Ох уж вы, молодежь Грешите вздыхает старик сенатор. Сказывается все под Богом ходим!
Да-с, ваше сиятельство Истинно! А вот при Анне Ивановне, помните, не так сказывали
Как же? Как?
Говорилось пошепту: «Все под Бироном ходим!»
И снова гулкий, звонкий и беззаботно звенящий смех раздается далеко кругом, будто рассыпается дробью по дорожкам среди подстриженных аллей.
II
В большой зале дворца тихо. Глухой, задавленный ропот едва журчит, прерывая эту тишину, соблюдаемую из высокого почтенья к месту и лицу. Народу тут всякого много, от сильных мира до самых слабых.
Великая награда привела сюда одногочтобы отблагодарить, и великая обида привела сюда другогопросить заступничества. Этот получил вчера тысячу душ во вновь присоединенной Белой России, этотбогатые угодья, луга и леса из новых пустопорожних земель в Новой России, этотсеребряный сервиз в несколько сот рублей Этоткрест, чин, придворное звание А эти еще не получили, но желают получить и приехали ходатайствовать А этот потерял все имущество от неправедной ябеды, этого разорила тяжба с соседом, родственником Зубовых, этот просит винный или соляный откуп, этотместечка ради куска хлеба.
Во все века, у всех народов было, есть и будет то, что в этой зале теперь Там, за высокими дубовыми дверьмикабинет человека, который сам когда-топростым офицером, мелким дворяниноммечтал о лишнем галуне, о лишнем рубле, а теперь для него все на свете этот дворец, даже вся столица, даже иные пределы и иные враги этой империитрын-трава.
Мир и люди емумуравьиная куча Наступит он по прихоти пятой на эту кучуи сколько несчастных сделает, сколько горя, сколько слез. А захочет миловатьсколько счастливцев заплачут от радости и восторга и заблагодарят Бога за князя Таврического.
Что же он? Посланник неба? Олицетворенная духовная мощь? Гений? Нет, ончадо случая, сын фортуны. Его сила в слабости людской.
Он владыка мира сего, раб своих похотей.
Но где нужна тщетная сила желания и воли сотни людей, он мизинцем двинети все творится по его мановению. И не в одном доме или одном городе, а на пространстве трети земного шара.
Князь может много! шепчет тощий, но важный сановник молодому франту, а около них дворянин из-под города Карачева, разоренный ябедой, смущенно мнет шапку в руках и робко, тайком прислушивается к их речи и вздыхает
Почему же так, ваше сиятельство?
Царица всегда сделает по просьбе князя. А князь на просьбу царицы, бывает, ответствует: «Уволь, матушка, не могу. Приказ твой исполню, а коли просишь, не пеняй, не могу Противно совести, или слову данному, или родственным чувствам!» Вот тут и аминь, государь мой.
И дворянин из-под Карачева отчаяннее мнет шапку, озираясь на сверкающие кругом мундиры, и все вздыхает
Воевательство, любезный приятель, токмо ему принесло пользу. Ему нужен был говор и шум на всю Европу, тихо говорит генерал-аншеф с Георгием на шее другому сановнику, адмиралу в белом мундире с зелеными отворотами. А государской статской надобностиумирать буду, скажуне было и ныне нету. Что нам Таврида? Подобало создать между нами и оттоманами рубеж, независимое ханство оплот ограду Да. А не брать себе А он, поди, уже возмечтал и Царьград, и Элладу привоевать. А там уже недалече и Иерусалим прихватить.
Да, смеется адмирал. И его бы туда наместником спровадить.
Собеседники осторожно и сдержанно смеются.
Время идет, час за часом, скоро вечерни
Тихий говор толпы, ожидающей приема, все гудит глухо под сводами зала в два счета, будто рокот дальнего водопада, сдержанный горами и ущельями.
Курьеры проходят в кабинет без доклада и выходят вновь тотчас же
Адъютанты вызывают ожидающих в очереди по фамилии или вежливо и смиренно, или важно и гордо, или с таким видом провожают в кабинет иного просителя, как если б он был блоха, попавшаяся им в руки
Уже много всякого народу побывало за большими дубовыми дверьми и на мгновенье, и на целых четверть часа, и, появись оттуда то с сияющим, то с мрачным лицомпрошли толпу ждущих очереди и разъехались по городу.
Много сановников еще ждут, а несколько сереньких фигур в дворянских мундирах и много простых офицериков были уже приняты светлейшим. Еще несколько генералов двигаются от одного окна к другому, ни с кем уже не разговаривая и сопя, пыхтя, видимо, злобствуют на публичный афронт. Жди и пропускай вперед всякую сволоку. Недаром сам из смоленских «потемок».
Снова вышел адъютант и позвал господина Саблукова.
Дворянин, давно смявший свою шапку совсем в лепешку от волненья, затрепетал, зашвырялся, оглядывается кругом и будто не понимает, чего от него требуют.
Господин Саблуков! снова раздается громче.
Все оглядываются и переглядываются, будто говоря незнакомым: «Не ты ли?»
Господин Саблуков?! в третий раз возглашает адъютант, озирая толпу.
Я-с раздалось чуть слышно, будто не из груди дворянина, а будто откуда-то издалече.
Неровными шагами двинулся господин Саблуков к дубовым дверям и исчез в кабинете.
В день Страшного суда Господня, при трубном гласе архангелов, созывающих мертвых восстать из гробов и предстать пред лицом Божьим, господин Саблуков менее оробеет Его жизнь вся на ладони, чиста, ни соринки на ней. А праведный небесный суд такой совести не страшен! А здесь ведь иной, земной. А ведь сейчас здесь вот, в кабинете царедворца, решится участь его личная, его жены, семерых детей, восьмидесятилетней матери, родственников, всех чад и домочадцев, даже его нахлебников. Всем на улицу без куска хлеба Да это куда ни шло! А честь дворянская поругана будет, закон государский осмеян, правда людская попрана пятой ябедника.
И смутно в голове, бурно на сердце, темно в глазах и будто пьяно в ногах серенького дворянина, идущего вынимать свой жребий из рук фортуны, идущего класть свою голову не на плаху под топор, а хуже, обиднее Класть голову и все головы семьи под случай, под прихоть
Саблуков! Преглупое прозвание! заметил один сановник по фамилии Хантемиров.
Стариннейшее дворянское! государь мой, отзывается кто-то.
Проходит десять минут, пятнадцать, двадцать «Вона как»замечают многие мысленно. Проходит полчаса
Скажи на милость?.. Важное какое дело! иронически замечает шепотом генерал Хантемиров.
Выходит наконец из дверей и бежит господин Саблуков бежит рысью по залу куда глаза глядят, а кудаему неведомо. Лицо пунцовое, потное, мокрое Слезы ручьем льют из глаз, челюсти судорога треплет, а зубы щелкают. А в руках блин-шапка, и он на бегу утирается ею, забыв про носовой платок По счастью, попал он в двери и на подъезд, а авось до дома доберется.
Светлейший все расспросил, по ниточке дело его разобрал, пытал как в застенке и объявил весело:
Небось, голубчик, все суды вывернем наизнанку. Твое дело правое! Правда при тебе и останется. Мое тебе слово.
А вслед за счастливым дворянином вышел важно курьер с письмом к английскому посланнику, где такая загвоздка Альбиону прописана, что через месяца два-три вся Европа всполошится, даже французские Мараты и Дантоны подождут людей резать и сойдутся на совет.
За курьером вышел адъютант и велел кликнуть к светлейшему капитана Немцевича Прибежал через минуту капитан с животиком, на коротеньких ножках, кругленький, розовенький, кровь с молокомпросто булка. Пробежал он зал и скрылся
Тотчас и назад выкатился он из кабинета и весело озирается, будто спросить что хочет. Подошел он к ближайшему, еще не виданному им в столице генералу и, стало быть, приезжему вероятно чрез Москву, и вежливо кланяется.
Виноват, ваше превосходительство. Не изволите ли знать Светлейшему окажите послугу!.. Где найти самый перворазборный рагат-лукум. Сласть такая малоазийская.
«Тьфу: глупость какая! думает генерал, пыхтит и головой трясет. Он случайно знает, где найти, ибо едал и сам этот рагат-лукум, да неприлично совсем об этом тут речь вести. Не за этим он приехал и ждет. Черт вас подери», думает он и прибавляет:
Сожалею, не знаю.
Перворазборный, удивительного качества, найдете у купца Грегорианова в Зарядье, отзывается самодовольно молоденький сержант.