И потом, когда репетиция кончилась, и Сергей СергеевичМакс подошел к немуспросил его, удовлетворил ли он свое любопытство, и не дождавшись ответаответа и не было, заговорил с Володей, своим помощником, одругих репетициях, и Лиза, попрощавшись с Максомулыбнувшись и на мгновенье приблизившись, исчезла, вместе с Марией Львовной, за той, возле сцены, для него, Макса, вновь как будто запретною дверью, и ему оставалось лишь поблагодарить Сергея Сергеевичачто он и сделалпопрощаться с ним и уйти:Фридрих, вполне и вполне неожиданно оказавшийся рядом с ними, спросил у Макса, куда онвзмахнув рукоюидет, и тут же, у Сергея Сергеевича, может ли он, то есть Фридрих, бытьвзмахнув рукоюсвободен, и не нужен ли он Сергею Сергеевичу еще, например, для чего-нибудь выяснив же, чтонет, не нужен, да, может, и узнав от Макса, чтопожалуй, к метро, заявил, что он тоже, и
Пойдемте вместе, сказал он.
О да, пойдемте, ответил Макс. Пойдемте, да, с удовольствием.
Но я пытаюсь представить себе теперь его, Максово, удивление, когда, прощаясьс ними обоими, Сергей Сергеевич, среди прочего, сообщил Фридриху, что, в ближайшие дни, он, Сергей Сергеевич, будет, скорее всего, на даче, Макс же, просто так, ни о чем, должно быть, не думая, спросил его, где же именно, по какой (имелось в виду: железной) дороге находится эта дача, когда, следовательно, Сергей Сергеевич сказал ему где, по какой.
Не может быть, сказал Макс.
Простите?
Я жил там, в детстве, каждое, почти каждое лето.
Ну, что же здесь удивительного, ответил Сергей Сергеевич. Это вообще известное место. Там многие жили, не вы один.
И все-таки странно.
Впрочем, сказал Сергей Сергеевич, если уж на то пошло, дача его находится не совсем там. Она стоит, вообще говоря, в лесу, вернее, за лесом (если идти от станции) как и еще несколько дач, у шоссе.
Да, сказал Макс, я, кажется, помню. Там еще поле, и вот, за полемдома.
Совершенно верно; крайний из этих домов как раз и принадлежит ему, Сергею Сергеевичу.
Но скажите, скажите, Сергей Сергеевич, там, в самом поселке, у станции, там было когда-тоне знаю, есть ли теперь, но еще три или четыре года назад былокино. Вы помните?
Нет.
Вы не бывали там?
Нет, никогда. Почему вы спрашиваете?
Этот зал, здесь, так похож на тот, там.
Вполне возможно. Этот зал, здесь, и в самом деле похож на зал, к примеру, какого-нибудь, деревенского или, скажем, пригородного кино: не правда ли (к Фридриху)?
Да, правда, ответил Фридрих. Следует, впрочем, заметить, с легким, почему-то, поклоном, следует заметить, однако, что никакого кино здесь не было никогда.
А что здесь было? спросил Макс.
Какая-то, с позволенья сказать, контора. Ну что же, идемте?
И они вышли, вдвоем, на маленькую, заметенную снегом площадь; Фридрих, закурив сигарету, таким же странным, сложным, в то же время: легким, простым, на сей раз в другую сторону обращенным движением как будто вдруг вывернутой руки отбросил спичку, улыбнулся, искользя по снегу, глядя на Макса:
Он возьмет вас.
Куда?
Каккуда? В свою студию, разумеется как он ее называет.
Я и не думал об этом, сказал Макс.
Фридрих остановился.
Тогда что же все это значит?
Не знаю.
Они оба, опять, рассмеялись; они свернули в тот переулок, по которому он, Макс, шел, в прошлый раз, вместе с Сергеем Сергеевичем.
Нет, он точно возьмет вас. В вас что-то есть такое какая-то собранность.
Ах, если бы.
Есть, есть, уж поверьте. Вы что вообще делаете? Учитесь? Где?
Романэто сумма запретов.
Ну и как? Интересно? Нет? Так я и думал.
Не только не интересно, но вполне отвратительно.
Все вообще отвратительно, вы не находите?
А между тем, они оба смеялись по-прежнему; быстро, легко и весело дошли они до бульвара (неузнаваемого, заметенного снегом); и только, может быть, вдруг, выходя на бульвар (Фридрих предложил ему пообедать в некоем, как он выразился, полуресторане, полукафе: здесь, рядом с метро) Макс, выходя на бульвар, вдруг и по-прежнему удивляясь (с внезапным чувством возвращения к чему-то, ощущением невозвратимости) Макс, короче, выходя на бульвар, вновь подумал, должно быть, о том, чтовот, как ни странно, у Сергея Сергеевича есть, значит, дом: там, в том, почти в том поселке, где мы с ним некогда встретились, подумал, может быть, и об августе: начале всего, подумал, наверное, и обо мне: обо мне, живущем теперь здесь, поворачивая обратно, подумал, пересекая аллею, и обо всех своих осенних открытиях; и тут же, обо всем забывая, вновь потерялся, должно быть, в тех веселых, быстрых и легких, вопросах, ответах и репликах, обмениваясь которыми свернули они с бульвара, вошли в кафе (как и большинство подобных заведений в том городе, покинутом мною, скорее, в общем, неописуемое), сели за столик.
А вы, должно быть, из тех людей, сказал Фридрих, которые все читали, все книжки.
Ах (снова) если бы.
Не притворяйтесь. Я вижу. Я вот ничего не читал почти ничего.
Вы сами притворяетесь, сказал Макс.
Чуть-чуть. Но правда: нет времени.
И посмотрев, действительно, на часы, пробежав глазами менюздесь не очень вкусно, но быстро, сказал он, вы бывали здесь? нет, никогдаподозвал официантавыпьем что-нибудь? я угощаюотпустил его, постучал пальцами по столу, помолчал.
Правда, правда: нет времени. То спектакль, то репетиция в гости тоже надо пойти. А после спектакля ничего уже делать не хочется. Так вот день за днем и проходит. Вы сами не знаете, в какую жизнь вы ввязываетесь.
Я ни во что не ввязываюсь, Макс улыбнулся. Но скажите, Фридрих, на самом деле вам ведь нравится эта жизнь, не так ли?
Мне?
Вам.
Я не знаю. И да, и нет когда как. В конце концов, мы ведь своей жизни не выбираем. А вам нравится ваша?
Нет, сказал Макс, моя мне не нравится.
Жаль, сказал Фридрих. Ну приятного, во всяком случае, аппетита.
Ичокнувшись с Максом:
Давайте сразу закажем кофе, я заплачу и пойдем мне тут надо заехать еще в одно место. Нет, конечно, я заплачу вы меня как-нибудь в другой раз пригласите. Лизу тоже, он посмотрел вдруг на Максаи вдруг улыбнувшись: быстрой, резкой, широкой, как будто отделенной от его слов, от него самого и какой-то, пожалуй, откровенно-преднамеренною улыбкой, сразу же и вслед за тем рассмеялся.
Конечно, сказал Макс, конечно.
Ну да вот, (с той же улыбкой и с тем же смехом над нею). Бифштекс, скажем прямо, мог бы быть и помягче.
Уже клонился к вечеру день; синел в сумерках снег; они простились возле метро; Фридрихвзяв номер Максова и сообщив ему, в свою очередь, номер своего собственного телефонасбежал, на бегу заматывая шарф, по ступенькам; обернулся; махнул рукою; исчез; Макс остался один. И оставшись один, тут же все, разумеется, вспомнил, и вновь подумал, наверное, об августе, обо мне, подумал, выходя на бульвар, и обо всех своих осенних открытиях. По бульвару, на сей раз, он не пошел, ноиз какой-нибудь, по всей вероятности, телефонной кабинытелефонного автоматапозвонив мне (быля помнюили так мне кажется: теперь и здесьпомнютот особенный, в трубке, отмечающий падение монеты, щелчок, какой всегда бывает, когда кто-нибудь звонит вам из автомата, кабины) спросив меня, может ли он зайти ко мне вот сейчас (да, можешь, конечно) перешел на другую сторону улицы, свернул по ней направо, налево, опять направо и еще раз налево, и пройдя, наконец, мимо трех, с одной, и трех, с другой стороны, фронтоны, кариатидыдомов, под аркой и через двор, поднялся по лестнице, нажал на кнопку звонка и вот так (думаю я теперь) вот так пути повествования (если это повествование) снова сводят нас вместе в том городе, на этих страницах.
И я вспоминаю теперь, здесь (отсюда и со своей стороны), как я открыл ему дверь, и он, Макспоказался ли он мне: изменившимся? нетя не помнюслишком давно это былоМакс, как бы то ни было, сняв пальто, стряхнув снег, вошел в мою комнату (в ту комнату, следовательно, вокруг которой, когда-то, располагались для меня все улицы, переулки, ожиданья и встречи, смутные планы, далекие помыслы) и тут жене успел я сказать ему, что я видел его, мельком, в проеме арки, две, допустим, недели назадтут же и подойдя к окну (сумерки, соседняя крыша, двор, клумба, заметенная снегом) сообщил мне, чтовот, недели две назад познакомился онс одним человеком, у которого, как ни странно и как сегодня он выяснил, естьдом, там, в том поселке, почти в том поселке, где мы с ним некогда встретились икто же это? спросил яи рассказав мне, следовательно, о своем знакомстве с Сергеем Сергеевичем, режиссером и устроителем, о театре, на маленькой площади, о спектаклях, о репетиции, на которой побывал он в тот день, отойдя от окна, сев к столу, вновь сказал, я помню, чтовот, как ни странно, у Сергея Сергеевича есть, значит, дом, там, в том поселке помнишь, если пройти через лес?..