Странный способ утопить жертву, заметила я.
Улыбка съехала с лица Аркадия.
Честное слово, я не специально. Я только хотел поухаживать, оправдывался любитель рыбалки в открытом море.
Тогда у тебя серьезные проблемы. Отбросив церемонии, я перешла на «ты».
Может, обойдется? не поверил мне этот шут гороховый и протянул влажные салфетки.
Стараясь сохранить достоинство, я поднялась, прошла к карме и рыбкой нырнула в воду. Пока я под непрерывное тявканье Сойера кружила вокруг катера, Аркадий устроил из дивана купальную площадку и спустил трап. Поднявшись на лодку, я достала из сумки полотенце, обтерлась и села на разложенный диван.
Сойер тут же устроился рядом. Шерсть на нем слиплась и ороговела, и моя собака стала похожа на броненосца, обитающего в пампасах Аргентины.
Продолжая извиняться, Аркадий наполнил пузатые стаканы чешского стекла и выложил на блюдо гроздья винограда. На мою жизнь он больше не покушался.
Томно попивая из стаканов, мы обсудили метеопрогноз, сравнительные достоинства «Флиппера», прибрежную фауну и флору и перешли к обсуждению политической ситуации на ближнем Востоке, а доверенное лицо все не решался выложить карты.
У меня есть предложение, после второго тоста за мир во всем мире признался Аркадий. Как раз вовремя, потому что я уже думала свернуть нашу морскую прогулку.
Я могу помочь тебе выкупить офис, сообщил он.
Поворот был неожиданный.
Сначала этому ловкому малому платила Ухватова, чтобы создать мне проблемы, теперь он предлагал устроить проблемы ей и хотел, чтобы за это платила я.
Я не сразу обрела голос.
В каком смысле?
В юридическом, поспешил заверить он.
И кто ты после этого?
Адвокат. Аркадий вытащил из заднего кармашка шорт темно-синюю визитку и протянул ее мне.
«Адвокат, член городской коллегии адвокатов Бирюков Аркадий Степанович», было выведено на ней серебристыми буквами.
Многоликий Янус, миссионер-иезуит, падший ангел, а не адвокат.
Мне не нужен адвокат, мне нужен банкир, с печалью констатировала я, однако визитку взяла.
Скорее всего, потому что она была в моем вкусематовая, без излишеств и позолоты, прямо как моя собственная, и такого же синего цвета. Возможно, «меня влекла моя судьбина», как пушкинского героя.
Ты не хочешь узнать, в чем состоит мое предложение? спросил адвокат. Он явно играл на моих чувствах.
Я покачала головой, всем своим видом давая понять, что любое его предложение считаю неприемлемым. Никаких дел с адвокатом Ухватовой я вести не буду! Пока мы бороздили морские просторы, я приняла единственное верное решение: не теряя времени вернуться домой и приступить к поиску денег. И даже мысленно составила список потенциальных кредиторов. Он включал всех моих друзей, друзей моего бывшего мужа и двух запасных, крайних вариантов, о которых думать не хотелось.
Послушай, настаивал Бирюков, я сумею помочь тебе, если ты поможешь мне.
Я прикрыла глаза и покачала головой:
Аркадий Степанович, я не знаю и не хочу знать, что ты задумал. И вообще, мне както неспокойно рядом с тобой. Так что я никогда, с нажимом выговорила я, не воспользуюсь твоим предложением. И вообще мне пора возвращаться.
Адвокат одарил меня щедрой улыбкой:
Никогдаэто очень долго.
Не тратя слов, капитан поднял якорь, и «Flipper» отправился в родную гавань.
Прямо на станции проката я холодно простилась с Аркадием, и как он меня ни уговаривал остаться, выписалась из гостиницы.
Уже вечером я была дома и висела на телефоне.
Передо мной лежал список с телефонными номерами нечаянных жертв.
С каждым звонком список сокращался, а результат был даже не нулевым, а отрицательным, с учетом того, что один день из семи, отпущенных Натальей, уже прошел.
Искать деньгито еще занятие.
К своему ужасу я стремительно теряла стыд. От одного этого хотелось умереть, ибо «мертвые сраму не имут».
Приятели и друзья, у которых гипотетически можно было одолжить деньги, вырвались после карантинов и самоизоляции и как оголтелые кинулись из страны на заграничные пляжи. У одних телефоны были «вне зоны», другие вежливо просили перезвонить в другое время.
В сердцах перечеркнув еще один номер, я вздохнула: в списке оставалось только два возможных кредитора: бывший рэкетир, ныне законопослушный псориазный предприниматель Кеша, и некто Алексей.
С Алексеем я лично знакома не была, но его знала моя соседка по подъезду Люська-ларечница. Люська проговорилась под большим секретом, что когда ей нужна была круглая сумма на открытие магазина, она под процент взяла деньги у соседского парня, который служил в городской налоговой инспекции.
Если Кеша откажет, придется идти на поклон к нашему дворовому Гобсеку.
Кешина «Ауди» стояла на тротуаре перед входом в поликлинику. Кеша никогда не затруднял себя при выборе парковочного места. Я помахала болящему рукой, и он направился ко мне с радостной улыбкой.
Десять лет назад это был стройный и чернявый молодец. Сейчас у Кеши брюшко, а некогда буйная растительность на голове поредела и местами поседела.
Какие люди!
Людиэто вы, а мытак, людишки, улыбнулась в ответ я.
Ты не меняешься, отвесил комплимент Кеша.
Я хмыкнула:
Льстец. Как здоровье?
На лице моего визави появилось скорбное выражение, и он приступил к подробному рассказу о результатах лечения. Положительной динамики не было. Наоборот, становилось хуже и хуже. На этих словах он расстегнул рубашку и продемонстрировал грудь, покрытую язвами.
Поужинаешь со мной? При первой возможности задала я вопрос.
Я на диете. Давай, говори, что у тебя за дело, спохватился он.
Мне нужны деньги. Большие деньги. Поможешь?
Так у меня все в деле. Потерпишь месяц, помогу, а сейчасникак, честно.
В моем распоряжении не было месяца. В моем распоряжении оставалось шесть неполных дней.
Угроза потерять офис лишала меня покоя и способности рассуждать хладнокровно. Я металась, как в лихорадке, впервые после развода задумавшись о крепком мужском плече.
Никакой банк мне такую сумму в кредит не выдаст. Да и заложить мне нечего: офис-то еще не мой. Залог квартиры я отмела сразу, как авантюру. Участок земли, доставшийся мне в наследство от деда, я продала, чтобы спаси бизнес. Оставался Люськин кредитор. Ухватова прямо толкала меня в его объятия.
Я кляла Наталью, представляла, как ей неудачно сделают подтяжку, и она не сможет открыть рот, чтобы говорить людям гадости.
Полночи я строила планы, которые тут же отвергала, несколько раз вставала пить горячее молоко, и только под утро, наконец, заснула.
Термометр на западном окне нашего офиса показывал сорок три градуса, и хотя Гидрометцентр безбожно врал, будто температура за бортом всего тридцать пять, это никого не убеждало. В особенности, наших клиентов.
После второй волны пандемии мы никак не могли набрать прежние обороты.
Коллектив догуливал отпуска, в агентстве было тихо и пустынно.
У Валюшки на мониторе был разложен пасьянс, бухгалтер Зина вела сложные переговоры с налоговой. Да две анемичные барышни сидели на «холодных» звонках.
Я пыталась привести мысли в порядок и настроиться на работу, но меня все время что-то отвлекало. То звонок на мобильный с какого-то неизвестного номера, то штормовой ветер, то голоса за дверью, то неуемная Зинаида, которая после разговора с налоговой стала вязаться к Валюшке с товарными чеками.
Не знаю, кто вышел победителем из этой баталиия, наконец, заставила себя полистать сборник «Желтые страницы», сделать некоторые закладки и набросать план действий для агентов.
Взвинченная Зина принесла готовые отчеты во все инстанции, и пока я ставила в нужных местах подписи, учила меня жить:
Ася Валерьевна, мы не оплатили налог на прибыль в этом квартале, потому что выдали отпускные.
Зина, какая прибыль? устало удивилась я. Хорошо, что задолженность погасили.
Если вы сейчас остаток снимите, я не знаю, как выкручиваться.
Зина, мне нужно пять миллионов, у вас нет связей в банке? прервала я ее.
Ну, что вы такое говорите, Ася Валерьевна? Это ж какие связи нужны! У меня таких нет, умерила мои аппетиты Зина.
Может, у вас есть знакомые, у которых лежат деньги, а они не знают, что с ними делать? не сдавалась я.