Рожденный на Дону, не ведал он в пору детства, что предки его давно уже перечалили Дон своими челнами, обретя новые земли и прозвища чалдонов, и что его собственная река жизни вдруг рванется в страну студеную и неизвестнуюв Сибирь до самых гор Саянских, и он прильнет к новой земле, запамятовав навсегда дедовский курень в станице Качалинской.
Сибирь, размашистая и малолюдная, свела его с каторжными и ссыльными, от которых узнал много такого, что в голове от дум стало тесно. И вот война!..
Ной топает по улицам Петрограда в потоках людских рек, в поисках казармы стрелкового полка за Невой, чтоб переночевать там и прощупать кого-нибудь из малых командиров, разузнать о настроении солдат.
Отыскал двухэтажный каменный домеще екатерининская казармушка: часовой возле полосатой будки у железных ворот пропустил не спрашивая.
Нашел дежурного по полку, фельдфебеля, по фамилии Коршунов: нос крючком, глаза маленькие, пронзительные и губы в тонкую скаредную складку, а злобыкадык подпирает. Ной назвался рядовым казаком Васильевым из сводного Сибирского полка; нельзя ли переночевать?
Из Гатчины? навострил крючок носа Коршунов. Как вас к нам занесло? Приезжали просто в Петроград?.. А! Можешь переночевать у меня в дежурной комнате, позвал за собою Ноя в каморку, заставленную какими-то ящиками.
Ною не понадобилось выспрашивать, крючконосый Коршунов сам пристал с расспросами: как и что в сводном полку? Выступит ли двадцать шестого?
Мы тут все, казак, как на горячих углях сидим. Нам нужен запал. Как только подойдут войска из Гатчины, наш полк немедленно попрет на Смольный. Вот тогда мы разделаемся со всеми сволочамивсмятку, в пыль, в прах, ко всем чертям!..
Ной смекнул: ни к чему выдавать себя, он-де не из крупной рыбы и в большой политике не тумкает. А восстанием, наверное, руководить будут офицеры и генералы, и планы свои держат они в тайности.
Еще бы! шипел желтолицый фельдфебель. Надо провернуть так, чтоб захватить Смольный врасплох, особенно Ленина.
Как бы между прочим Ной поинтересовался: какая же сила противостоять будет со стороны Смольного?
Какая там сила! отмахнулся самоуверенный фельдфебель. Интернациональный полк, в котором что ни взвод, то свой язык и ни в зуб ногой по-русски. Из каких соображений Ленин создал такой полк? Чтоб солдаты друг с другом не смогли сговориться! Головка частей тумкает по-русски, а солдатняни бум-бум! Латыши, литовцы, эстонцы, есть и немцы, башкиры и еще какие-то туземцы, черт бы их подрал. Попробуй сговорись с ними. Раздавить их надо всмятку. Шарахнем из артиллерии, захватим Петропавловку, а флот в данный момент свою фисгармонию не выдвинет на Неву!.. Это уж точно, казак. На чем проиграл генерал Краснов?
Того не знаю, буркнул Ной. Я не из генералов.
Оно и видно, согласно кивнул тонкогубый фельдфебель, в третий раз закуривая и пуская дым из носа. А проиграл он, казак, на осени!
Как так?
А вот так, на осени! На мокрой осени.
Склизко было, что ль? В карих глазах Ноя плескался смех: ну и пустобрех же фельдфебелишка!
Голова! «Склизко!» Будет «склизко», если Центробалт сумел провести военные корабли с Балтики в Неву со всеми многоствольными орудиями! Вот в чем штука, казак. Шарахнули по красновцам с кораблей, так маменьку-землицу в дрожь кинуло. А если бы Краснов выступил именно сейчас, в январе, другая бы взыграла фисгармония. Большевиковвсмятку со всем ихним разноязыким интернационалом. Ка-а-апут! Красногвардейцами они бы себя не отстоялиточно. А все другие части пойдут за нами, социалистами-революционерами. Вот почему в данный момент самое выгодное время для восстания. Корабли по льду не плаваютраз, в Петрограде голод и холоддва, не вояки, значит. Немцы с Украины подперлитри! Тебе известно: большевики снюхиваются с немцами? Сам Ленин отдает им половину России, а немцы не берут. А почему?
Кто их знает, немцев!
А мы имеем точное разъяснение. Хоть Ленин и отдаст им половину России, да ведь они же, немцы, великолепно знают: фисгармония в Смольном с дырявыми мехами. Ни сипу, ни хрипу. А потомуждут.
Чего ждут?
Да я же тебе, казак, час толкую! горячился фельдфебель. Немцы ждут прихода к власти настоящего правительства партии социалистов-революционеров! Но учти, казак, от нас они получат шиш под нос! Призовем на помощь союзников, а это значиттак жиманем кайзеровских битюгов, что они, задрав хвосты, шпарить будут без передышки до Гринича или дальше!..
Какого «Гринича»?
Меридиан такой. Ты бы хоть географию почитал! Или неграмотный? Эх, Сибирь, Сибирь! Каторжные вы там все поголовнони грамоты вам, ни настоящей жизни, извечная тьма!..
Ной не обиделся. Мели, Емеля, твоя неделя. А вот спросить Емелю надо.
Ну, солдаты как?
Что солдаты?
Сготовлены к восстанию?
Ху, солдаты! Тут разговор будет коротким. Не весь запас золота Российской империи вывезен в Казань, осталось еще и на нашу долю. Ну а если солдатам подпустить, что их ждет нажива, рвать будут, как дым в трубу. Известная фисгармония.
Ну а ежли запала не будет?
Какого запала? Фельдфебель запамятовал, о чем говорил только что.
Не выступит полк из Гатчины!
Как то есть не выступит! уставился фельдфебель едучими глазками. Или ты не из сводного полка? Что-то ты мне, казак, не нравишься. Не липовый ли? Документы при тебе?
Ной степенно поднялся с ящика.
Экий ты, фельдфебель, шалопутный! А звание моехорунжий; председатель полкового комитета сводного Сибирского полка в Гатчине. Вот мои документыдоверяю, хотя мог бы и не показать. Ладно, взгляни.
Фельдфебель Коршунов еле промигался.
Вы же назвались казаком Васильевым?
Встречному-поперечному не называюсь, ни по фамилии, ни по должности, и тайну не выбалтываю, как вот ты мне за час вывернул весь полк наизнанку. А ежли я председатель полкового комитета, стал быть, вся власть в руках комитета! Должен понимать. Более ничего не скажу. Хотел соснуть, чтоб в здравии быть завтра, да разве с этаким приварком, каким ваша милость отпотчевала меня, уснешь? Определи меня в казарму. Сей момент.
Фельдфебель кинулся в раскаянье, уговаривал остаться у него ночевать и угостить чайком хотел, да Ной слушать не стал: ушел в казарму.
II
Спят солдатушки на нарах в два яруса, а над ними вполнакала помигивают электрические лампочки, не светом, а словно кровцой льющие на серошинельные горбыли.
Ной горестно смотрел на спящих солдат, как будто они ему близкие сродственники. Оно и естьсродственники! В одну и ту же землю закапывали в братских могилах!..
Лежал Ной на деревянном ложе нар, положив в изголовье папаху с шашкой, а глаз смежить не могнаплывала тревога, подтачивала изнутри, как вода плотину у мельницы. И вроде бы не сон, а явь: увидел себя на гнедом конетом самом, которого под уздцы вывел с родительского база, а над головою было такое радостное мартовское голубое небо, высокое-высокое, и солнышко жарило во всю раскаленную добела сковородку, сгоняя снега, и вдруг провал, ямина: немецкие легионеры летят в атаку клином, врубаются в полк, полосуют направо и налево, страшно ржут кони, орут чьи-то глотки, как иерихонские трубы, и он, Ной Лебедь, явственно видит здоровенного немца, как тот, оскалив белые зубы, вытаращив глаза, с палашом над головою, изогнувшись на горячем коне, налетает на старшего брата Василия Ной кидает своего гнедка на выручку брату, а тут еще один немецНой рубанул его со всей силушкой, от плеча до пояса развалил, а брат-то, брат-то, Василий Васильевич, в седле еще, в руке шашка, опущенная поперек луки седла, в левойнатянутый ременный чембур, а головы-то, головы-тонет!.. Цевкою бьет кровь вверх из шеи, заливая гимнастерку и коня, а головы-тонету!..
«О господи! Доколе буду видеть экое! поднялся Ной и долго сидел, прислонившись спиною к столбику, подпирающему второй ярус, откуда слышался мерный посвист спящего солдата. Век будет видеться кровавое побоище! Хучь бы на малый срок замиренье вышлодых перевести!»
Хоть бы на малый срок
На другой день Ною столь же не повезло, как и в день минувший.
Где проходит совещаниенеизвестно
Побывал еще в одном стрелковом полку за Невоютакая же чересполосица: ни толку, ни понятия. А про дисциплину и говорить нечегокто во что горазд! Не войскоцыганский табор.