Представитель банковского профсоюза познакомил ее с членами Клуба, ответственными за выпуск бюллетеня, и уже через несколько недель ей доверили сочинение фраз типа «Вскоре тебя ждет незапланированная финансовая сделка» или «Ты встретишь особенного человека». Этого было достаточно для издания, которое никто не читал и в редакции которого никто ни разу не задался вопросом, почему Раку (знак зодиака моего отца) всегда доставались предсказания исключительно профессионального толка. Ни намека на перемены в личной жизни (не стоит забивать мужчине голову всякой чепухой), ни слова о физической форме (ее Эдуардо и так прекрасен) только работа и деньги. Отец и сам частенько просил совета:
Нана, что там у меня на ближайшие дни?
Все плохо. Ты окажешься под влиянием ретроградного Юпитера.
На следующей неделе будет распродажа казначейских векселей, на которые я очень рассчитываю.
Лучше повременить. Скоро наступят два благоприятных секстиля Марса и Венеры.
Дело было осенью. Как-то во вторник Анна зашла в редакцию бюллетеня, чтобы отдать напечатанные на машинке гороскопы на месяц. Ее ждал директор Джорджо. Ему не терпелось поделиться своей новой идеейпредложить сотрудницам (женам банковских служащих) описать улицы, по которым те ходят изо дня в день. Мама тоже получила задание: целую неделю внимательно смотреть по сторонам и потом перенести свои впечатления на бумагу.
Следующие несколько дней она летала как на крыльях. Впервые после возвращения в Неаполь моя мать попыталась выбраться из своей раковины. Целую неделю она праздно шаталась по нашему кварталу. Затем настал вечер, когда она попросила отца приготовить ужин и уложить меня спать. И всю ночь просидела за кухонным столом, набирая текст на своей «Оливетти», наутро статья была готова. Мама сетовала на непрезентабельность улиц, запустение, царившее не только в городских закоулках, но даже в парке Каподимонте, который некогда был летней королевской резиденцией, а теперь превратился в городскую свалку.
Однако наибольшего внимания заслуживает тот факт, что после землетрясения прошло уже четыре года, а пострадавшие до сих пор живут в грязных бараках без удобств, и никому нет до этого дела, властям в первую очередь.
Гражданский пафос ее репортажа в финале оборачивался столь пламенным призывом к городской администрации, что Джорджо, сидя в конторе за пыльным письменным столом, окрестил его «пазолиниевским». Мама призналась, что не слишком хорошо знакома с творчеством фриулийского писателя. «Честно говоря, добавила она, я ни строчки этого Пазолини не читала».
Через несколько дней бюллетень вышел из печати и разлетелся по всем отделениям банка на Апеннинском полуострове. Посыпались телефонные звонки с поздравлениями. «Злободневность» и «высокая социальная значимость» статьи моей матери вызвали восхищение и у коллег Эдуардо. Даже замглавы фондового отдела, куда отец попал после перевода, прислал ей записку, где признался, что «потрясен халатностью, с которой относятся к архитектурному памятнику такого уровня».
Отец радовался успеху жены и получал удовольствие оттого, что эта история придала ему определенный вес в глазах коллег, но очень скоро все его мысли снова обратились к индексу Миланской фондовой биржи. С появлением телетекста Rai Televideo он мог просматривать биржевой бюллетень, сидя дома, и контролировать, на сколько скакнули котировки тех или иных ценных бумаг. «Фиат», «Дженерали», «Алиталия», «Медиобанка» Знак «+» рядом с названием интересующей компании приводил Эдуардо в восторг, «» в уныние. Хотя бывало и наоборот: порой восторг вызывали минусы, а уныниеплюсы.
У меня же к этому времени появился новый друг. Его звали Даниеле, и был он сыном нашей учительницы Ады. Всякий раз, когда кто-то из учителей отменял занятие, чтобы не искать им замену, нас распределяли парами по другим классам, при этом старшие должны были «усыновить» ребенка из детского сада. За мной закрепили Даниелино.
В свои четыре года он отличался от сопляков-сверстников, которые только и знали, что все время хныкали. Чаще всего мы играли в футбольные карточки или вымещали накопившуюся злобу на его тряпичном пупсев ту пору такие куклы были почти у всех. Даниеле с ним не расставался, что стало поводом для издевок, и к нему прилипло прозвище КарапузДаниелино Карапуз. Все относились к нему настороженно, поскольку он был из другого района, а мне он нравился.
Но после рождественских каникул мой товарищ по играм не появился в школе. И его мать, учительница Ада, тоже. Директор «Детской улыбки» сказала нам, что они переехали на север, но не уточнил, куда именно.
Все шло своим чередом, пока несколько месяцев спустя по телевизору не показали передачу про жертв землетрясения 1980 года, ютящихся по баракам в Понтичелли, в полуразрушенных школах в Испанских кварталах и большей частью в парке Каподимонте. Одна из главных городских достопримечательностей, сокрушался ведущий, в прошлом королевский сад, превратилась в самую настоящую свалку. На экране скреперы рыли землю, а полицейские разгоняли оккупантов.
Нана оцепенела.
Зачем вообще она написала ту статью, ведь ее гороскоп ясно предупреждал: «Транзит Меркурия не сулит ничего хорошего, он может внести путаницу в мысли и осложнить общение с другими людьми». Теперь этих бедолаг вышвырнули на улицу, и им некуда идти. Зачем писать, если кто угодно может присвоить твои слова и использовать их во зло? С бюллетенем было покончено. «Гороскоп от Анны» тоже прекратил свое существование. Даже Джорджо не удалось ее переубедить, а мой отец выступил в своем репертуаре:
Нана, не говори глупостей. Ты всерьез думаешь, что телевизионщики читали твою статью? Ты вообще знаешь, куда деваются экземпляры бюллетеня? Этот Клубшайка проходимцев, которые сидят на шее у банка.
Никто не понимал ее мучений и непреходящего чувства вины. До сих пор Анна старалась проживать свою жизнь и соприкасаться с чужими судьбами, оставаясь незамеченной. Она не считала себя сильной или особенно предприимчивой. Пока росла, вела себя как хорошая дочь, прилежно училась, потом нашла мужчину, в тени которого можно было укрыться. В 1968 году ей исполнилось восемнадцать лет. Она сделала все, чтобы суета внешнего мира ее не коснулась. Произвела на свет сына. Не говорила ни слова поперек, не капризничала, всегда была хорошо одета, ни с кем не враждовала, что мало кому удается. Она предполагала, что все женщины устроены одинаково, но не знала этого наверняка. Только раз, всего лишь один раз она поддалась искушению честолюбием. И дело кончилось катастрофой.
Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских.
Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: [] как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?
Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие.
Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.
Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: «должно вам родиться свыше».
Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа.
Несколько месяцев спустя, во время проповеди дона Карлонового приходского священника, которого епархия не слишком жаловала из-за его прогрессивных взглядов, мама узнала, что прихожане открыли столовую для бездомных. По словам падре, после «безжалостного выдворения», показанного по телевизору, эти бедолаги появились на улицах и нашего квартала, и столовая стала ответом добра на царящее в мире зло, ибо Дух Божий витает везде и всегда.
Дон Карло вряд ли читал ее статью, но Анна все равно чувствовала, что эти слова обращены к ней, равно как и взгляды всех людей, толпившихся между церковными скамьями. К ней, самой презренной из фарисеев, относились их шепот и бормотание.
На следующий деньв самом начале солнечного июняона встретила меня после уроков и попросила сходить с ней кое-куда. Я не стал задавать лишних вопросов. Мы прошли по крутой и извилистой виа Понти Росси, которая соединяла развалины римского акведука с парком Каподимонте«лесом», как его все называли, мимо нас проносились машины, обдавая потоками раскаленного воздуха и оглушая своим ревом.