Мы полетим на автофабрики?
Да. Там у нас производство. Одевайтесь потеплее, повторяет голос. Там еще зима.
Со стоном вытаскиваю зимний пуховик, недавно убранный вглубь шкафа.
Атака фемок
Я сижу в зале ожидания аэропорта, насупившись и проклиная день, в который согласилась на исследования. Я собиралась в спешке и сложила все самое необходимое в огромный чемодан на колесиках. Моя корона звенела на металлодетекторе, поэтому пришлось убрать ее в чемодан, который я сдала в багаж. Радует, что в эти ебенятолько на два дня. Двое сопровождающих меня ученых и всратенький охранник пытаются заигрывать со мной, но я игнорирую их попытки, надменно уставившись в экран расписания рейсов, на котором быстро сменяются китайские иероглифы. Рекламные поверхности вокруг показывают цветущие бескрайние поля желтых цветов. Видеоряд на стенах сменяется: камера приближается к земле и в маленькой фигурке на поле становится различима девочка в кокошнике, вприпрыжку скачущая среди цветов. Возникает красный логотип и слоган: «Истинные традиции русской деревни. С любовью к вашему авто100%-ное рапсовое масло ПАО «Лукойл». Наш охранник делает еще одну попытку:
Я там раньше работал. Я хорошо знаю территорию гыданского фармазавода «Росиноваций» подкатывает ко мне лысеющий инцел с носом-картошкой.
Дай-ка угадаю Работал охранником? презрительно спрашиваю я.
Плешивый многозначительно кивает. Один из ученых заискивающе смеется над моей фразой, хотя я не сказала ничего смешного. Я резко отворачиваюсь от них к экрану рейсов, облокотившись на ручку неудобного кресла и оттянув щеку кулаком.
В самолете листаю унылый журнал авиакомпании. При неосторожном нажатии на курносое лицо чиновника текст немедленно всплывает комиксовым облачком:
Как отметила председатель ООН Грета Тунберг, программа по полному уничтожению коров в концентрационных лагерях близится к успешному завершению. С момента старта программы в странах ЕС выбросы метана сократились на 70%. В нашей статье производители рапсового масла и псевдомяса обсудят тенденции на рынке
Поспешно перелистываю страницу.
Улетевший далеко на север самолет преодолевает облака и вид бескрайней снежной пустыни вызывает у меня восхищение. Как холодно, как пустынно в этих белых, ярко сверкающих просторах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! Холодно, пустынно, мертво, свежо. Гало вспыхивает и горит так правильно, что можно с точностью рассчитать, в какую минуту свет усилится и в какую ослабеет. Ослепительное, непобедимое солнце озаряет этот прекрасный край. Я вижу трубы и бесконечные квадратные корпуса автоматических фабрик, бараки охраны. Самолет снижается.
В аэропорту перед зоной выдачи багажа охранник, важный как индюк, говорит тонким пискливым голосом:
Предъявите ваши документы.
Мультипаспорт, говорю я. Когда я уже встречу своего Корбена
Ученые шутят про Руби Рода, но я не поддерживаю шутку. Получаю свой багаж. Надеваю солнцезащитные очки и капюшон. Мы садимся в голубой вездеход с большими колесами, петляющий между корпусов автоматических фабрик. Солнце заходит.
Вездеход выезжает на широкую дорогу, едет уже 30 минут и меня клонит ко сну. Я откидываю голову назад и зажмуриваю глаза, когда резкий удар с противоположного борта машины прикладывает меня к окну напротив, я больно бьюсь лбом в стекло и чувствую, как навалилась на окно всем телом, а сидевший рядом ученыйна меня, и вместо огоньков за окномнепроглядная темнота. Шокированная, я понимаю, что машина завалилась набок.
Слезь с меня! резко говорю я ученому. Спереди слышна громкая ругань водителя. Я пячусь задом и приподнимаю голову над сиденьем, помятые и испуганные ученые пытаются встать.
Командир! Нас сдуло или че?
Какое сдуло, удар был! орет водитель, пытаясь отстегнуть ремень безопасности.
Еще один удар в днище лежащей на боку машины снова кидает всех вправоя налетаю на ученого и он врезается головой в потолок, ставший бортом.
Нас хотят убить! Покушение! Террористы! вопит водитель. Звони в Центр блять! Живо звони! он наконец справляется с защелкой ремня и грузно валится на бок.
Изумленный охранник вытаскивает рацию. Его руки трясутся, дрожащими пальцами, не попадая в единственную кнопку с первого раза, он включает рацию и начинает верещать о том, что на нас напали террористы. Шуршание. Короткий писк.
Не поняли, а вы кто. Где напали? Кто? На кого? Ничего не поняли, говорит рация.
Ты дебил сука! Дай мне, водитель вырывает у охранника рацию и машину таранят снова. На этот раз я держусь руками за потолок, поэтому меня не бросает вбок. Все, кроме охранника, сообразили сделать также.
ТРЭКОЛ номер 21к3442, диктует водитель. На 48-м километре к фармазаводам, прием!
Пшш. Треск:
А что у вас случилось? Это служба охраны «Росинноваций». Прием, пшш.
Нас таранят! Мы перевернулись! Кто-то врезается в нас!
Треск чуть дольше обычного:
Повторите номер транспорта.
ТРЭКОЛ номер два-один-ка-три-тыщи-четыреста-сорок-два, спасайте нас блять, ревет водитель.
Нас пока не таранят. Испуганная и притихшая, я нахожу свой чемодан. Снова писк и треск. К рации присоединяется другой голос:
Сука, не спи! Эта машина проекта! Она с объектом! В трэколе, слышите меня? Мы направили охрану! Не выходите из транспорта. Что? Что? голос спорит с кем-то. Нет! Нет! Не выходите из машины! Уезжайте оттуда! Сейчас! Прием!
Как мы уедем!? Мы перевернуты!
Пшш:
Повторяю, не выходите из транспорта, чуть более спокойным голосом. Пшшш. Ждите помощи. Прием.
Замок на задней двери взрывается. Порыв ледяного ветра врывается в вездеход. Тотчас же новый ударсильнее предыдущего, машину сбрасывают с накатанной дороги. Чувствую отвратительный биологический запах.
Метан прет! Бак пробило! Щас рванет! Вон из машины! водитель опять соображает быстрее остальных моих спутников.
Я успеваю схватить свой чемодан и первой выпрыгиваю из машиныочень кстати, потому что следующий удар грузовика, который все это время нас таранил, превращает ТРЭКОЛ в пылающий факел. Прямо как в кино, да? Машина обязательно должна взорваться.
Запнувшись, я падаю в снег. Огромный КАМАЗ с ревом буксует, пытаясь развернуться и раздавить меня. Сжимая ручку чемодана, я смотрю на отблески пламени, пляшущие на снегу. Я настолько ошарашена, что не вижу и не слышу снегоход, подъехавший ко мне со спины.
Жить хочешь, голос человека на снегоходе едва слышен за ревом мотора и шумом ветра. Жить хочешь?! Идем со мной, если хочешь жить! мне слышится как «шить». Водитель снегохода тянет ко мне руку, я не могу дотянуться.
Времени думать у меня нет. Я выползаю из сугроба, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу, делаю несколько шагов и сажусь на снегоход. Водитель сует мне в руки шлем и я с трудом надеваю его, жалею что волосы слипнутся и наэлектризуются. Цепляюсь за ручки сзади. Снегоход с ревом несется, я пытаюсь разглядеть что-то впереди, но вижу только пургу. Я вспоминаю про свой чемодан, что остался в снегу и ору пилоту вернуться за ним, но он не слышит.
Невыносимо холоднозуб на зуб не попадает. Холод тут же проникает под пуховик. Малейшая щель в одеждеточка, в которой холод режет как скальпелем, вонзается острейшей иглой, волны онемения от которой распространяются по всему телу. Оглядываясь, я вижу, как за нами мелькают огоньки, которые то скрываются за пеленой метели, то снова появляютсяи они все ближе. Мимо меня пролетает что-то серое, еще однос другой стороны. Пилот делает резкий вираж и я едва не падаю со снегохода. Еще и еще. Мы взлетаем на холм, с которого я успеваю оглядеться по сторонам. За нами несутся три снегохода. Люди на них целятся в нас из каких-то пушек с широкими дулами. Из них вылетает что-то серое, на лету распускаясь как цветокя понимаю, что это сеть. Мимо.
Нас окружают, пытаюсь проорать я, но он все равно ничего не слышит.
Мы все дальше отдаляемся от оранжевого зарева заводских цехов, и впереди, за спиной своего гонщика, я вижу приближающиеся огни.
Не ссы! У них заканчиваются сеорет водитель и сеть рывком сдергивает нас со снегохода.