Она начала громко молиться. Она просила Бога, чтобы моя мама выздоровела, чтобы сын пришел и спас их, пока не поздно Она молилась снова и снова, а мама все время о чем-то спрашивала, как сумасшедшая
Я слушал и слушал Ноги мои затекли, я чувствовал себя постаревшим и больным, как будто я сам тоже заперт там вместе с ними, и я тоже сумасшедший, голодный, умирающий
Надо идти, прошептал я сам себе. Не нравится мне здесь
* * *
Дома никого не было, было темно и пусто. Теперь можно было спокойно забраться в холодильник и что-нибудь стянуть. Я только-только приступил ко второму куску ветчины, как на кухне появилась мадам Мариша, открывшая дверь гаража.
Добрый вечер, Барт, сказала она. Где отец и Джори?
Я пожал плечами. И в самом деле, откуда мне знать? Мне никогда ничего не сообщают. Отчего это они ушли и оставили Синди одну, со мной? Потом из другой комнаты раздался голос Эммы:
Здравствуйте, мадам Мариша. Доктор Шеффилд сказал мне, что вы должны приехать. Сожалею, что все так получилось. Но когда я узнала, что Кэти пропала, я тоже не могла не приехать. Надо немедленно начать поиски: она была так больна и даже с температурой, что мне, конечно, не следовало уезжать и оставлять ее одну.
Тут Эмма увидела меня.
Барт! Дрянной мальчишка! Как ты смеешь пропадать и заставлять отца волноваться еще больше, если у него и так горе. Бьюсь об заклад, ты знаешь что-то о своей матери, маленький негодяй!
Они обе уставились на меня, злобные старухи со злыми-презлыми глазами. И я убежал. Убежал, потому что слезы подступили к моим глазам, а я не мог, когда на меня, на плачущего, смотрят. Тем более теперь, когда я решил быть во всем как Малькольмбессердечным.
Поиски
Ночь была такая, что носа не высунул бы наружу ни зверь, ни человек. Дождь поливал, как перед Великим потопом. Ветер завывал и взвизгивал, будто рассказывал нам что-то. Дикая музыка ветра пронзала мозг. Я пытался идти в ногу с папой, хотя это было нелегко. Руки его были сжаты в кулаки, и шагал он стремительно. Я невольно тоже сжал кулаки, готовый к атаке, как только появится необходимость.
Джори, спросил отец, не замедляя шага, как часто Барт приходил сюда?
Мы как раз достигли железных ворот, и папа наклонился к переговорному устройству.
Я не знаю, промолвил я с несчастным видом. Раньше Барт доверял мне, но теперь он не верит никому. Поэтому он никогда не говорит мне, куда идет.
Ворота медленно-медленно отворились. Мне они показались черными руками скелета, приглашающими нас в могилу. Я подумал, что у меня тоже начинается помешательство. Я побежал, отчаянно стараясь не отстать от папы.
Подожди, я должен сказать тебе! закричал я, стараясь перекричать ветер. Папа, когда я впервые узнал, что вы с мамой брат и сестра, а нам тыдядя, я подумал, что возненавижу вас до конца жизни. Я думал так, потому что мне было стыдно, я был подавлен Мне казалось, что я уже не смогу никого любить и не стану никому доверять. Но теперь, когда мама исчезла, я чувствую, что люблю и буду любить вас всегда. Я не в силах ненавидеть никого из вас, если бы даже и хотел
В темноте, на пронизывающем ветру, он порывисто прижал меня к своей груди, к своему бьющемуся сердцу. Мне послышалось рыдание.
Джори, ты даже не знаешь, как я хотел услышать это от тебя. Я всегда надеялся на то, что ты поймешь нас, и мы хотели рассказать тебе все, когда ты подрастешь. Наверное, мы сделали глупость, мы рассчитывали подождать еще несколько лет но вы все узнали сами. А теперь, когда ты не перестал любить нас, я надеюсь, что придет время, когда ты поймешь нас.
Я прижался к нему, и мы пошли к дому. Я чувствовал, что между нами возникла какая-то новая связь, более близкая и прочная, чем раньше. По сути, он и был моим отцом, ведь в нем текла родная мне кровь. Раньше я думал, что он дядя только для Барта, и это заставляло меня ревновать его. Теперь я мог заявить права на него. Но почему они не доверяли моему разуму? Почему они считали меня маленьким? Я бы смог понять, если бы мама рассказала, что была в любовной связи с отцом Барта мог бы?.. Надо подумать
Мы поднялись по ступеням. Прежде чем папа успел нажать кнопку звонка, двери распахнулись, и на пороге предстал тот самый дворецкийДжон Эймос Джексон.
Я собираю вещи, сказал он вместо приветствия, оскалившись и злобно блеснув глазами, а моя жена уже уехала на Гавайи. Мне необходимо уладить миллион дел перед отъездом, а ваше вторжение задерживает меня. Как только я управлюсь, я присоединюсь к ней.
Ваша жена? раздельно, с крайней степенью изумления произнес папа, так что меня даже покоробило.
Что-то смутно радостное мелькнуло в глазах дворецкого, но тут же исчезло.
Да, доктор Кристофер Шеффилд, миссис Уинслоу теперь моя жена.
Мне показалось, что папа сейчас рухнет.
Мне необходимо видеть ее. Я вам не верю. Выйти за вас замуж она могла только в невменяемом состоянии.
Я не лгу вам, сказал отвратительный дворецкий. Она действительно невменяемая. Ей необходимо опираться на мужское плечо, и поэтому я здесь.
Я не верю вам, набросился на него папа, тем более мне надо знать, где она. Где моя жена? Видели ли вы ее?
Дворецкий улыбнулся:
Ваша жена, сэр? Мне нет до этого никакого дела. Мне достаточно дел своей собственной жены. Вчера она позвонила мне и посоветовала задержаться, чтобы хорошенько укрыть дом от непогоды. И несмотря на все издержки, которые она понесла при отделке и меблировке дома, она намерена переехать.
Папа стоял неподвижно, в упор глядя на Джексона.
Вы ведь знаете, кто я, не правда ли, Джон? Не отпирайтесь. Я вижу по вашим глазам, что вы отлично все понимаете. Вы тот самый дворецкий, который занимался любовью с горничной по имени Ливви, пока я мальчишкой подсматривал за вами, лежа на полу за софой; я слышал, как вы болтали с ней о том, как бы подложить мышьяк в сладости на чердак, чтобы извести чердачных мышей.
Понятия не имею, о чем это вы, ответил Джон, пока я в недоумении переводил взгляд с одного на другого.
Да, надо было прочесть все похищенные страницы маминого дневника. Все оказалось еще серьезнее и запутаннее, чем я думал.
Джон, допустим, вы действительно женаты на моей матери или вы лжете. Но я уверен, что вы знаете, что случилось с моей женой. Кроме того, я все более начинаю думать, что вы сделали что-то и с моей матерью. Поэтомупрочь с дороги! Я собираюсь перерыть весь дом, но отыскать их.
Дворецкий побледнел:
Вы не смеете вмешиваться приказывать мне Я вызову полицию.
Вы не вызовете полицию, но если решитесьтем лучше. Смелее, вызывайте прямо сейчас. Меня ничто не остановит.
Старик беспомощно посторонился:
Ну что ж, идите, ваша воля, но вы ничего не найдете.
Мы искали вместе с папой. Я знал дом куда лучше его, я оглядел многие потаенные места. Папа надеялся, что они на чердаке. Но, поднявшись, мы не нашли ничего, кроме пыли и рухляди.
Мы вернулись в зал, где женщина, которую он называл матерью, сидела когда-то в кресле-качалке. Я сел в него и нашел его довольно неудобным. Папа безустанно обыскивал комнаты, затем остановился в дверях перед портретом, написанным маслом, висевшим в соседней комнате:
Если Кэти была здесь, она увидела бы это, но Барт мог отвлечь ее.
Качаясь в кресле от безысходности, я подвинулся ближе к огню. Вдруг под полозьями кресла что-то треснуло. Папа услышал этот звук и нагнулся поднять вещь с пола. Это была жемчужина.
Он попробовал ее на зуб и горько улыбнулся:
Это та самая нитка жемчуга с застежкой в форме бабочки, что носила моя мать. Она носила ее постоянно, так же как наша бабка никогда не расставалась со своей бриллиантовой брошью. Не думаю, чтобы она куда-нибудь уехала без своего жемчуга.
Мы искали еще час, потом опрашивали горничную-мексиканку, которая не была сильна в английском, и оба сильно измучились.
Я еще приду, Джон Эймос Джексон, сказал папа, открывая дверь на улицу, но я приду с полицией.
Как вам угодно, доктор, сказал дворецкий со злобной улыбкой.
Папа, мы не станем вмешивать в это дело полицию?
Если нужно будет, обратимся к помощи полиции. Но давай подождем до утра. Он не причинит вреда им, потому что побоится оказаться за решеткой.