Алло, Арифметик! сказал я. Это ты на проводе?
Я! ответил он. Тебе чтотоже скучно?
Еще как! сказал я. Хоть лезь на стенку, хоть головой в прорубь!
Тогда иди ко мне, Американец, то есть Борька
Я вышел на лестничную клетку, поднялся на один этаж и сразу оказался перед Валеркиной дверью, на которой был прибит рычажок, а не кнопочка для звонка. Этот рычажок был хитрого устройстваесли нажмешь его вверх, то зазвенит звонок, а если внизто завоет какой-то тихий, приятный голос. Это все Валерка придумал. Он такой к технике способный, что обязательно будет инженером.
Здорово, Валерка!
Здорово, Борька!
У него в квартире было еще много всякой техники: провода разные, лампочки, кнопочки, отверточки, винтики. Раньше я, бывало, как приду, сразу начинаю рассматривать да спрашивать: «Это что такое, Арифметик? А что это такое?» Но сегодня я не стал спрашивать про разные провода и гаечки, а сразу сел на диван и замолчал. Валерка-Арифметик тоже сел и тоже замолчал. Скучно нам было что-то.
Арифметик, то есть Валерка, вдруг спросил я, как ты думаешь, чем сейчас Илюшка занимается?..
Валерка подошел к окну.
Вот иди сюдаувидишь! С вашего третьего этажа, наверное, не видно, а с нашего видно!
И Валерка-Арифметик показал мне, куда надо смотреть. Я увидел Илюшку Матафонова, который на цыпочках шел от продуктового ларька вглубь двора. В руках у него была какая-то палка, а через плечо перекинута зеленая сумка, как у военных людей.
Ничего у него не выйдет! печально сказал Валерка. Ларек когда еще обворовали? Неделю назад. Дождь и следы других людей давно заровняли следы преступников.
Он не следы ищет! сказал я, совсем высовываясь в окно. Он зачем-то расстояние от ларька до забора мерит. Это не палка у него в руках, а метр. У Сергея-плотника взял. Вот интересно, зачем он мерит!
Илюшка за это время домерился до забора, залез на него, посидел, раздумывая, и прыгнул на другую сторону. Теперь его видно не стало. «Мерит расстояние до дома Леньки Пискунова!»догадался я и тут вдруг произошло чудо. Я увидел, как одна доска забора закачалась, потом подалась в сторону и образовался неширокий проход. Сначала не было никого видно, а потом как-то сразу вылез из дыры Илюшка.
Ого! сказал Валерка-Арифметик. Дело!
Откуда взялась дыравот в чем вопрос? удивился я. Не было этой дыры!
Илюшка закрыл за собой доску, затем вытащил из кармана карандаш и написал что-то на доске. Потом Илюшка Матафонов сел на землю возле забора, раскрыл свою зеленую сумку, вынул из нее бумагу и стал писать.
Раскопает он дела Леньки Пискунова! сказал Валерка-Арифметик. Ох, что будет!
Валерка, сказал я, пошли в кино, Валерка! Мне мама дала сразу сорок копеек!
Вот это дело, Борька! обрадовался он. У меня тоже есть двадцать копеек. Да как засвистит от радости. Ого-го! Киношка и мороженое! Чего еще человеку надо! Бежим скорее, Амери то есть Борька!
Наша киношка кончается плохо
Мы с Валеркой-Арифметиком, конечно, пришли в кинотеатр за час до начала сеанса, а может быть, и раньше, чем за час. Делать нам было нечего, и мы давай шляться от одной тележки мороженого до другой. Мы с Валеркой опытный народ и знаем, что надо покупать самое замороженное мороженое, так как, если купишь раскисшее, так половину съешь, а половина растает на ярком забайкальском солнышке. Мы обошли не меньше пяти тележек, пока не решили: «Вот оно!»
Мороженое было такое холодное, что от него шел парок. Мы сначала проглотили слюну, потом вздохнули разом, сели на лавочку и начали есть. Я все приглядывался к тому, как ест мороженое Валерка-Арифметик, и во всем подражал ему. Он откусит маленький кусочекя откушу, он подержит мороженое не откусываяя подержу не откусывая. Сам-то я нетерпеливый, нервный, а Валерка спокойный такой, обстоятельный ине зря его зовут Арифметикомумеет хорошо рассчитывать. Он так рассчитает, когда ест мороженое, что порции в самый жаркий день хватает минут на двадцать.
Через двадцать минут мы съели мороженое и бросили палочки в урнумороженое было «эскимо». Потом мы немножко походили, посмотрели, как пацан лет пяти мочит голову в фонтане, надрали ему за это ушивдруг простудится; прочли все афиши, маленькие объявления, вроде «Сдается дом и продается пианино» и как раз тут оказалось, что можно заходить в кино.
Мы сели на свои места и тут я подумал, что было бы веселее, если бы с нами были Илюшка и Генка. Илюшка, тот всегда веселый, когда сидит в кино, а Генка пыхтит и ни во что не верит. «Врут»! говорит он, хотя в киношке врать нельзя. Это в книге можно соврать, а в киношке не соврешь. Это уж я знаю точно: сам умею фотографировать.
Кино было интересное, хотя и допускались дети до шестнадцати лет. Ну, один мужчина, молодой еще, целуется с женой, а она спрашивает: «Ты меня любишь?» А он как засмеется: «Конечно, люблю!» Потом помолчал и говорит: «Я тебя еще и не такой любил!» Тут начинают показывать, какой он ее еще любил. Он, значит, возвращается с фронта, а она живет себе в землянке, вся оборванная и страшная. Ну, он ее давай снова целовать Потом все возвращается обратно. Этот мужчина едет в болото и начинает прокладывать через него толстую трубу, по которой пойдет нефть или газэто все равно. И вот один парень давай пролезать через трубу. Это здорово страшно, пролезать через трубу!
Валерка, шепотом спросил я Арифметика, зачем он это через трубу лезет? Ты арифметику хорошо знаешь
При чем тут арифметика, ответил он. Надо лезть через трубу, значитлезет!
Я вас сейчас выведу из зала! громким голосом сказал какой-то дядька впереди нас. Я глянул на него и обомлел. Полковник! Да еще авиации!
Мы будем тихо! сказал я полковнику и снова стал смотреть на экран, где тот парень уже вылезал из трубы, а тот, что целовал жену, очень этому радовался. Мне стало весело тоже, я забыл про полковника авиации и вдруг захлопал в ладоши.
Чего ты делаешь! перепугался Валерка и схватил меня за руки. Сейчас выведет из зала!
И тут этот полковник авиации опять оборачивается ко мне. Я, конечно, очень пугаюсь и говорю:
Я больше не буду, честное слово не буду!
Я не про это! говорит он. Я про то, чтобы объяснить тебе, зачем надо в трубу лезть
А зачем, товарищ полковник?
Чтобы трос провести! говорит он шепотом. Большая же экономия времени у Балуева получается Молодцы, ребята!
Это вы про кого? спрашиваю я. Про нас, или про того парня
Про всех! говорит он. А теперь давай замолкнем, не то нас действительно из зала выведут
Вот какой он оказался, этот полковник авиации! Я, конечно, не удивилсявсе летчики должны быть хорошими людьми. Летчикисмелые люди, а смелые люди не бывают плохими.
И Илюшка Матафоновсмелый и хороший. Он очень хороший, этот Илюшка Матафонов, только черт дернул его объявлять войну Леньке Пискунову Вспомнив про Илюшку, я сразу загрустил. Я больше ни разу не хлопал в ладоши, ни разу ничего не заорал.
Кино кончилось хорошо: толстую трубу протянули далеко-далеко. Зажегся свет, и я увидел полковника авиациион, оказывается, был огромный, широкий. Как только такой входит в маленький самолет!
До свидания, ребята! сказал полковник и спросил:Полезли бы вы в трубу?
Если надо, полезли бы! сказал я. Будьте спокойны, товарищ полковник До свидания!
Мы влезли в толпу и давай пробиваться вперед. От одной тетки так пахло духами, что меня чуть не стошнило. Однако мы выбрались на улицу раньше всех и сразу ослепли от яркого солнца. Мы, наверное, минут пять стояли с закрытыми глазами, пока привыкли к тому, что на улице день. Было уже три часа, и мы заторопились домой.
Давай через скверик, Валерка! предложил я, и мы побежали самой прямой дорогой через скверик. Пробежали мы, наверное, метров двести, как вдруг Валерка тихонько ойкнул в схватил меня за руку.
Смотри! испуганно шепнул он.
Я посмотрел, и у меня сразу в животе стало холодно и пусто, словно три дня не ел. Навстречу, из кустов акации, выходили Ленька Пискунов и три его дружка. Они, конечно, знали дорогу, которой мы ходим домой, и встретили нас в таком месте, где никого не былони прохожих, ни милиции.