Бить будут! еле слышно сказал Валерка-Арифметик!
Ленька с дружками тихонько, улыбаясь, подходили к нам!
Они все были в майках и бутсах, надетых на толстые гетры.
Вот они! сказал Ленька, подойдя к нам. Вот они, два гада из четырех
Двое Ленькиных дружков стали обходить нас с Валеркой сзади, и я подтянул живот, чтобы не было так страшно, выставил вперед оба кулака, а сам стал пятиться к забору, чтобы меня было трудно обойти сзади.
Бей их! закричал Ленька Пискунов.
Дальше я не помню, что было. Кто-то ударил меня, кого-то ударил я; кто-то пнул меня бутсой, кого-то я пнул ботинком; кто-то здорово зарычал, я тоже здорово закричал. Помню только, что в самом конце драки я все кричал: «Бей их в хвост и в гриву!», но очнулся я на земле и у меня кружилась голова, хотя никакой боли я не чувствовал.
Бей их в хвост и в гриву! еще раз почему-то закричал я.
Тут я захотел подняться с земли, но не смог, а когда все-таки поднялся, то услышал милицейский свисток и увидел милиционера, который бежал к нам. Валерка все еще лежал на земле, и из носа у него текла черная кровь.
Кто? Где? Почему? закричал милиционер, выплевывая изо рта свисток. Кто? Куда ушли?
Никто! сказал я. Не знаю их
Хулиганы с хулиганами! заорал милиционер. Обоюдная драка! Уведу в отделение
Не надо нас вести в отделение! жалобно попросил с земли Валерка-Арифметик. Несправедливо! Побили, да еще вести в отделение!
Милиционер давай ощупывать Валерку, смотреть его раны и ссадины, потом подошел ко мне, а у меня все уже было ясно: левый глаз начал так быстро пухнуть, что я им уже ничего не видел.
Потрясно! сказал милиционер, разглядывая мой глаз. Кулаком Орудия не применялись
Не применялись! чуть не плача, подтвердил я.
Оказывается, Ленька Пискунов не дремал
Я проснулся от того, что мама и папа кричали:
Так вот он почему рано лег спать!
Так вот он почему забрался с вечера с головой под одеяло!
Мне захотелось спрятаться от них, но было уже поздно, и я попытался посмотреть на папу и маму. Я их, конечно, увидал, но очень плохо: левый глаз у меня совсем не открывался, а правый от сна, наверное, тоже был какой-то узкий. Но я все-таки увидал папу и маму и даже то, какие у них были испуганные и бледные лица. Мама держалась обеими руками за щеки, а папина голова выглядывала из-за маминой головы, так как папа здорово выше мамы.
Боренька! прошептала мама. Что это у тебя с глазами, Боренька!
Во-первых, не с глазами, а с одним глазом, сказал я. У меня левый глаз подбит
И правый! сказал папа. Только немножко меньше
Боренька, скажи правду! опять прошептала мама. Мне ее стало очень жалко, да и у папы было такое лицо, что только держись.
Это Ленька Пискунов с компанией, сказал я. Это они нас побили без применения орудий
Каких еще орудий! опять, хватаясь руками за щеки, закричала мама. Господи, каких еще орудий
Тут я сразу решил, что про нож, который будто бы есть у Леньки Пискунова, я им не скажу, а про остальное скажу.
Ладно! сказал я. Слушайте!
Я им все рассказал. И про то, как Илюшка Матафонов расхотел играть по-старому, и как мы не захотели объявлять войну Леньке Пискунову, и как пошли в кино, и как нас побили.
Вот какая ситуация! закончил я. Сложная ситуация!
Пока я рассказывал, папа сел на стул, мама опустилась к моим ногам на кровать. Они оба молчали, глядели друг на друга, а когда я кончил, то даже друг на друга глядеть не стали, а просто сидели и молчали. Потом папа сказал:
Вот так!
Да, вот так! сказала мама.
И как вдруг заговорят на английском.
Пудель-мудель Вери велл!
Пудель-мудель Вери велл!
Взрослеют наши дети, взрослеют! по-русски сказал папа. Процесс взросления идет по пути нащупывания реальности. Начинается настоящая жизнь, когда каждый человек представляет свое собственное я
Гелий Борисович! закричала мама на папу. Гелий Борисович!
Виноват! сказал папа. Больше не буду!
Они опять немного помолчали и начали так вздыхать, словно я получил в четверти сразу две двойки и меня хотят оставить на второй год. Они вздыхали, вздыхали, а потом папа сказал:
Мне хочется, Борис, чтобы ты серьезно подумал о своем поведении. Хорошо ли ты сделал, что бросил товарища?
Гелий! сказала мама с ужасом. Гелий!
Я Валерку-Арифметика не бросал! сказал я.
Речь идет не о Валерке, носящем прозвище Арифметик, сказал папа, а об Илье Матафонове, которого вы бросили в тот момент, когда он ощутил свое собственное я Вы поступили не по-товарищески, Борис!
Гелий! застонала мама. Гелий!
Я попрошу не перебивать! сердито ответил папа. Речь идет, если хочешь знать, о мировоззрении Я полностью разделяю и поддерживаю позицию уважаемого Ильи Матафонова!
Но ведь наш Борис не трус! воскликнула мама.
В этом я как раз не уверен! очень сердито сказал папа и встал. Он был такой высокий, чуть не до потолка. Если мой сын бросает товарища в тот момент, когда товарищ собирается разоблачать вора, то я уже ни в чем не уверен!
Гелий Борисович, сказала мама. Гелий Борисович!..
Они начали очень громко и сердито разговаривать по-английски, и, наверное, долго разговаривали бы, если бы не раздался телефонный звонок. Папа взял телефонную трубку и сказал в нее:
Пудель-мудель Простите, квартира слушает! Так! Хорошо! Очень хорошо! Это тебя, Борис! сказал папа. Звонит Валерий, носящий прозвище Арифметик
Я взял телефонную трубку.
Американец, то есть Борька, сказал Валерка-Арифметик. У меня Генка Вдовин сидит Его тоже побили! Нос расквасили и весь новый пиджак изорвали
Кто побил? заорал я в трубку.
Ленька Пискунов с дружками! ответил Арифметик.
Ну вот! сказал я маме и папе. Генку Вдовина тоже побили.
Этот Ленька Пискунов, оказывается, не дремлет! сказал папа. Он был красный и очень злой. Этот Ленька Пискунов сам начал наступление на вас Ох, как я недоволен собственным сыном! Ох, как я недоволен им!
Нечего разлеживаться в постели! вдруг закричала на меня мама. Иди, умывайся да будь человеком Безобразие какое! Подумаешь, глаз ему подбили! Так он в кровати разлеживается, неженка несчастный!
Ситуация становится очень сложной
Генка Вдовин действительно сидел у Валерки-Арифметика и его действительно побили: нос у него распух. Генка сидел на диване злой, как черт, и зашивал свой новый пиджак.
Вчера я этот пиджак спрятал, чтобы отцуха не видал, сказал он, а сегодня уже не спрячешь! Ты, может, умеешь штопать, Американец?
Не умею, в хвост его и в гриву! сказал я. Они где тебя поймали, Вдовушка?
В скверике Там же, где вас! Я теперь убью Леньку, Пискунова! Генка перестал зашивать свой пиджак, весь побледнел и даже заскрипел зубами. Я теперь убью этого Леньку Пискунова! повторил он. Палкой или чем попадет
Мы с Валеркой-Арифметиком переглянулись, и я подумал, что Генка и на самом деле может убить Леньку Пискунова. Генка вообще всегда любит дать кому-нибудь в ухо, а уж если его заделито берегись! Он точно такой, как собака-бульдог, этот Генка Вдовин. У нашего соседа-пенсионера есть бульдог по имени Принц. Так вот этот бульдог однажды так вцепился в палку, которой его через щелку в двери дразнил Валерка-Арифметик, что эту палку сам сосед-пенсионер еле вытащил.
Я убью этого Леньку Пискунова! в третий раз сказал Генка Вдовин. Насмерть!
И стал дальше зашивать свой пиджак, который был здорово порван. Во-первых, почти оторвали рукав; во-вторых, образовалась здоровенная прореха на спине; в-третьих, оторвались с мясом две пуговицы, так что дырки надо было штопать, а уж потом пришивать пуговицы. Дело было сложное, и Генка поковырялся, поковырялся, да как заорет:
Я спалю дом Леньки Пискунова!
У меня есть два рубля, сказал Валерка-Арифметик. Копил на конденсаторы для транзистора Давай, Генка отнесем твой пиджак в мастерскую. Там живо с ним расправятся!
Плевал я на твои два рубля! еще сильнее закричал Генка. Я лучше изобью Леньку Пискунова! Это он нарочно мне пиджак рвал. У него, говорит, отец работяга, мало зарабатывает, рви, корешки, на нем пиджак