока она не начинала улыбаться. Тогда, и только тогда Катя расцветала. И ещё ей необыкновенно шли очки.
Да и вообще она была человеком душевным, открытым. Немного одиноким, ну совсем чуть-чуть. Зато заметным. Вот и сейчас в парке многие оборачиваются ей вслед. Ещё бынечасто встретишь в парке девушку, столь резво скачущую за своей собачкой.
Она наматывала уже третий круг, как вдруг Тапка с резким заливистым лаем бросилась в сторону пожилого мужчины, одиноко сидевшего на скамейке парка, и опрометчиво выложившего рядом с собой на скамью пачку сигарет. Надо сказать, что Тапка на дух не выносила курящих людей. Без зазрения совести облаивала всех и каждого, и имела дурную привычку такать пачки, чтобы потом грызть на мелкие кусочки, ворча и презрительно отплёвываясь. Откуда она такого набралась, Катя ума не могла приложить. Ведь она сама курила, пока у неё не появилась Тапка. Та быстро отучила её от пагубного пристрастия к сигаретам. Только вот слишком часто хозяйке приходилось краснеть, выслушивать и платить за непонятную придурь своей собачки.
Катя подбежала как раз в тот момент, когда Тапка беспощадно уничтожала свой трофей. Однако владелец пачки, похоже, ничего не заметил. Он продолжал сидеть, задумчиво глядя перед собой в пространство.
"Может, тихо забрать собаку, и сделать вид, будто это меня не касается? Может быть он глухой и ничего не слышал?" подумала Катя. Но с другой стороны ей вдруг стало любопытно. Она уже минуты три толклась у него за спиной, Тапка буквально ревёт от остервенения, а онноль на массу. Может, ему плохо?
А вдруг он умер. А что, бывает же такое. Сидит человек, внезапно сердце прихватило, или сосуд в мозгу лопнулмгновенная смерть. Даже упасть не успел. Кате вдруг стало не по себе от собственных мыслей. Что это она в самом деле. Пожилой человеквдруг накликает беду.
Со спины незнакомец показался ей интересным. Сутулые, поникшие видно от возраста плечи, всё ещё стройная фигура, редкие тёмные волоски, пробивающиеся сквозь густую совершенно седую шевелюру. Катю охватило нездоровое чувство любопытства. Ей захотелось поболтать с этим загадочным старичком. А чтов его возрасте девушки не вешаются на шею, так что он не должен подумать ничего такого, она просто хочет поболтать. Ей, Кате, невыносимо одиноко и скучно каждый вечер наматывать круги с собакой по парку.
Ох Катя, Катерина, куда ты лезешь? Набравшись смелости, Катя присела рядом на скамейку. Его лицо оказалось бородатым и измождённым. Борода не такая седая как голова, а брови почти тёмные. Глаза прикрывали очки от солнца.
Простите. обратилась к нему Катя. Получилось тихоон не услышал. Или не пожелал услышать. Тогда она повторила громче.
Простите. Ваша собака съела мою пачку сигарет.
Это не моя. У меня нет собаки. Но могу предложить вам сигарет. Где? Он удивлённо уставился на лавочку, куда несколько минут назад собственноручно положил почти полную пачку.