Ольга сидела внешне спокойная, но в душе её поднималось волнение. Гиммер был не просто красив, в его облике было что-то магнетическое. Сидящий рядом мужчина был образован, благороден и мужественен. И в нём сквозила какая-то особенная стать. У него был такой же, как у Ивана сильный и смелый характер, приятный и звучный голос, черные, как у нее глаза.
Их молчание неприлично затянулось, и он прервал его. Стал расспрашивать о каких-то пустяках, о театре, потом спросил, где обычно она гуляет с детьми. Она отвечала. И вскоре, забыв о неловкости, они снова непринужденно болтали об известных московскому обществу событиях и пустяках: кто на ком женился, чего добился в звании, и даже о нашумевшей в этом сезоне театральной постановке, о том, что пишут газеты, о ценах на базаре. И в какой-то миг, когда она, смеясь над только что сказанной им шуткой, взглянула на него, неожиданно вдруг поймала на себе его обжигающий и полный восхищения взгляд. Она замерла, прочитав в его взгляде неприкрытую страсть и вопрос. Её бросило в жар.
Но и она сама какое-то время не могла оторвать свой взгляд от него. Так они, молча и безотрывно глядели друг другу в глаза, как будто пили молодое вино из одного опьяняющего волшебного сосуда и никак не могли напиться Найдя в себе силы, она оторвала от него свой взгляд и, испытывая непонятное смущение, граничащее со смятением, отвернулась.
А Яков Михайлович, как ни в чем не бывало, взял графин с вином, разлил в два бокала и протянул со словами:
Предлагаю выпить за продолжение нашего знакомства, и за то, что мы начали разговаривать. Надеюсь, что бог пошлет нам ещё не одну такую встречу, голос его понизился, и прозвучал мягко и настойчиво. Он не скрывал, что открыто, любуется её заалевшим от смущения лицом.
Я выпью за вас, Ольга Андреевна. Благодарю за то, что позволили оправдаться, серьезно и просто добавил он и поднёс бокал к губам.
Она тоже пригубила вино, испытывая мучительное смятение и непонятный страх.
Ага, вот вы где, любезный Яков Михайлович, раздался за спиной елейный и вкрадчивый голос незаметно подкравшейся к ним хозяйки дома Софьи Ильиничны, а мой-то Михаил Евграфович вас обыскался, и во дворе, и в комнатке вашей. Найти не может. А вы оказывается, с нашей милой гостьей любезничаете, протянула хозяйка дома со слащавой улыбкой, за которое явственно ощущалось скрытое недовольство. Ольга встала из-за стола и сказала:
Спасибо за вечер, любезная Софья Ильинична. Все было чудесно, и угощенья, и музыка. Но мне пора уже уезжать.
Да, да. Ваш муж на крыльце вместе с Михаилом Евграфовичем, провожают гостей.
Гиммер резко поднялся:
Не беспокойтесь обо мне, любезная Софья Ильинична. Ведь, мне уезжать не надо. Пойду, поработаю над чертежами. Ах, да. Именины удались на славу. Михаил Евграфович был на высоте. А высамо очарование.
Круглое лицо Софьи Ильиничны расплылось в самодовольной улыбке. Но разговор не клеился. Обменявшись с Ольгой Андреевной парой ничего не значащих фраз, она с напыщенным видом кивнула им и удалилась.
Гиммер проследил за ней с веселым взглядом и обернулся к Ольге Андреевне:
До свидания, Ольга Андреевна. Надеюсь, мы ещё увидимся с вами. Могу ли я надеяться?
Почему бы и нет, просто ответила та.
Благодарю вас. Позвольте на прощанье поцеловать вашу руку, и прижался губами к её руке.
12
После этого до самого рождества они не встречались. Но уже после праздников, в солнечный морозный день она гуляла в парке с дочерями, и снова неожиданно увидела его, идущего к ним навстречу по запорошенной снегом аллее. Пройдя мимо них на расстоянии вытянутой руки, он обрадовано и по-дружески поздоровался с ней и детьми. Она же, поймав его внимательный и теплый взгляд, поздоровавшись, вдруг почувствовала, как быстро забилось её сердце.
После этого, она стала всё чаще замечать его присутствие в тех же местах, где она с детьми любила гулять: на катке, или на горке, и куда приходила кататься на санках или коньках.
Здороваясь с ней, или кивая, он каждый раз пытливо глядел на неё и всё доверчивей улыбался. И видя его искреннюю и сердечную улыбку, она также тепло улыбалась ему в ответ.
Потом они долго не виделись, и она вдруг поймала себя на мысли, что вспоминает его чаще, чем следовало и даже иногда на прогулке выискивает его глазами в толпе прохожих. Она стала думать о том, что с ней происходит, и вывод, к которому неожиданно пришла, ей совсем не понравилось. Однако изменить что- либо, она уже не могла, даже если бы захотела. А она и не хотела.
В марте они снова увиделись. Он подошел и заговорил с Иваном Кузьмичом о делах на заводе, и сделал ей комплимент, что она как всегда прекрасно выглядит. И она заметила, как неприязненно блеснули при этих словах глаза Ивана. Но дома он ничего ей не сказал.
В конце марта между ней и мужем, вспыхнула ужасная ссора из-за его любовных похождений. К их дому неожиданно пожаловала его любовница Сытова Варвара. И хотя Ольга приревновала мужа, к своему стыду она вдруг обнаружила, что испытывает в душе какое-то странное и мстительное торжество, зная, что и у неё теперь появился тайный поклонник, о котором муж даже не подозревает. И всё же она относилась ко всему происходящему с ней легкомысленно, пока в одну из ночей не проснулась потому, что ей приснился Гиммер, и она чуть не сгорела со стыда из-за того, что увидела во сне. И в тот же миг с ее глаз будто упала пелена. Лежа в темноте и пытаясь разглядеть за окном скудный московский рассвет, она с нежностью перебирала в памяти обрывки своего сна и думала о том, что Гиммер вошел в ее жизнь и навсегда поселился в ее сердце. Отчего-то ей тогда пришло в голову сравнить себя с крохотной песчинкой, которая по неизведанным причинам оказалась одна в бурной реке и теперь несётся к краю пропасти, сносимая неукротимым и бешенным потоком.
После такого открытия она дала себе слово больше не думать о нём, но не могла и все равно продолжала думать. Иногда среди ночи, после того, как Иван, утолив свой естественный мужской голод, мирно засыпал у неё на плече, обхватив ее своей горячей и крепкой рукой и могуче храпя на весь дом, она осторожно вылезала из-под этой руки, отодвигалась от него и отворачивалась к стене, и с нежной грустью погружалась в свои мысли о Якове Михайловиче. Их случайные короткие встречи казались теперь ей вспышками молний среди грозы.
Якову Михайловичу же сразу стало понятно, что между ним и понравившейся ему с первого же взгляда женой фабриканта промелькнула та самая божественная искра, которая никак не попадает под определение банальной симпатии между мужчиной и женщиной. Но его любимая женщина была чужой женой и имела двоих детей. А муж её был директор на заводе, на котором он успешно служил.
И Яков Михайлович, и Ольга Андреевна уже давно перешагнули тот невидимый порог житейской зрелости и мудрости, когда сразу же ясно и четко осознаёшь смысл любого жизненного явления, с которым приходится сталкиваться. Оба они понимали, что именно неуклонно и неотвратимо надвигается на них. И оба догадывались, какую цену придется заплатить за эту внезапную любовь и возможное безрассудство.
И именно по этой причине, сопротивляясь затягивающему его, будто в бездну, водовороту чувств, Яков Михайлович перестал ходить туда, где мог встретить Ольгу Андреевну. Сделать это оказалось легко, так как работы в тот момент на него навалилось много: одновременно с наладкой станков в уже работающих цехах, получением, исполнением и отгрузкой заказов для начинающих сельских работ, когда московским семьям, готовящимся к летним посевным работам, вдруг понадобилось заказывать садовый и огородный инвентарь в неисчислимом количестве, и их кузнечный цех работал в три смены, к тому же приходилось делать ремонт на последних этажах нового корпуса.
Пришла весна. И Ольгу Андреевну закружили совсем другие заботы: она собиралась с семейством на дачу, и нужно было перед отъездом привести московский дом и хозяйство в порядок.
Оказавшись на даче, она успокоилась, наивно полагая, что забыла и вычеркнула из сердца так сильно заинтересовавшего ее человека. Она надеялась, что навсегда одела свое сердце в крепко сшитую ею броню безразличия.
И вот она здесь за сотню верст от Москвы. И до той минуты пока Иван не напомнил ей о Гиммере, наивно полагала, что забыла о нем, уверив себя, что все случившеесяничего незначащее наваждение. Но она ошиблась.