Нэма патрета, хай ему грец. Мабуть, ции патреты уси в нужники отнесли.
Данел, услышав такие кощунственные слова, оторопело воззрился на гостя.
Нельзя так говорить про царя-батьку,нахмурился он.Пристав услышитв тюрьму посадит. Нельзя так говорить,повторил он и невольно посмотрел на дверь.
Гость рассмеялся, обхватил медвежьей лапищей хрупкий стакан.
Ото ж и видать сразу, друже мий, шо ты ничегусеньки не знаешь. Скинулы твоего царя-батьку к бисовой маме ще на прошлой недили.
Воллахи!вылупил глаза Данел и даже на ноги вскочил.Что ты такое говоришь? Разве можно скинуть царя? Все равно, если б овцы скинули своего чабана.
Народ не вивцы,возразил гость.И ты меня не равняй с царем. Я, братику мий, пока чабаном стал, в гарбичах да в подпасках во як находился. Уси буруны от Гашуна до Астрахани вдоль и поперек истоптал вместе с баранами. А що твий царь? Из люлькиразом на трон. И просидел весь свой вик на нем, як тый кот на печке. Где вин був, шо бачив? Вырастил за всю жизнь хоты один кавун? Выкохав хоть одного ягненка? От безделья войну затияв. Да, бач, штука яка: з нимцем воюватынадо трохи в голове маты. А ежли тут не хватает, то туточки не визьмешь,показал он левой рукой на ту часть своего обширного тела, из которой, по его мнению, нельзя пополнить пустую голову.Скильки народу дуром положив на цэй войне. Давай выпьемо, друже, за то, щоб на великой Руси никогда бильш не было таких хреновых царей.
Давай, ма халар,охотно согласился хозяин дома.
Выпили. Потрясли головами не то от удовольствия, не то от омерзения. Закусили селедкой. Дали кусок селедки и Казбеку: не каждый день перепадает мальчишке такое лакомство. Закусив, снова вернулись к неоконченному разговору о царе.
А кто же будет теперь вместо него?спросил Данел.
Якось Временное правительство,ответил словоохотливый собеседник, вновь наполняя стаканы водкой.Мне давче в Моздоку говорил один добрый знакомый, що власть эта народная: теперь, значит, як народ захочет, так и будэ.
Э...скривился Данел.Народ это... один плясать хочет другойплакать. Как сделаешь, чтоб все одинаково захотели. Степан тоже говорил: «Народ, народ...»
Кто ж це такый?
Зять мой. В тюрьме уже четыре года сидит. Ты мне лучше скажи, это твое Временное правительство отпустит его из тюрьмы?
А за що вин сидит?
Сказал же, за народ.
Политический, значит. А раз политический, то, стал быть, против царя. Вот и выходит, друже мий, що его должны отпустить в першу очередь. Ну, давай выпьемо за то, щоб вин скорийше вернулся.
Давай, ма халар.
Снова выпили. И снова поморщились, как будто пить водку их принуждали изпод палки. Так, по крайней мере, показалось Казбеку. Он ел селедку с настоящим городским хлебом, а не с домашним просяным чуреком, и старался понять, о чем говорили взрослые. Побежать к Басилу и сообщить ему, что царя сбросили к «бисовой маме» и что отныне можно делать все что захочетсяхоть на голове ходи, потому что власть теперь народная, а они с Басилом ведь тоже народ, но вовремя вспомнив, что на голове ходить им не запрещалось и при царе, решил повременить немного и дослушать до конца интересный хабар. Да и селедка еще не вся съедена на фынге.
Що лупаешь на мэнэ, як тый богомолец на икону чудотворную?подмигнул ему приезжий дядька.Небось, по-русски не бельмеса, а?
Сам бельмеса,огрызнулся Казбек и тотчас получил от отца подзатыльник.
Ишь, гордый какой, прямо князь да и только,рассмеялся гость.Сказано, кавказец: чисто порох.
А он князь и есть,вступил в разговор Данел, и в голосе его не слышалось иронии.Дед его дедушки был ингушским беком.
О цэ варэныкы!воскликнул пораженный такой новостью чабан, с недоверчивой улыбкой разглядывая рваный, висящий едва не до колен пиджак на юном «князе».Як же так получается, друже мий, шо прадед твий був ингуш, а ты осетином оказался?
Изза кровной мести,охотно ответил Данел и, так как гость приготовился слушать, то и рассказал ему вкратце семейную историю, довольнотаки обычную для здешних нравов.
...Дзаху Яндиеву было всего семь лет, когда его отца нашли убитым на вершине Девичьего кургана, что стоит древним памятником посреди долины, раскинувшейся цветистым ковром возле аула Плиево. Давным-давно, если верить преданию, на этом кургане татаро-монгольский хан заставлял покоренных кавказцев принимать новую веру. Тем же из них, кто проявлял строптивость при совершении этого унизительного акта, тут же на краю вершины рубили кривыми саблями непокорные головы, и они катились вниз, оставляя на траве кровавые следы. Не потому ли так буйно цветут по склонам кургана алые тюльпаны и розовые бессмертники?
Позднее этот курган стал излюбленным местом гуляния молодежи. Здесьто, на плоской, как крыша в сакле, вершине древнего исполина и нашли однажды утром после какогото праздника пробитое пулей и исколотое кинжалом тело молодого вдовца-красавца Элсана Яндиева.
Аульцы недолго терялись в догадках относительно убийцы. Ни для кого не было тайной то обстоятельство, что дочь одноглазого Мусы черноокая Мэдди охотнее танцует лезгинку с высоким и стройным Элсаном Яндиевым, чем с низкорослым и неуклюжим Ушурмой Буцусовым.
Когда ты вырастешь и станешь мужчиной, да пошлет тебе аллах здоровье и силу,сказала старая Деши своему внуку-сироте и показала трясущимся пальцем на кремневое ружье, висящее на огромном текинском ковре,тогда ты возьмешь его и застрелишь презренного убийцу твоего отца, как бешеную собаку.
Целых семь лет ждал маленький Дзах, когда станет мужчиной. Все эти годы он мысленно убивал своего кровника то кинжалом, то шашкой, то из ружья. И вот час возмездия настал: ему исполнилось четырнадцать лет. Старой Деши уже не было в живых, она ушла в Страну мертвых, так и не дождавшись сладкой минуты отмщения за безвременную смерть любимого сына. Поэтому мальчик заявил о своем решении отомстить убийце отца ближайшему родственникудвоюродному дяде Бехо.
Но ты еще мал для того, чтобы сразиться с Ушурмой,возразил дядя, отводя в сторону глаза под пылающим взглядом племянника.У него много родни, где тебе тягаться с ними.
Кабаны целым стадом ходят по лесу, но волк один их может разогнать в разные стороны,гордо сказал Дзах и, сняв со стены ружье, направился к Девичьему кургану. Взойдя на вершину, он положил ружье на место, где когдато лежал убитый отец, и поднял перед лицом сложенные лодочкой ладони.
Воллаги азим, биллахи азим !проговорил он горящими от волнения губами.Я Дзах, сын Элсана, клянусь этой горой и солнцем, что не взойдет еще три раза на небе луна, как я найду и застрелю убийцу моего отца, если он даже спрячется от меня под землю!
Он сдержал клятву в тот же день.
Ушурма спал на мешках с зерном, которое он привез молоть на мельницу, когда его разбудил звонкий мальчишеский голос:
Эй, трусливый шакал! Смотри за собой: я пришел за долгом!
Убийца, продрав глаза и увидев перед собой мальчишку, презрительно рассмеялся:
Ты, наверно, забыл дома свои усы? Сходи за ними и по дороге вытри нос.
Мальчик еще плотнее сдвинул брови, выставил перед собой старую кремневку:
Я твои усы положу под ноги моего отца, чтобы ему в Стране мертвых было обо что вытирать ноги.
Грохнул выcтрел. Убийца отца повалился с мешков на землю...
Вот оно висит на стене, это ружье,закончил рассказ Данел и стал набивать табаком трубку.
А гость крякнул и принялся оглаживать свои запорожские-усы.
Ну ладно,нарушил он первым затянувшееся молчание.Местьэто понятно: у вашего брата-горца принято, щоб друг-дружку калечить, а як же вин, твой прадед, осетином сделался?
Очень просто,пыхнул табачным дымом Данел.После того, что случилось, оставлять парня на родине уже было нельзя. Вот взрослые и отвезли Дзаха на моздокский хутор к знакомым осетинам, чтобы спасти от кровников. Там он вырос, женился на осетинке. У него родился сын Хаси. Хаси принял православную веру и, когда у него родился сын, назвал его Федором. Вот этот Федор и стал моим отцом, да будет он вечно в царствии небесном,Данел с чувством перекрестился на образ Спасителя.