На миг ей показалось, что на нее надвигается шляпа, и не какая-то обычная, а размером с тележное колесо и украшенная прозрачной розовой тканью и шелковыми розанчиками; в следующую секунду обладательница шляпы заключила ее в объятия и, утопив в аромате ландыша, звучно расцеловала в щеки.
Вот так встреча, cherie! Как поживает дядюшка Эдуард?
Это был пароль, но Эва будто онемела. Вот эта вот руководитель шпионской сети?
Хрупкая пигалица лет тридцати пяти едва доходила Эве до подбородка. Вдобавок к огромной розовой шляпе на ней был броский костюм ядовито-лилового цвета. Кинув пакеты с покупками на пол, она уселась за столик и принялась щебетать, перескакивая с беглого французского на столь же беглый английский, который здесь никого не удивлял благодаря солдатам и медсестрам, прибывавшим с передовой на побывку.
Mon Dieu, ну и дождь! Моя шляпа, наверное, погибла. Может, оно и к лучшему. Я никак не могла решить: она бесповоротно ужасна или бесповоротно прекрасна? И тогда ничего другого не осталось, как ее купить. Пигалица выдернула перламутровые заколки и бросила шляпу на свободный стул, показав светлые волосы в прическе «помпадур». Когда бываю здесь, я непременно покупаю какую-нибудь сомнительную шляпу. Домой, конечно, ее не беру. Стоит показаться в симпатичной шляпе, как патрульный немец тотчас ее конфискует для своей новой любовницы. По приезде в Лилль я расстаюсь со всем модным, хожу в старой сарже и унылом канотье, и потому все мои приобретения успевают устареть. Думаю, свои сомнительные шляпы я оставила во всех уголках Франции. Бренди, сказала она возникшему официанту и, заметив его удивление, послала ему чарующую улыбку: У меня был жуткий день, мсье, поэтому принесите двойную порцию и не делайте козью морду. Затем вновь повернулась к Эве, до сих пор не проронившей ни слова, и, смерив ее взглядом, вдруг посерьезнела: Черт! Что это вдруг дядя Эдвард вздумал присылать младенцев, только-только из колыбели?
Мне двадцать два. В голосе Эвы проскользнул холодок. Никакая взбалмошная парижанка, сочетающая розовое с лиловым, не заставит ее почувствовать себя несмышленышем. Мадмуазель Дюбуа
Молчите.
Эва замерла и оглядела шумное кафе.
Нас кто-то слышит?
Нет, с этим все в порядке. Мы сидим в углу, да и шум здесь такой, что даже если кто-нибудь понимает английский, в чем я сомневаюсь, он ни слова не разберет. Я прошу не называть меня этим кошмарным именем. Женщина наигранно содрогнулась. Алиса Дюбуа! За какие грехи меня наградили этаким имечком? Надо будет спросить своего исповедника. Сразу возникает образ костлявой училки с лицом лопатой. Зовите меня Лили. И это не настоящее мое имя, но в нем хоть что-то живое. Я изводила дядю Эдварда, пока он не стал меня так называть. Кажется, ему понравилось, теперь всем своим «племянницам» он дает цветочные имена. Например, Виолетта, то есть фиалка скоро вы с ней познакомитесь, и она вас возненавидит, ибо ненавидит всех и каждого. Теперь вот вы Маргарита-маргаритка. Мы цветник, и дядюшка над нами хлопочет, точно старый садовник с лейкой. Алиса-Лили говорила, близко склонившись к Эве, но тотчас отстранилась, когда появился официант с бренди. Мерси! Она лучезарно улыбнулась, игнорируя его осуждающий взгляд.
По опыту Эвы, благовоспитанные женщины принимали спиртное исключительно в медицинских целях, однако она промолчала и лишь покрутила свой стакан с лимонадом. Капитан Кэмерон предупреждал, что их работу нельзя считать игрой, но вот для хваленой шпионки все это, похоже, сплошная забава. Или нет? За ее беспечной болтовней маячила звериная осторожность: стоило кому-нибудь приблизиться к их столику, как Лили тотчас смолкала, хотя и без того говорила довольно тихо, и Эве приходилось склоняться к ней, чтоб ее расслышать. Со стороны, наверное, казалось, что две подруги делятся своими женскими секретами. Так оно, впрочем, и было.
Пристальное внимание собеседницы ничуть не мешало Лили. Она и сама откровенно изучала Эву, глубоко посаженные глаза ее бегали, точно ртуть.
Говорите, двадцать два года? спросила Лили. Вам столько не дашь.
Оттого-то по документам мне семнадцать. Эва наивно распахнула глаза, в милом смущении затрепетав ресницами. Лили от души рассмеялась и хлопнула в ладоши:
Пожалуй, наш дядюшка все-таки гений. Этакий лакомый кусочек вчерашняя школьница, в ком ума, как в маргаритке. Полный восторг!
Эва стыдливо потупилась:
В-вы очень любезны.
Дядя Эдвард уведомил о вашем заикании, без обиняков сказала Лили. Наверное, в обычной жизни это черт-те какое неудобство, но теперь ваш изъян сослужит вам добрую службу. Мужчины и так не придержат язык, когда рядом женщина или девушка, а уж в присутствии недалекой девицы станут безудержными трепачами. Советую вам изображать дурочку. Давайте закажем багет! В Лилле хорошей булки не сыщешь. Вся пшеничная мука уходит бошам, и в каждый свой приезд сюда я набрасываюсь на вкусный хлеб и модные шляпы. Обожаю этот город!
Эва заулыбалась, глядя, как Лили допивает бренди и заказывает багет с джемом. Но сама она больше изголодалась по информации, нежели по булкам.
Дядя Эдвард сказал, вы посвятите меня в детали работы.
Вы из тех, кто берет быка за рога? Лили отломила кусочек булки и склевала его, точно птичка. В Лилле наведаетесь в один весьма фешенебельный ресторан. Там не подадут двойной бренди даме в сомнительной шляпе. Она повертела пустой бокал. Повторить, что ли? Конечно, повторить. Если грядущая ночь сулит роскошь спокойного сна, следует накачаться бренди. Она вскинула руку с пустым бокалом, подзывая официанта, хлопотавшего в другом конце зала. Официант насупился. Ресторан называется «Лета», понизив голос, продолжила Лили. Немецкий комендант там обедает дважды в неделю как минимум, а кроме него еще половина офицеров гарнизона, поскольку тамошние повара забирают почти всю провизию местного черного рынка. В ресторане служил один официант, толковый парень, снабжавший меня информацией. Боже мой, чего только не услышишь от офицеров, перебравших шнапса! Потом официант попался, потребовалась замена, и вуаля: дядя Эдвард извещает, что отыскал для меня идеальную маргаритку.
Попался? переспросила Эва.
На краже продуктов. Лили покачала головой. Парень обладал хорошим слухом, но не мозгами. Нужно быть полным идиотом, чтобы воровать цыплят, сахар и муку у тех, за кем шпионишь. Разумеется, его довели до ближайшей стенки и расстреляли.
У Эвы свело живот, она отложила булку. Расстреляли. В маленьком кафе с запотевшими окнами подобный исход вдруг стал гораздо реальнее, чем казался на солнечном берегу Фолкстона.
Лили криво усмехнулась:
Понимаю, вам нехорошо. Это вполне естественно. Тогда я доем ваш багет? Кстати, перед собеседованием вам надо слегка похудеть. Для девушки из Рубе у вас слишком цветущий вид. На севере все выглядят доходягами. Возьмите меня: мешок с костями, обтянутый пепельной кожей.
Эва уже заметила темные круги под глазами Лили, а теперь разглядела и серый оттенок улыбчивого, но осунувшегося лица. Неужели и я буду так выглядеть? подумала она, перекладывая свою булку на тарелку Лили.
Что за собеседование? спросила Эва.
Перед устройством на работу в «Лете». Хозяин объявил, что, возможно, наймет официанток. Прежде он бы скорее сдох, чем допустил в свое заведение работницу, однако официанты единственное, чего не достанешь на черном рынке. В военное время мужчины дефицитнее пшеничной муки даже для такого пройдохи, как Рене Борделон. Имейте в виду, это распоследняя тварь. Ради выгоды он бы родную мать сдал немцам, да только ее не имеется. Наверное, сам дьявол счел его дерьмом, после того как всю ночь он пьянствовал с Иудой. Лили пальцем собрала хлебные крошки. Вы должны убедить мсье Борделона взять вас на работу. Он умен, и это будет непросто.
Эва кивнула. Облик Маргариты Ле Франсуа стал четче. Молоденькая провинциалка, наивная, не слишком умная и образованная, но достаточно проворная, чтобы, не привлекая внимания, подать тушенное в вине мясо или устрицы на шампурах.