Ну-ка с-сядь, америкашка.
Пусть заика, но во властности ей не откажешь. Я села.
Эва отерла руки о посудное полотенце и выудила из кармана сигарету. Прикурив, неспешно сделала глубокую затяжку.
Первая за день всегда самая сладкая. Она выдохнула дым. Почти снимает сволочное похмелье. Как, говоришь, з-з-звали твою кузину?
Роза. Сердце мое засбоило. Роза Фурнье. Она
Ты мне вот что скажи, перебила Эва. У таких, как ты, родители непременно богатенькие. Почему же они не расшибутся, чтобы отыскать вашу заблудшую овечку?
Они пытались. Делали запросы. Я была зла на родителей, но отдавала должное их стараниям. За два года никаких результатов, и отец сказал, что Роза, видимо, погибла.
Похоже, он умный мужик.
Умный. Отец, юрист по международному праву, располагал каналами и обходными путями для наведения справок за рубежом. Он сделал все что мог, но когда никто не получил от Розы ни единой весточки (даже я, кого она любила больше всех в нашей семье), отец пришел к логичному выводу: кузина моя мертва. Я старалась свыкнуться с этой мыслью. По крайней мере, до того, что случилось шесть месяцев назад.
В сражении под Таравой мой старший брат лишился ноги. Отняли по колено. А полгода назад он застрелился. Голос мой дрогнул.
В детстве мы с Джеймсом были не особо близки он видел во мне просто мелюзгу, которую можно задирать. Когда брат вырос и стадия дерганья за косички миновала, он дразнился уже мягче грозил навалять всякому парню, который пригласит меня на свидание. А я потешалась над его кошмарной стрижкой, когда он записался в морфлот. Он был мой брат, я любила его, а родители вообще в нем души не чаяли. И вот после его смерти Роза начала переселяться из моей памяти в мои видения. В каждой встречной девочке я видела маленькую Розу, каждая блондинка на университетской лужайке превращалась в мою повзрослевшую кузину, высокую, с аппетитными формами По десять раз на дню сердце мое замирало и обрывалось от безжалостных шуток памяти.
Я знаю, это, наверное, безнадежно. Я посмотрела Эве в глаза, заклиная понять меня. Скорее всего, моя кузина Шансов почти нет. Уж я-то могу их высчитать до десятой доли процента. Но я должна попытаться. До конца пройти по ее следам, пусть даже чуть приметным. Если существует хоть ничтожная вероятность, что она еще Я поперхнулась и не смогла закончить фразу. Война отняла у меня брата. Если есть хоть малейший шанс вернуть Розу из небытия, я должна им воспользоваться. Помогите мне, сказала я. Пожалуйста. Кроме меня, никто не будет ее искать.
Эва медленно выдохнула дым.
Значит, она работала в ресторане «Лета» где, говоришь?
В Лиможе.
Хм. А хозяина звали
Мсье Рене какой-то. По телефону выяснить его фамилию не удалось.
Эва прикусила губу и уставилась перед собой, изуродованные пальцы ее сжимались и разжимались. Наконец она повернулась ко мне, взгляд ее был непроницаем, как матовое стекло.
Наверное, я все-таки сумею тебе помочь.
Похоже, телефонный разговор не задался. Я слышала только реплики Эвы, которые она орала в трубку, взад-вперед вышагивая по пустой прихожей и размахивая тлеющей сигаретой, словно разъяренная кошка хвостом, но и этого было достаточно, чтоб ухватить суть.
Плевать мне, сколько стоит звонок во Францию, корова ты тупая, давай соединяй!
С кем вы пытаетесь связаться? в третий раз спросила я, но Эва опять меня игнорировала и продолжила истязать телефонистку:
Хватит мэмкать, а то еще подавишься этим словом, просто соедини меня с майором
Я выскользнула из дома, но и с улицы слышала ее голос за дверью. Вчерашняя мрачная сырость исчезла, Лондон приоделся в голубые небеса с бегущими облаками и ярким солнцем. Из-под козырька руки я поискала взглядом то, что накануне мельком видела из окна такси. Ага, вот она ярко-красная телефонная будка, типично английская и чуть-чуть нелепая. Я направилась к ней, чувствуя, что опять сводит живот. Когда Эва начала дозваниваться до таинственного майора, я впихнула в себя сухой тост, унявший гадкие позывы Маленькой Неурядицы, и сейчас меня подташнивало по иной причине. Мне тоже предстояло сделать телефонный звонок, который вряд ли окажется проще Эвиного.
Прения с телефонисткой, потом долгие объяснения портье саутгемптонского отеля «Дельфин», кто я такая. И вот:
Шарлотта? Алло? Алло?
Я отвела трубку от уха и посмотрела на нее, наливаясь злостью. Мать всегда отвечала «алло», если кто-нибудь слышал ее разговор по телефону. Подумать только, беременная дочь сбежала, а ее волнует, какое впечатление она произведет на портье.
В трубке кудахтало, и я опять приложила ее к уху.
Здравствуй, мама, перебила я. Меня не похитили и не убили. Я в Лондоне, со мной все хорошо.
Ты сошла с ума, ma petite? Взяла и исчезла, перепугав меня до смерти! Тихое шмыганье и шепотом «мерси» видимо, портье подал ей платок, чтоб промокнула глаза. Однако я сильно сомневалась, что у матери потекла тушь. Злобствовать, конечно, нехорошо, но я не сдержалась. Скажи, где ты находишься. Сию секунду.
Нет. Во мне что-то шелохнулось, помимо тошноты. Прости, но я не скажу.
Не глупи, Шарлотта. Ты должна вернуться.
Я вернусь. Когда раз и навсегда выясню, что произошло с Розой.
С Розой? Господи боже мой
Я очень скоро позвоню, обещаю, сказала я и повесила трубку.
Потом вернулась в дом. На кухне Финн Килгор самозабвенно драил сковородку.
Не подадите полотенце, мисс? попросил он.
Это ж надо. А вот отец мой считал, что грязная посуда чудодейственно моется сама.
Опять звонит. Принимая полотенце, Килгор глянул в прихожую. Пыталась связаться с одним английским офицером во Франции, но тот в отпуске. Теперь ругается с какой-то неведомой женщиной.
Мистер Килгор Я замялась. Вы говорили, что исполняете обязанности шофера. Не могли бы вы отвезти меня в одно место? Пешком я боюсь заблудиться, а на такси нет денег.
Я полагала, он откажет американке, которую знать не знает, но Килгор пожал плечами и вытер руки о штаны:
Сейчас подгоню машину.
Я себя оглядела.
Только мне надо переодеться.
Вскоре я была готова. Килгор стоял возле открытой входной двери и, притоптывая, глазел на улицу. Заслышав стук моих каблуков, он обернулся, и темные брови его взлетели, но я не истолковала это как знак восхищения. У меня осталась только одна смена чистой одежды, и в ней я выглядела фарфоровой пастушкой: многослойная оборчатая юбка с кринолином, розовая шляпка с вуалеткой, без единого пятнышка перчатки, тесный розовый жакет, предназначенный подчеркнуть все женственные изгибы, каковых у меня не имелось. Я вскинула подбородок, а дурацкую вуалетку опустила на глаза.
Это международный банк. Я вручила Килгору бумажку с адресом. Спасибо.
Обычно девушки в таких пышных юбках не удосуживаются поблагодарить шофера. Финн придержал дверь, позволяя мне выйти. Даже на каблуках под его вытянутой рукой я прошла, не пригибаясь.
Из коридора донесся голос Эвы:
Не вздумай бросить трубку, корова ты очкастая
Я замешкалась на пороге, охваченная желанием спросить, почему она мне помогает. Вчера-то отказалась наотрез. Пока что я не допытывалась, хотя ужасно хотелось схватить ее за костлявые плечи и вытрясти из нее всю известную ей информацию. Но я боялась разозлить или отпугнуть человека, который что-то знает. Определенно знает.
Так что я оставила ее в покое и последовала за Финном. Машина меня удивила: темно-синий кабриолет с поднятым верхом, старый, но до блеска отполированный.
Симпатичное авто. Эвино?
Мое.
Машина не сочеталась с его неряшливой щетиной и курткой, залатанной на локтях.
Это «бентли»? У отца моего был «форд», но он любил английские автомобили и в наших европейских вояжах всегда их отмечал.
«Лагонда LG6». Финн открыл дверцу. Запрыгивайте, мисс.
Я усмехнулась, когда он, сев за руль, потянулся к рукоятке скоростей, погребенной под моими пышными юбками. Приятно быть среди незнакомцев, не ведающих о моей подмоченной репутации. Приятно читать в чужих глазах, что ты достойна уважительного обращения «мисс». Последнее время в глазах моих родителей я читала только «шлюха, разочарование, неудачница».