В таком случае когда ты свободна?
Скажем, в пятницу.
Оставалось еще три дня.
Хорошо, значит, в пятницу вечером.
Только я не пойду в «Альфредо». Есть какое-нибудь место поспокойнее?
Это заставило меня притормозить. Я не подумал о том, что нам опасно появляться на людях вместе, а вот она подумала.
Да, верно. Как насчет маленького ресторанчика напротив фонтана Треви?
Хорошо. Да, это было бы здорово.
Встретимся прямо там. В котором часу?
В половине девятого.
Ладно, тогда до встречи.
До пятницы моя жизнь потеряла смысл. Я видел, что Джина переживает из-за меня. Впервые за четыре года я срывал на ней свое раздражение. Я не мог сосредоточиться, был не в состоянии проявить интерес к текущей работе. На уме была одна Хелен.
Мы поужинали в маленьком ресторанчике. Ужин был неплохой, но не могу вспомнить, что именно мы ели. Оказалось, мне трудно поддерживать беседу. Мне хотелось лишь смотреть на Хелен. Она держалась холодно, отстраненно, но в то же время так и манила. Если бы она пригласила меня к себе, я пошел бы, послав ко всем чертям Шервина Чалмерза, однако она не пригласила. Она сказала, что доедет до дома на такси. Когда я намекнул, что мог бы ее проводить, она красиво меня отшила. Я стоял перед рестораном, глядя, как такси маневрирует по узкой улице, пока не потерял его из виду. Затем я пешком отправился к себе, переполненный разными мыслями. Свидание не помогло, на самом деле после него стало только хуже.
Спустя три дня я снова позвонил Хелен.
Я сильно занята, сказала она, когда я предложил сходить в кино. Сомневаюсь, что удастся вырваться.
А я так надеялся. Через пару недель я уезжаю в отпуск. И тогда мы не увидимся еще целый месяц.
Ты уезжаешь на месяц?
Голос ее зазвенел, как будто мне удалось вызвать ее интерес.
Да. Поеду в Венецию, а оттуда на Искью. Собираюсь задержаться там недели на три.
С кем ты едешь?
Я еду один. Но сейчас не об этом: как насчет кино?
Ладно, может быть. Не знаю. Я сама тебе позвоню. А сейчас мне пора. Ко мне кто-то пришел. И она повесила трубку.
Она молчала пять дней. Затем, когда я уже собирался перезвонить сам, она позвонила мне на домашний номер.
Я все собиралась тебе позвонить, сказала она, как только я снял трубку, но до сих пор не было ни минуты свободной. Ты сейчас занят чем-нибудь?
Было уже двадцать минут первого ночи. Я собирался ложиться спать.
Ты имеешь в виду, прямо в эту минуту?
Да.
Нет. Я собирался в постель.
Может, приедешь ко мне? Только машину перед домом не ставь.
Я не стал колебаться.
Конечно, сейчас приеду.
Я прокрался в ее многоквартирный дом словно вор, старательно следя за тем, чтобы никто меня не заметил. Ее дверь была приоткрыта, и мне всего лишь оставалось шагнуть из лифта прямо в ее прихожую.
Хелен я обнаружил в гостиной, она перебирала стопку долгоиграющих пластинок. Она была закутана в белый шелковый палантин, светлые волосы струились по плечам. Выглядела она прекрасно и знала об этом.
Значит, нашел дорогу? спросила она, откладывая в сторону пластинки и улыбаясь мне.
Это было нетрудно. Я закрыл дверь. Ты понимаешь, что мне не стоит сюда приходитьэто прямой путь к настоящим неприятностям?
Она пожала плечами:
Ты не обязан оставаться.
Я подошел к ней.
Я и не собираюсь оставаться. Зачем ты просила меня приехать?
Да ради бога, Эд! нетерпеливо воскликнула она. Неужели ты не можешь на минутку расслабиться?
Теперь, когда я оказался с нею наедине, я снова насторожился. Одно дело мечтать о том, чтобы остаться с нею наедине, но совсем другоедействительно остаться вдвоем, когда твоя карьера зависит от возможного разоблачения. Я уже сожалел, что приехал.
Не могу расслабиться, сказал я. Слушай, мне приходится думать о будущем. Если твой отец когда-нибудь узнает, что я закрутил с тобой роман, мне конец. Это серьезно. Он позаботится о том, чтобы я не получил работы ни в одной газете до конца своих дней.
А ты закрутил со мной роман? спросила она, широко раскрывая глаза и глядя на меня с изумлением.
Ты понимаешь, о чем я говорю.
Но он не узнает, откуда же ему узнать?
Он может. Если кто-нибудь увидит, как я прихожу сюда или ухожу, ему сообщат.
Значит, ты должен быть осторожнее, чтобы тебя не увидели. Это не так уж трудно.
Хелен, работа значит для меня все. Это моя жизнь.
А ты не из тех, кого называют романтиками, верно? сказала она и засмеялась. Мои итальянцы не думают о работе, они думают обо мне.
Но речь сейчас не о твоих итальянцах.
Ну, Эд, сядь наконец и успокойся. Теперь ты уже здесь, зачем же так себя накручивать?
Тогда я сел, твердя про себя, что сошел с ума, явившись сюда.
Она подошла к бару.
Будешь скотч или ржаной виски?
Наверное, скотч.
Я наблюдал за ней, размышляя, зачем она позвала меня в такой поздний час. Соблазнять меня она точно не собиралась.
Да, Эд, пока я не забыла: ты не взглянешь на эту камеру? Купила вчера, а вот эта штуковина, затвор, не работает. Ты понимаешь что-нибудь в кинокамерах?
Она махнула рукой на дорогой кожаный футляр, висевший на стуле. Я подошел, открыл футляр и вынул шестнадцатимиллиметровую кинокамеру «Болекс» с турелью на три сменных объектива.
Ого! Классно, сказал я. Но, Хелен, что ты собралась делать с таким аппаратом? Он, наверное, стоит кучу денег.
Она засмеялась.
Действительно дороговато, но мне всегда хотелось кинокамеру. Должно же у девушки быть хотя бы одно хобби, как ты считаешь? Она бросила в два бокала колотый лед. Хочу снять фильм, как я была в Римебуду пересматривать на старости лет.
Я повертел камеру в руках. До меня вдруг дошло, что Хелен явно не укладывается в ту сумму, которой обеспечивает ее отец. Чалмерз упоминал, что выделяет ей шестьдесят долларов в неделю. Сказал, что не хочет давать больше. Я знал, сколько стоят квартиры в Риме, и эта, вероятно, обходится долларов в сорок за неделю. Я бросил взгляд на бар, заставленный всевозможными бутылками. Как это она умудряется жить с таким шиком? А теперь еще ни с того ни с сего купила дорогую кинокамеру.
Кто-то оставил тебе наследство?
Она часто заморгала и на какой-то миг показалась сконфуженной, но всего на миг.
Хотелось бы. Почему ты спросил?
Не мое дело, конечно, но все это должно обходиться в круглую сумму, разве нет? Я жестом обвел комнату.
Она пожала плечами:
Наверное, так и есть. Отец обеспечивает мне щедрое содержание. Ему нравится, когда я живу на широкую ногу.
Рассказывая все это, она не смотрела на меня. Даже если бы я не знал, какую именно сумму выделяет ей отец, мне было бы очевидно, что она лжет. Все это вызывало недоумение, однако я решил, что дело действительно не мое, и сменил тему.
Так что там с камерой?
Вот этот затвор не спускается.
Показывая, она коснулась тыльной стороны моей руки.
Так у тебя камера стоит на предохранителе, пояснил я, показывая. Вот эта штучка. Ты нажимаешь на нее, и затвор срабатывает. Такие предохранители ставят, чтобы камера не начала снимать случайно.
Боже мой! А я сегодня едва не отнесла ее обратно в магазин. Наверное, стоит почитать инструкцию. Она забрала у меня камеру. Я никогда не разбиралась в технике. Зато смотри, сколько пленки я накупила. Она указала на десять коробок с шестнадцатимиллиметровой пленкой, сложенных на столе.
Но ты же не собираешься потратить все это на Рим? спросил я. Тут хватит на всю Италию.
Она как-то странно посмотрела на меня, несколько лукаво, как мне показалось.
Я приберегу большую часть для Сорренто.
Сорренто? удивился я. Значит, ты собралась в Сорренто?
Она улыбнулась:
Не ты один уезжаешь в отпуск. Ты когда-нибудь бывал в Сорренто?
Нет. Я никогда не забирался так далеко на юг.
Я сняла виллу прямо под Сорренто. Она классная и расположена очень и очень уединенно. Пару дней назад я слетала в Неаполь и обо всем договорилась. Даже наняла в ближайшей деревне женщину, которая будет вести хозяйство.
У меня внезапно возникло ощущение, что Хелен рассказывает мне все это неспроста. Я пристально взглянул на нее.