Выгнать большевиков из Смольного!
Угу.
Комитетчики поддакнули: гнать большевиков в три шеи! Ко всем чертям, чтобы под носом не пахло.
Вы от серых, следственно?
У командирши глаза округлились.
Каких серых?
Партия, кажись.
Нет, я не эсерка. Да это не столь существенно в данный момент.
Кого вместо большевиков в Смольный?
Никого! Институт благородных девицне для правительства великой Российской империи. У нас есть Зимний дворец.
Царя, стал быть?
Почемуцаря! Я лично не за монархию. Созовем съезд Учредительного собрания, а там решим, какое будет правительство.
Угу, кивнул Ной, а себе на уме: «Экая суматошная баба! Учредиловкой давно насытились, а она только что проснулась. И ведь беды наделает, ежли не спеленать ее по рукам и ногам».
Будьте покойны, Ной Васильевич, разошлась командирша, у меня рука не дрогнет, когда встретимся в бою с большевиками! У меня с ними особые счеты, хотя я в данный момент формально являюсь членом РСДРП фракции большевиков. Но это всего-навсего необходимый маневр.
Угу! А на уме: «Ну и стерва! Этакая баба к чужому мужику будет бегать на свиданку, а про своего скажет, что вышла за него замуж по необходимому маневру, штоб в распыл его пустить вместе с куренем».
Смолчал. Слушал.
Вы тут с Григорием Кирилловичем обсудите план нашего восстания, а я сейчас еду в Петроград, побываю в двух полках. У меня там есть свои люди. ГлавноеСмольный! Взять его надо именно сейчас, пока немецкое командование не подписало мир с делегацией большевиков. Ваш полк, как меня заверили, надежнейший.
В каком понятии?
Подготовлен к восстанию. Крикунов придется убрать, конечно. И вот еще артбригада. Пятерых офицеров арестовала ЧК, слышали?
Угу.
Но в артбригаде есть наши людибатарейцы исключительные. Сейчас к ним поставили комиссаром Селестину Гривуопаснейшую тварь! Она была в нашем батальоне. До прихода к власти большевиков маскировалась под демократку. Но я ее еще тогда заподозрила! Оказалось, что она еще при Временном правительстве была агентом большевиков на фронте и выполняла особые поручения. Надо ее во что бы то ни стало обезвредить! Липуче приглядываясь к богатырю Ною, дополнила: Ну, я рада знакомству! Надеюсь на вас, Ной Васильевич! И на вас, служивые!.. От всей души желаю удачи!
И, как того никто не ожидал, Юлия Михайловна сперва обняла Крыслова, поцеловала, потом Павлова, Сазонова, а тогда уже вскинула руки на плечи Ноя, прижалась к нему грудью, опалив обе щеки долгим поцелуемжаром ударило в голову
III
Комитетчики умилялись: ах какая приветливая, истинно русская женщина командирша батальона! Такая женщина сто сот стоит. Бабой не называликуда там! Крыслова слеза прошибла: вот уж казачка так казачка! Бологов поддакивал: Юлия Михайловнаумнейшая женщина, отважнейшая, а по части подпольной тактикизубы съела, большевиков изучила досконально.
Санька поставил на буржуйку чайник, чтоб попотчевать гостя.
Ной все это время помалкивал, примостившись на стуле у стены возле кровати; шашка лежала на его коленях.
Думал
Время неторопливо шло
Комитетчики с командирши перекинулись на своих жен-казачек, у кого какая, про ребятишек вспомнили, про хозяйства, неслыханную разруху, про скудные пайки, не забыли о питерцах, как они пухнут с голоду и вымерзают без дров, и что даже в Смольном будто жрут неободранное просо и овестолкут в ступах, парят в котлах, и что если дальше так будут харчеваться, заржут, не иначе, от конской кормежки.
Бологов разделся, охотно рассуждал с комитетчиками, любовался фарфоровыми чашкамитончайшими, узорными, добытыми ординарцем Ноя в тайнике каменного дома.
Который час? спохватился он. Ого! Четверть девятого. Скоро будет поезд на Псков.
Ной успокоил:
Поезда ноне ходят, как им вздумается. Услышим гудокстанция близко. Чаевничайте, Григорий Кириллыч.
Такого чаю давно не пил, сказал Бологов. Где вы раздобыли?
Фронтовые трофеи допиваем.
Но надо же и главный вопрос решить!..
Ну так с чего начнете? Думаю, надо сразу поднять весь полк. Прежде всего казаков. Я разговаривал с офицерамиобижаются на комитет. Напрасно вы их обходите. Надо к ним прислушиваться, господин хорунжий. Не собирать их, понятно, но с каждым в отдельности надо войти в контакт. Прежде всего свяжитесь с поручиком Хомутовым.
В нашей казарме проживает, сказал Павлов, представитель оренбургских казаков.
Бологов достал портсигар и хотел закурить.
Попрошу не курить, Григорий Кириллыч, остановил Ной без стеснения. Табачного дыму не переношу.
Не курите? Извините. Бологов поморщился.
Не курит и не пьет, пояснил Крыслов. Скажи на милость, Ной Васильевич, как ты не приучился курить?
Ни к чему, Иван Тимофеевич.
Дык на позиции-то как без курева! Хоть красное-то вино потребляешь?
Для ошалелости пьют, Иван Тимофеевич, а к чему мне из памяти выскакивать?
Гляди ты! зудит дальше Крыслов. И по бабенкам не горазд, слышал?
Я еще холостой.
Дык самое время! подмигнул усатый Павлов, вылезая из-за стола и подвигая свой стул поближе к печке. Покель холостуешьне зевай! Я, бывало, сколь девок и баб перещупал в холостяцтве!
Ной глянул на Павлова:
А те девки какими стали потом, Яков Георгиевич? Кому нужна щупаная и лапаная? Вдовцу только. Вить она опосля чужих щупаний ни кочерга, ни свечка, а обгорелая головешка.
Что верно, то верно, Ной Васильевич, согласно кивнул Сазонов.
Бологов, недоумевая, водит глазами по комитетчикам, а те льют слово по слову, развалясь на стульях, будто на посиделки сошлись.
С чего же вы начнете двадцать шестого? напористее давит Бологов, поднимаясь.
Ной словно не слышал вопроса:
Хочу спросить про письмо, которое вы получили из Красноярска. По какой причине казачье войско не признало там Советы? Из каких соображений?
Понятно из каких. Жиды захватили власть, как и в Петрограде. Это же ясно.
Ной покачал головой:
Ясности покуда нету. Должно, другая причина. Эсеры, может, напустили туману?
Бологов сузил кошачьи глаза:
А что эсеры? Эсерысамая верная народная партия. Я что-то вас не понимаю, господин хорунжий! Я тоже эсер.
Слышал, скупо кивнул Ной. Только у господ эсеров нонешних, как офицеров, так и генералов, чтой-то мозолей на ладонях не видывал. И соль хлебопашцев, как вот у казаков, по хребтовине не выступала. Откуда знать разным серым, что надобно народу?
Извините, хорунжий, но подобные рассуждения неуместны для вас, заметил Бологов. Вы же полный георгиевский кавалер! За царя и отечество
Про царя разговору не будет, отсек Ной. Письмо почитать можно?
Такие письма, Ной Васильевич, не держат при себе. Сжег. Бологов взглянул на ручные часы. Десятый час! Бог ты мой! Скоро будет поезд, а вы мне так и не сказали ничего существенного. До двадцать шестого осталась неделя! Вам надо успеть подготовить полк, особенно два стрелковых батальона. Казаки у вас молодцыхоть сейчас на коня! Подъем чувствуется.
Оно так, хитро поддакнул Ной. Хоть сейчас на коня, а потом окажутся под конем, в снегу и грязи, за упокой Господи!..
Скуластое лицо Бологова побагровело. Он уперся взглядом в хорунжего:
Я вас совершенно не понимаю! Вы же приняли решение!
Какое решение?
Как то есть?
Комитет еще не принял решения. Думаем. Сядь, посиди покуда.
Ну знаете ли, председатель! Сотника проняла дрожь с ног до головы. Вы и в самом деле Конь Рыжий!
Ной медленно всталглаза сужены, рука сжимает эфес шашки. Сотник попятился, бормоча:
Извините, пожалуйста, господин хорунжий. Про Коня Рыжего в штабе у вас слышал. Обмолвился. Виноват.
Ной ничего не сказал, опустился на стул, вздохнул и опять начал думать.
Трое членов комитета тоже вроде мозгуют.
Санька Круглов притащил из недр пустого дома нарубленных половиц, подшуровал буржуйку и сел в уголподальше от думщиков.
Молчат.
Время идет.
Сотник Бологов успел одетьсябекеша, ремень с кобурой, шашка, то на того узрится, то на другого, раздувает ноздри, смотрит на часы, в окна, а ноги так и прядут, будто ток утаптывают.
Ну?!
Никакого ответа.