Мать нахмурилась, узнав, что буду изучать алгебру и дифференциальное исчисление: «Я знаю, тебе это по душе, ma chere, не представляю, как я разберусь со своей чековой книжкой, когда ты уедешь в Вермонт! только не вздумай щеголять математическими способностями на свиданиях. А то еще начнешь наперегонки с официантом складывать в уме все цены в меню. Парни этого не любят».
Наверное, оттого-то по прибытии в Беннингтон я тотчас устроилась на работу в кофейню. Мой маленький бунт против наставлений, которыми всю жизнь меня потчевали: что пристойно, что уместно, что нравится парням. Мать отправила меня в колледж за мужем, но я хотела чего-то другого. Пойти не избранным для меня путем, а другим путешествовать, работать и всякое такое. Я сама еще не до конца разобралась в своих желаниях, но тут случилась Маленькая Неурядица, напрочь разрушившая все планы матери и мои собственные.
Подсчитывать сдачу за чашку кофе милый способ пережить войну, криво усмехнулся Финн.
Не моя вина, что по возрасту я не могла стать сестрой милосердия. Живот еще крутило, но разговор помогал отвлечься, и я, помешкав, задала вопрос: А какой была ваша война?
У всех она была разной. Для меня война состояла из домашних заданий по алгебре, случайных свиданий и ежедневного ожидания писем от Розы и Джеймса. Для моих родителей это «Сады Победы» и сбор металлолома, а для матери еще и расстройство, что шелковых чулок не достать, а потому приходится рисовать стрелки на голых ногах. Для моего несчастного брата Он не рассказал о своей войне, заставившей его сунуть ствол дробовика в рот.
Какой была ваша война? повторила я, отгоняя образ Джеймса, чтоб не перехватило горло. Вы сказали, что служили в противотанковом полку.
Меня даже не ранило. Прекрасно провел время, лучше не бывает.
Финн явно насмешничал, однако я не приняла это на свой счет. Хотелось его расспросить, но лицо его стало замкнутым, и я не решилась наседать. Ведь мы едва знакомы с этим работником за всё, верзилой шотландцем, приготовившим завтрак. Я не понимала, нравлюсь я ему или он просто соблюдает вежливость.
А я хотела ему понравиться. Не только ему, но и Эве, хоть она меня ставила в тупик и раздражала. В их обществе я все начинала с чистого листа. Для них я была Чарли Сент-Клэр, сколотившей невиданную поисковую партию, а не законченной распутницей, покрывшей себя несмываемым позором.
Потом Финн ушел, и у меня опять скрутило живот. Весь остаток пути я пялилась на горизонт, через силу сглатывая. Когда раздался возглас «Гавр!», я, волоча свой маленький баул, первой подбежала к сходням и была так рада вновь очутиться на твердой земле, что едва не расцеловала причал. Немного придя в себя, я огляделась.
В Гавре следы войны были заметнее, чем в Лондоне. Порт разбомбили начисто его накрыло шквалом огня и железа, сообщали газеты. Повсюду руины, многие здания разрушены до основания. Но самое главное, вокруг царила атмосфера уныния и усталости. Вот лондонцы, я заметила, держались с этаким мрачным юмором, вид их говорил: «Что ж, нет сливок к завтраку, зато нас никто не оккупировал, верно?»
А Франция, несмотря на победную эйфорию (те же газеты писали о ликующих толпах и триумфальном шествии генерала де Голля по парижским бульварам), выглядела изможденной.
Вскоре ко мне присоединились Эва и Финн, и я, отбросив внезапную меланхолию, пересчитала франки, которые обменяла в Фолкстоне («Милочка, а ваш отец знает, что вы меняете такую большую сумму?»). Доставив Эву и ее обшарпанный чемодан, Финн побежал проследить, чтоб при разгрузке не помяли его драгоценную «лагонду». Я вторично пересчитала франки, борясь с непрошеной волной усталости.
Нужно найти отель, рассеянно сказала я. Не знаете, какой тут подешевле?
В приморском городе дешевки хватает. Эва смотрела насмешливо. Поселишься с Финном? Два номера дешевле, чем три.
Нет, спасибо, холодно ответила я.
Какие вы, американки, скромницы! усмехнулась Эва.
Мы замолчали. Наконец из-за угла показалась синяя «лагонда».
Интересно, как он заполучил такую машину? сказала я, вспомнив заношенную рубашку Финна.
Наверное, украл, беспечно ответила Эва.
Я захлопала глазами.
Вы шутите?
Ничуть. Думаешь, от хорошей жизни он работает на зловредную стерву вроде меня? Просто больше никто его не возьмет. Да и я не взяла бы, если б не моя слабость к красивым мужикам с шотландским выговором и тюремным сроком.
Я чуть не грохнулась наземь.
Что?!
А ты еще не поняла, что ли? Эва вскинула бровь. Финн бывший уголовник.
Глава шестаяЭва
Июнь 1915
В Гавре шел дождь. Маргарита Ле Франсуа, приличная девушка в перчатках и шляпке, вошла в кафе, села за угловой столик и робко заказала официанту стакан лимонада, явив выговор уроженки Северной Франции. Если б кто-нибудь заглянул в ее сумочку, он бы увидел, что все ее документы в полном порядке: семнадцати лет, родом из Рубе, служащая. Пока что Эва и сама не знала, какая она, ее Маргарита, образ был расплывчат и еще не оброс деталями, которые придали бы ему реальность. В Фолкстоне капитан Кэмерон, он же дядя Эдвард, посадил Эву на паром и сообщил ей место назначения, перед тем снабдив ее только безукоризненным набором фальшивых документов, не новым, но вполне пристойным дорожным платьем и хорошо послужившим чемоданом, в котором лежала столь же не новая приличная одежда.
В Гавре вы встретитесь со связным, сказал он. От нее узнаете все, что вам нужно для дальнейшей работы.
Та самая звезда? не сдержавшись, спросила Эва. Ваш лучший агент?
Да. Кэмерон улыбнулся, от глаз его разбежались морщинки. Нынче военную форму он опять сменил на твидовый костюм. Пожалуй, лучше нее вас никто не подготовит.
Я тоже стану звездой. Эва посмотрела ему прямо в глаза. Вы будете мною г-гордиться.
Я уже горжусь всеми вами, сказал Кэмерон. Как только новый агент получает задание, меня переполняет гордость за него. Потому что работа наша не просто опасная, но еще грязная и противная. Не очень-то приятно подслушивать под дверью и вскрывать чужую почту, хоть и вражескую. Это считается неблаговидным даже на войне. И уж тем более для дамы.
Чушь собачья, отрубила Эва.
Кэмерон рассмеялся:
Не то слово. Однако работа наша не вызывает уважения даже у тех, кто пользуется нашими донесениями. За нее ни почестей, ни славы, ни наград. Только риск. Капитан чуть поправил блеклую шляпку на тщательно причесанной голове Эвы. Так что насчет моего уважения не беспокойтесь, мисс Гардинер.
Мадмуазель Ле Франсуа, уточнила Эва.
Верно. Кэмерон уже не улыбался. Будьте осторожны.
Конечно. А как зовут ту женщину? Вашу звезду, которую я собираюсь превзойти.
Алиса. Алиса Дюбуа. Разумеется, это псевдоним. И если вам удастся ее превзойти Капитан хмыкнул война закончится уже через полгода.
Он еще долго стоял на причале и смотрел на паром, уходивший в пролив, взрыхленный барашками волн. Эва тоже не сводила глаз с фигуры в твидовом костюме, пока та не растаяла вдали. Кольнула грусть от расставания с единственным человеком, который в нее безоговорочно поверил, и всей прежней жизнью. Однако вскоре взбудораженность победила чувство одинокости. Англию покинула Эва Гардинер, а в Гавр прибыла Маргарита Ле Франсуа. И вот теперь она, потягивая лимонад, ждала встречи с таинственной Алисой, вызывавшей в ней любопытство поистине жадное.
В кафе было людно. Сновали хмурые официанты с грязными тарелками и винными бутылками в руках, на входе новые посетители стряхивали мокрые зонтики. Эва внимательно рассматривала каждую женщину, попадавшую в поле зрения. Дородная, но подвижная дама с абсолютно незапоминающимся лицом выглядела вполне способной создать шпионскую сеть Или вон та худая молодая женщина. Свой велосипед она оставила на улице и теперь на пороге протирала очки, за которыми, наверное, скрывался ястребиный взгляд, уже пробежавший по целой уйме немецких секретных планов
Маргарита, дорогая моя! вскричал женский голос, и Эва, приучившая себя откликаться на это имя, точно щенок на кличку, зашарила взглядом по залу.