Тормоза не держат,отметил я.Похоже, тебе всучили старую калошу.
Мы вернулись на перекресток задним ходом, зигзагами. Мириам не отличалась мастерством вождения. Она нервничала, чувствуя, что я наблюдаю за ней, и рванула вперед очень резко. Толчки растревожили наш багаж. Я встал на колени и как мог удерживал свертки и пакеты, чтобы они не посыпались нам на голову. Я взглянул на часы. И речи нет, чтобы остановиться и привести багаж в порядок! Мы выехали на дорогу, ведущую в Гуа.
Проезжай на одном дыхании,сказал я.Так безопаснее.
Насколько хватало глаз тянулась ровная морская гладь, и дамба Гуа прямой чертой делила ее на две части. Ночь была до того светлая, что Мириам погасила фары. Мы миновали первый маяк, высоко поднимавший деревянный спасительный помост, и машина покатила вровень с морем. По мере того как мы продвигались вперед, пустота вокруг нас расширялась до бесконечности. Берега пока еще не было видно. Остров таял в потемках. Оставалась только узенькая полоска дороги, пронзающая серое пространство, от неподвижности которого невольно сжималось сердце. Вдалеке, чуть ли не на горизонте, обменивались световыми посланиями другие маяки. Через двенадцать минут мы будем на другом берегу. А пока дамба становилась все ниже, сливаясь с ложем океана. Просачивающаяся вода медленно расплетала поникшие морские водоросли. Я видел, как она поблескивала слева и справа, чуть пенясь и наделяя чуть заметным свечением края камешков. Обозначился второй маяк, вырос и исчез за нашей спиной. Самое трудное миновали.
Теперь ты видишь, что у нас не было времени,начал я.
Внезапно машину занесло, и мотор заглох. Мириам выключила зажигание, потом нажала на стартер, включила сцепление. Машина проехала несколько шагов и стала крениться, как садящийся на мель корабль.
Тормози!закричал я.
Я вылез и обошел машину. Задний мост сошел с дороги и завяз. Мириам высунулась из окошка.
Конец?
Нет,ответил я.Ты неудачно повернула.
Наши голоса отчетливо и громко слышались в тишине, джаз вносил в происходящее что-то странное и вместе с тем успокаивающее. Мириам тоже вылезла из машины.
Ничего не понимаю,сказала она,поверь, я старалась изо всех сил вести машину по центру... Это серьезно?
Не думаю. Подложу под шины камешки. Плохо только, что машина уж слишком тяжелая.
А разгрузить ее можно?
Я пожал плечами и поискал взглядом, где там маяк. Он торчал в сотне метров, и его присутствие как будто отводило всякую опасность. Я достал свою трубку из куртки, что повесил на дверцу.
Заглуши пока мотор,сказал я Мириам.Через несколько минут заведем.
Камней, слава Богу, тут хватало. Они валялись повсюду, но как только я их выковыривал, в ямку тотчас набегала вода. Мириам, принявшись выгружать багаж, громоздила его беспорядочной кучей на дороге, джаз продолжал громыхать, и выглядело это смехотворно: я под звуки джаза каблуком забиваю под шины камни. В общем-то я должен успеть высвободить машину. А если нет, то маяк со спасительным помостом высится совсем рядом. Наша жизнь не подвергается опасности, чего нет, того нет. Но если мы переночуем на дамбе, то поутру разразится скандал. И скрыть это от Элианы не удастся. Я работал как каторжный. Камней, на мой взгляд, было уже достаточно, я сел за руль, запустил мотор и затем резко включил сцепление. Колеса завертелись, вмяли камни в грязь, и мотор снова заглох. Я вылез, посмотрел и понял, что «дофина» обречена: теперь она села еще глубже. Вытянуть ее теперь могли бы разве что трое-четверо дюжих молодцов.
А домкратом?предложила Мириам.
Да куда ты его поставишь, этот домкрат?злобно огрызнулся я.Выходить надо вовремя, и домкратов не понадобится. Нет! Поди ж ты, я все всегда преувеличиваю!
Я подхватил два чемодана.
Пошли!
Мириам смотрела на меня, ничего не понимая.
Что ты собираешься делать?
Отсидеться в убежище на маяке. И имей в виду, нам нужно поторапливаться.
Ты с ума сошел. А машина?
Я оставил чемоданы и взял Мириам за руку.
Иди, иди посмотри!
Я тянул ее к краю дамбы.
Наклонись... Пощупай... да-да, под ногами... Вода. Это поднимается море. Через три четверти часа Гуа уже не будет. Прилив унесет машину и весь скарб.
Умная и энергичная, Мириам больше не спорила. Из багажа она выбрала то, что считала наиболее ценным,свои обернутые в грубый холст полотна. Я поднял чемоданы и двинулся вперед. Гуа всегда внушал мне опасение. И то, чего я опасался, случилось. Ну что ж, прекрасно. Теперь я знаю, как это бывает. Ничего, собственно, страшного. А ведь я наслышался немало драматических историй. Правда куда проще. Нужно просто-напросто идти и идти, торопясь изо всех сил, напрягая все мышцы, шагать до маяка. А он далеко, этот маяк! Метров сто пятьдесят, не меньше. Кабы не все эти чемоданы и свертки, которые нужно спасать!
Я был уже у цоколя, высокого и массивного, похожего на опору моста. Каменные ступеньки вели в огромное помещение, поддерживающее помост. Я обернулся, желая помочь подняться Мириам. Она была все еще на полдороге, шла, сильно припадая на ногу, и я вспомнил о ее щиколотке. В эту ночь все против нас! И все же она так красива, эта ночь, усыпанная мерцающими звездами. Я поспешил Мириам навстречу.
Нет, спасибо,сказала она,сходи лучше за моей палитрой и коробками.
Я побежал, но мне бежать приходилось с большой осторожностьюдорога уже пропиталась влагой и стала скользкой. Издалека машина казалась лодкой в воде. Открытые дверцы, зажженные фары, музыка и разбросанные вещи создавали ощущение катастрофы, и вот тут тревога и страх проникли мне в душу. Я выключил мотор и забрал свою курткутам были все мои документы и чековая книжка. Затем наудачу прихватил два узла, прикинув, что понадобится сходить раз пять или шесть, чтобы перетащить все... туда и обратно триста метров... нет, на это времени не хватит. Я увидел Мириам: она шла мне навстречу.
Оставайся там,крикнул я.
Мириам миновала меня словно постороннего, словно случайного прохожего. Она думала только о том, чтобы отспорить у моря свое добро. Она хромала в своих узеньких городских лодочках, но продвигалась впередупрямица, привыкшая побеждать. В двадцати метрах от маяка я почувствовал под ногами воду. Туфли тут же промокли. Однако плиты дороги были пока ясно различимы. Прозрачная вода оставалась еще невидимой, однако море уже сровнялось с дорогой, и из темноты слышался рокочущий плескголос прибывающей воды, которая нашла уклон и все убыстряет бег. Вскарабкавшись с узлами на цоколь, я перевел дыхание. Я отчетливо видел силуэт Мириам. Казалось, она идет по просторному серому лугу: плит дороги уже не было видно. На меня нахлынул панический страх. Я спрыгнул вниз, подняв фонтанчик грязи, и опустил руку в воду: она текла сквозь мои пальцы живая и теплая. И набежало ее уже три или четыре сантиметра.
Мириам! Вернись!
Она даже головы не повернула. Теперь мне уже приходилось делать усилие, чтобы нащупать дорогу под ногами. Плиты виднелись по-прежнему, но словно сквозь туман. Обрывки водорослей, щепочки все быстрее пересекали дорогу.
Мириам! Отзовись! О Господи!
Она остановилась, сняла туфли, забросила их подальше и продолжала идти. Она была уже у машины, а мне предстояло пройти еще метров сто, и по мере того, как я удалялся от маяка, я невольно замедлял шаги, почти физически ощущая, как сужается безопасная зона, центром которой он был. Мириам набрала сколько смогла унести и медленно, склонив голову набок, двинулась обратно. Я прошел еще немного и вдруг рухнул в яму по щиколотку. Едва не упав, я остановился, чувствуя, что и сердце у меня останавливается. Море уже пенилось над дорогой. Я оглянулсямаяк был не так уж далеко. Он возвышался гигантом над шевелящейся равниной. Плавать я не умею, так что стоит мне оказаться вне дамбы, и я погиб. Я сделал еще несколько неуверенных шагов вперед. Мириам мужественно шлепала по грязи, вокруг нее плескалась вода. И вдруг во мне ожила вся моя досада на нее, и по глупейшей ассоциации на память пришли слова, которые напевала Мириам:
Мундиа мул'а Катема
Силуме си квата ангула
Мундиа мул'а Катема...
Пока что она весьма преуспела. Она хотела удержать меня при себе любыми средствами. И теперь мы оба в ловушке. Холод леденил мне ноги, и я уже чувствовал напор воды. Мириам, видно, тоже приходилось нелегкоона даже слегка покачивалась. Понемногу мы сближались.