Папа, клянусь, Барт знает что-то. Они с Джоном заодно.
И я рассказал папе, как часто Барт разговаривал с самим собой, когда думал, что его не слышат. Он говорил и во сне. Потом, он часто представлял кого-то в лицах. Казалось, что самая главная часть жизни Барта проходит в этих играх и разговорах.
Хорошо, Джори, я понимаю тебя. У меня есть одна идея. Будь внимательным: это, возможно, твоя самая важная в жизни роль. Завтра утром сделай вид, что уходишь в школу. Я подвезу тебя до угла и высажу. Ты беги домой и убедись, что Барт не увидел тебя. Я попробую выяснить, правда ли, что моя мать улетела на Гавайи, и правда ли, что она замужем за этим страшным человеком.
Шепчущие голоса
Спрашивают, расспрашивают, только и делают, что расспрашивают. Я ничего, ни-че-го не знаю. Я не виноват, не виноват. Отчего они мучают меня? Ведь если ясумасшедший, то нечего и спрашивать.
Мама ушла, потому что она всегда ненавидела меня, даже когда я был совсем маленьким.
В голове моей роились и плясали шлюхи, мерзавцы и негодяи. Я проснулся. Стук дождя по крыше не прекращался ни на секунду. Ветер рвал двери с петель, бился в окна.
Я снова заснул, и мне снилось, что я маленький, как тетя Кэрри, которая так и не выросла. Я молился во сне, чтобы Бог помог мне вырасти высоким и головой доставать до неба. Я бы глядел сверху вниз на людей, а они были бы как муравьи и ужасно боялись меня. Я бы тогда вошел в воды океана, чтобы они поднялись и залили города. Раздались бы крики ужаса. И все эти люди, которых я не выношу, утонули бы. А я бы сел посреди океана, волны доходили бы мне до пояса, и плакал. Я наплакал бы столько, чтобы вода еще больше поднялась. Я бы тогда со всех сторон видел только свое отражение, свое прекрасное отражение. Но тогда уже не осталось бы на земле ни одной женщины, ни девушки, чтобы они любовались мною, какой я красивый, и любили меня. А я буду такой красивый, сильный и высокий
Я рассказал Джону Эймосу свой сон. Он кивнул и сказал мне, что он тоже в юности видел сны про девушек и как он любит их; вернее, как бы он любил их, если бы только они не высмеивали его длинный нос.
О, у меня было много достоинств, которых они не могли видеть, и они так и не увидели их, так и не увидели
На другое утро Джори уехал с папой. Надо было исчезнуть, чтобы не заметили Эмма и мадам Мариша, но это было легко: они возились с Синди и ничего не замечали. Так что я в безопасности пробрался в бабушкин дом. Джон Эймос упаковывал все картины, люстры и прочие ценности в коробки.
Серебро надо обернуть специальной бумагой, наставлял он горничных, да будьте осторожнее с фарфором и хрусталем. Если я куда-нибудь отлучусь, когда приедут рабочие по перевозке, скажите, чтобы первой грузили дорогую мебель.
Служанка была молоденькая и хорошенькая. Она нахмурилась:
А почему мы уезжаем, мистер Джексон? Мне казалось, что мадам нравится здесь. Она не говорила о переезде.
Ваша хозяйка всегда была женщиной переменчивой. А тут еще этот мерзкий мальчишка, который живет в соседнем доме. Тот, что повадился ходить сюда. Он ей страшно надоел. Он убил подаренную ему собаку. Наверное, вам об этом неизвестно?
Я увидел, как девушка застыла в ужасе:
Нет, я думала я думала, собаку взяли в их дом
Этот пакостник опасен! Вот почему мадам приняла решение переехать: он уже не однажды угрожал ей. Он ненормальныйнаходится под наблюдением психиатра.
Они глядели друг на друга с пониманием и качали головой. Бешенство! Бешенство охватило меня: так наврать про меня, и это Джон Эймос, которому я верил!
Затаившись под столиком, в котором бабушка хранила свою чековую книжку, я дождался, пока он не останется один. Когда я выбрался оттуда, он прямо подпрыгнул от неожиданности:
Барт, мне бы не хотелось, чтобы ты скрывался всюду, а потом пугал людей. Издай какой-нибудь звук, например кашляни, когда входишь, чтобы дать знать, что ты здесь.
А я слышал, что ты говорил девушкам. И я не сумасшедший!
Конечно нет, свистящим шепотом проговорил он. Но ведь нужно было как-то объяснить им, правда? Иначе они стали бы подозревать нас. А теперь они уверены, что твоя бабушка уехала на Гавайи
Мне стало нехорошо. Я беспомощно глядел на свои ноги, перебирая пальцами в кроссовках.
Джон Эймос можно дать сегодня маме и бабушке сэндвичи?
Нет. Они не голодны.
Я знал, что он так скажет.
Вскоре он забыл про меня. Он читал подряд все ее записи, денежные счета, рецептыи хихикал. Он нашел какой-то маленький ключик и открыл крошечный ящичек за дверью.
Только глупая женщина может подумать, что я не увижу, где она прячет свой ключ
Я ушел от него. Пусть себе веселится, раз ему так нравится перебирать чужие вещи. Пойду проведаю своих пойманных мышек. Мне нравилось думать о них как о мышках, попавших в мышеловку.
Мама лежала и стонала, плача от холода. Я увидел у них маленький огарок свечи. Это я подбросил им свечу и несколько коробков спичек, чтобы видеть, что они там делают. Бабушка все так же держала мамину голову на коленях и вытирала лицо какой-то тряпкой, по краю которой были видны шелковые кружева: видно, оторвала от подола. Мама показалась мне страшно маленькой и бледной.
Кэти, любовь моя, единственная оставшаяся у меня дочь, очнись, послушай меня Мне надо тебе сказать, иначе я могу не успеть Да, я наделала много ошибок. Я позволяла своему отцу мучить меня до тех пор, пока я не могла отличить правильного от неправедного, не могла уже ничего предпринять сама. Не знала, что делать. Да, я накапала мышьяк на ваши сладости, потому что думала, что вы только лишь чуть-чуть впадете в забытье, чтобы я смогла выкрасть вас одного за другим с чердака. Я не желала ничьей смерти. Клянусь, я любила вас, всех четверых. Я отнесла Кори в автомобиль, и там, едва я успела положить его на заднее сиденье и накрыть одеялами, он испустил последний вздох. Я была в панике. Я не знала, что мне делать. Идти в полицию я не могла, и на мне навсегда осталась эта ужасная, несмываемая вина.
Я дрожал от ее рассказа. Мама молчала, и бабушка потрясла ее:
Кэти, дочка, очнись и послушай меня.
Мама наконец очнулась и попыталась сфокусировать взгляд.
Милая моя, я не думаю, что это Барт убил собаку, которую я ему подарила. Он любил Эппла. Скорее всего, это сделал Джон, чтобы Барта обвинили и признали окончательно сумасшедшим. Если он планировал наше похищение, то задумал и это, чтобы полиция обвинила Барта. Я думаю, что это Джон убил не только Эппла, но и любимого пуделя Джори, и моего котенка. Барт очень застенчивый, одинокий мальчик. Кэти, он совсем не опасен. Он очень любит подражать кому-то, представляться сильным и жестоким. Кто опасен, так это Джон. Он ненавидит меня. Только недавно я узнала, что если бы я не вернулась в Фоксворт-холл после смерти твоего отца, Кэти, то Джон унаследовал бы всю недвижимость и богатства Фоксворта. Отец мой доверял Джону, как никому другому, может быть, оттого, что они так похожи. Но когда я вернулась, он вычеркнул Джона из завещания и переписал все на меня, как на единственную наследницу. Ты слушаешь, Кэти?
Мама, это ты, мама? спросила моя мама слабым детским голоском. Мама, отчего ты никогда не глядела на наших близнецов, когда приходила навещать нас? Почему ты так и не заметила, что они совсем не растут? Ты нарочно не видела их? Ты не хотела их видеть, чтобы не думать о своей вине?
Ах, Кэти! воскликнула бабушка. Если бы ты знала, как больно после всего пережитого слышать от тебя эти слова! Наверное, я так провинилась перед вами с Крисом, что вы никогда не откажетесь от своих детских воспоминаний. Ничего удивительного, что вы с Крисом живете вместе ах, я очень виновата Мне так больно, что лучше бы я умерла!
Правда, через минуту она закончила причитать и снова приступила к рассказу о том, что ее мучило:
Даже если ты сейчас в жару и бреду, постарайся выслушать. Я должна тебе это сказать, пока я жива. Когда Джон Эймос был молодым, лет двадцати пяти, он домогался меня, хотя мне в ту пору было всего десять. Он всегда прятался и шпионил за мной, а потом доносил моему отцу, тысячу раз переврав самые невинные мои поступки. Родители никогда не верили мне, и я не могла ничего им рассказать. Они верили ему. Они отказывались верить, что на ребенка могут посягать взрослые мужчины, даже старшие родственники. Джон приходился троюродным братом моей матери и единственным родственником ее семьи, который втерся в доверие к моему отцу. Думается, уже тогда отец рассчитал, что, если я выйду из его доверия, он все передаст Джону. К тому времени двое старших моих братьев умерли. Джон жаждал богатства. Его считали святым и намекали, что он сможет стать наследником. У него всегда был благочестивый вид, он так скромно себя вел, и все это время, несмотря на набожность, волочился за каждым хорошеньким личиком, которое появлялось в Фоксворт-холле. Родители никогда об этом не подозревали. Все дурное они видели только в собственных детях. Теперь ты понимаешь, насколько Джон ненавидит меня? Понимаешь, отчего он ненавидит моих детей? Если бы я так и осталась в Глэдстоуне, наследство досталось бы ему. Однажды я услышала, как он нашептывал твоему сыну Барту, что я обольстила своими женскими чарами собственного отца и тот несправедливо обделил наследством своего единственного преданного друга.