Казбек тоже улегся на отведенное ему место, но сразу не уснул, в думах своих переживая на все лады завтрашнюю встречу в коммуне с Дорькой. Сколько лет прошло, а он все никак не может забыть, как купались с ней в котлубаниболоте. Какая она стала, эта смелая и щедрая девчонка, не пожалевшая отдать ему тогда на терском берегу половину подаренных ей кукушкой лет жизни? Как она отнесется к нему, спустя семь лет? Наверное, и думать о нем забыла.
Неожиданно ход его мыслей был прерван тарахтеньем телеги под окнами.
Стой, холера, ну куды тебя несеть!раздался беззлобный мужской голос. Затем душераздирающе пропели отворяемые ворота, донеслось ругательство в адрес лошади, еще раз проскрипели петли на воротахи снова все стихло. Это приехал сам хозяин домаДенис Невдашов. Буркнув в полутьму: «Спишь, старая?», он прошел к столу, зажег лампу с разбитым закопченным стеклом, затем снял с себя чекмень, бросил на нары облезлую, отглянцованную временем баранью шапку, высморкался на пол, шаркнул по тому месту сыромятным мачем и после этого непосредственно обратился к супруге:
Кто это у нас на нарах разлегся?
Из Моздоку парнишка, Макар прислал.
Апротянул, как бы догадываясь, Денис,мабудь, электричество в коммуну проводитьнадысь в сельсовете гутарили.
Господи! Защити и помилуй. Царица небесная!заохала с печи супруга.Неужто он? Грехто какой
Ну, задымилокадило,пробурчал недовольно хозяин.Им, чертям, Советская власть хотит сделать так, чтоб жить стало светлей, а они, как клопы, от свету в щель норовят. Необразованность,подвел он в итоге и поправил на спящем парне сползшую дерюжку.
Дорьку чего ж не привез с собою?
Не схотела. Да и я не сразу сюдав Галюгай заезжал.
А ежли грех какой? У вас же там все впокот.
Не бреши ты, Стеша. Я же тебе уже сто разов говорил, что казаки у нас от баб ночуют в отдельности. А что касаемо греха, так от него и на печке не убережешься. А Дорька ить уже не маленькая, соображает, чать.
Тото и оно, что не маленькая,вздохнула женщина.С маленькими деткамималенькое горе, с большими Охохо! Вон Устя мается, бедная. Давче знов прибегала, говорит, житья нет от свекров.
Не я ее туда спровадил Сами заварили, сами и расхлебывайте. Богатства вам захотелось? Дайка, Стеша, чего поисть
Да там в печи достань борщ, похлебай,ответила Стеша. А Казбек с усмешкой подумал: «Моему б отцу так мать ответила».
Денис взял рогач, вытащил чугун, зачерпнул деревянным половником, попробовал на вкус, поморщился:
Чтойто, девка, борщ твой несоленый, кубыть
Хм,презрительно кашлянула супруга,всемсоленый, а емунесоленый. Вон возьми соль да посоли.
Денис налил борща в глиняную миску, густо посыпал крупной солью. Некоторое время ел молча, но потом не выдержал, упрекнул жену:
Что ни гутарь, старая, а борщ у тебя нонче не того
Чаво?в голосе Стешки послышались угрожающие ноты.
Да говорю, нескусный у тебя борщ нонче.
Уу!Стешка негодующе махнула костлявой рукой.Всемскусный, а емунескусный,и немного помолчав, с презрением съязвила:Князь какой нашелся Вон гость, так тот ел да похваливал, а ты, видать, старый, там в своей коммуне зажрался.
Довод оказался веским, и Денис с готовностью согласился, что борщ сам по себе «ничаво», что он, повидимому, не разобрал вкуса с устатку.
Он доел борщ, снял с себя мачи, сунул их в лоханку с водой, чтоб за ночь не ссохлись, и, потушив лампу, полез на печку.
Баба ты баба и есть,услышал Казбек спустя минуту оттуда его приглушенный голос,теомная, как вот энта труба в середке,слышно было, как он щелкнул ногтем по кирпичу.
Глядикось, светлый какой нашелся,обиделась супруга,прохвессор вшивый.
Денис аж крякнул от такой неожиданной реплики своей половины. Натужно засмеявшись, он заговорил снова:
И откуда у вас, у баб, такая ядовитая сравнения берется?
На некоторое время воцарилась тишина. Слышно было, как под нарами шуршали мыши, а в сенцах чихнул спросонья кобель и яростно заскреб лапой по шерсти, разгоняя блох. Затем Денис вновь нарушил тишину.
Спишь, мать?
Нее,вздохнула та в ответ,не спится чтойто
Слышь, Стеша, а электричество дело хорошее, зря ты давеча плевалась. Ведь без него ни в жисть не построить нам коммунизму.
Охоховздохнула Стешка.
Вот тебе и «Охохо»,передразнил ее Денис.Ты ведь и не знаешь, как мы будем жить при коммунизме. Все энто брехня, что бабы будут обчими. А вот насчет сахару или керосину, к примеру,заходи в кооперацию, бери сколько хошь, и без всяких денег.
И мыло?удивилась Стешка.
Все что угодно.
Да ну не могет такого быть!воскликнула пораженная Стешка.К предмету, наши стодеревские казаки придут в лавку, позабирают всю водку и будут пьянствовать без просыпу. Они вон без коммунизму, почитай, кажон день с красными глазьями ходють, а кто ж работать будет?
Этот вопрос застал Дениса врасплох. И как это он не догадался спросить у приезжавшего недавно в коммуну секретаря райкома партии Ионисьяна насчет водки? Однако он вывернулся из трудного положения.
Видать, чтоб не допустить такой безобразии, водку только по праздникам давать будут
Чувствуя все же, что ответ его не рассеял Стешкиных сомнений, почесав в голове, сознался:
Правда, про водку я толком не знаю, а вот хотя бы про одежуслухай. Захотела ты, скажем, сапогинадевай. Пондравилась мне зеленая рубаханадевай. Завтра мне зеленая не по нутрунадевай, Денис Платоныч, красную. Не хочу
Заладил «Не хочу, не хочу»,перебила Стешка мужа.Сегодняновую, завтрановую, а кто ж апосля тебя стираныe рубахи носить будет?
Этот вопрос окончательно сбил Дениса спонталыку, он и в самом деле не знал, кому при коммунизме можно будет подсунуть стираную рубаху. Однако он не сдался. Долго ворочался с боку на бок, затем сказал:
Э, старая, тогда у людей будет много совести, потому как все будут грамотные и промеж собой чисто родные
Мели, Емеля,недоверчиво хмыкнула Стешка и вздохнула.Да ежли оно и так, все равно мы с тобой, Денис, не доживем до тоей поры.
Мабуть, не доживем,согласился Денис и в свою очередь вздохнул.А хотелось бы, рви ее голову, как гутарит наш дед Хархаль,он даже пальцами прищелкнул в знак того, что ему очень хочется дожить до этой благословенной поры.Мы не доживемДорька с Настей доживут. Не доживут дочкидоживут дети ихние, внуки наши.
«А дядькато Дениснаш человек»,удовлетворенно отметил про себя Казбек, тоже поворачиваясь на бок. Но он еще долго не мог уснуть, взволнованный подслушанным разговором. «Настя с Дорькой доживут»,продолжали звучать у него в ушах Денисовы слова, а перед глазами мягко колыхалась волнами терская котлубань, посреди которой стоит, блестя на солнце мокрым телом, сероглазая девчушка и призывно машет тонкими загорелыми руками: «Плыви ко мне! Да не боись: тут хучь и стрямко, но не глыбко».
Проснулся Казбек рано. То ли от пения хозяйского петуха, то ли от скрежета задвигаемых в печь чугунов. Он выглянул изпод ряднины: озаренная пламенем хозяйка казалась моложе лет на двадцать. Она двигала рогачам в печи чугуны, горшки, кувшины и при этом вовсе не кряхтела и не охала. Денис сидел на краю нар, надевая на ногу разбухший от воды мач.
Чисто стюдень,сказал он с ноткой удовлетворения в голосе и сунул руку в лохань в поисках другого мача.Гм куда же он задевался?
С минуту он шарил на дне лохани, затем поднял удивленный взгляд на супругу:
Домовой его сожрал неначе Стеша, ты не брала мою обувку?
Стешка круто повернулась от раскаленного зева печи.
Похлебку я заправила твоей обувкой заместо сала,съязвила она, отирая рукой выступивший на лбу пот.
Да ты не смейся,смиренно попросил Денис.Я к тому, что, можа, выплеснула вместе с помоями? Не растаял же он, проклятый, навроде сахару
Я помои нонче еще не выносила. Небось под нары сунул да и запамятовал. Пошаборь под нарами, разуй глазато,посоветовала Стешка и вдруг ни с того ни с сего расхохоталась.
Спятила, что ли?хозяин с тревогой взглянул на свою разрумянившуюся от печного жара супругу. Та в ответ обессиленно замахала руками:
Ой, не могу!