В то же время на другом конце дома раздавались вое сильнее веселые голоса, крики и залпы детского смеха Саблуков тревожился, морщился, внутренне бесился на эту вольность своих домочадцев, но оставить князя и унять озорников он не мог. Наконец он дал понять мимикой женеглазами, бровями, чтобы она сходила прекратить «срамоту».
Саблукова встала.
Куда?.. Не пущу догадался князь. Сидите, хозяюшка Я смерть люблю это!.. Пускай голосят.
Простите, ваша светлость.
Нету мне пущего удовольствия, как слушать детскую возню и хохотню. Это ваши дети?
И мои тут И родственника женина Сиротки
Много ль всех у вас детей?
Одиннадцать со старшей, замужней, самодовольно ответила Саблукова, да внучат еще трое
И всегда так заливаются То-то весело этак жить, вздохнул вслух князь и слегка насупился, будто от тайного помысла, который скользнул нечаянно по душе.
Наступило мгновенное молчание.
Саркиз все выговорил вдруг Саблуков.
Князь встрепенулся и, придя в себя, почти сумрачно глядел на хозяина.
Маркиз Что? Маркиз?..
Саркиз, ваша светлость Простите. Я пойду сейчас уйму
Хозяин встал, смущаясь от взгляда гостя, но князь тоже встал и уже улыбался.
Маркиз Саркиз Похоже Это что ж такое: Саркиз?
Имя. Прозвище, ваша светлость. Это у меня калмычонок так прозывается. Отчаянная голова. Это все он мастерит в доме с детьми. Первый затейник на всякую штуку. Такая голова, что даже, верите, подчас удивительно мне. Все у него таланы. И пляшет, и поет, и рисует, и на гитаре бренчит. А ведь вот татарва, и еще некрещеный
Отчего? рассеянно спросил князь.
Не хочет пожал плечами Саблуков.
Как не хочет? оживился князь, Калмык и не хочет креститься в нашу христианскую веру? Это что ж
Что делать Я уже ломал, ломал и бросил
Негодно Вы ответите пред Богом, что его душу не спасли. Будь он теперь у себяиное дело. А коли уж у васто след крестить.
Не могу уломать!
Пустое. Где он?.. Пойдем Я с ним потолкую и усовещу.
И князь двинулся вперед на голоса, которые еще пуще заливались за дверями, где была зала.
XVII
Среди простора горницы возилась гурьба детей мал мала меньше, от шести и до пятнадцатилетнего возраста, а с ними вместе несколько девчонок-горничных, два казачка, кормилица с грудным ребенком и старая седая няня.
Центром всей возни была та же красивая фигурка, по-видимому, наряженная ради потехи в голубое шелковое платье барыни. Она маршировала теперь по зале, размахивая длинным шлейфом, с огромным чепцом на голове, с веером в руках и, очевидно, что-то представляла на потеху детей.
Появление князя на пороге залы подействовало как удар грома. Все сразу притихло, оторопело и осталось недвижно в перепуге. Оглянув гурьбу детей, князь тотчас заметил красивую девушку в голубом платье и стал искать глазами калмыка, о котором шла речь.
Какая хорошенькая! Шутихой, что ли, у вас? спросил он. Ну, где же строптивый-то?
Саркизка, иди сюда! строго приказал Саблуков.
Фигурка в голубом платье виновато выдвинулась из гурьбы детей, но светлые глаза смотрели бойко и умно.
Какая прелесть девчонка!.. выговорил князь, забыв о калмыке. Не русская, однако. Видать сразуне русская. Татарва, а иному молодцу и голову вскружить может.
Простите, ваша светлость, заговорил Саблуков. Это не
Невеста ведь, перебил князь. Небось уж лет шестнадцать, а то и семнадцать. Ну, отвечай, красотка, сколько тебе лет?
Князь взял ее рукой за подбородок и приподнял вверх хорошенькое личико. Все в ней было мило и оригинально. И этот вздернутый носик, и белые, как чистейший жемчуг, зубы, и смугло-розовый, с оранжевым оттенком, цвет лица, и вьющиеся мелкими кольцами золотистые волосы, а в особенности, страннее всего светлые, добрые, но лукавые глаза, какого-то оригинального синего цвета.
У русских вот девушек таких глаз не бывает, сказал князь. Хочешь замуж, касатка?.. Небось только это и на уме? ласково прибавил князь и продолжал гладить и водить рукой по смугло-румяной щеке маленькой красавицы.
Простите, ваша светлость, вмешался вновь Саблуков, смущаясь. Это он и есть А не девица Он это
Кто он? спросил князь, озираясь.
Он самый. Саркиз мой Ну, ты! прикрикнул Саблуков. Полно при князе скоморошествовать. Скидай скорее упряжку-то шутовую
Князь стоял слегка раскрыв рот и, ничего еще не понимая, взглядывал то на хозяина, то на хорошенькую девочку.
Но вот она быстро расстегнула лиф чужого платья, одним ловким движением стряхнула с себя все на пол и сбросила уродливый чепец. Из круга тяжелых складок женского платья, как бы из заколдованного круга волшебника, вдруг выскочил на глазах у князя маленький калмык, в своем обычном нарядекуртке, шальварах и ермолке.
Тьфу Прости Господи! выговорил князь. Хоть глаза протирай. Обморочил
Да-с. Это точно заговорила хозяйка. Завсегда все этак Уж простите. Мы не знали
Так ты калмык Калмычонок? невольно выговорил князь, как бы все еще не веря своим глазам и желая убедиться вполне, что красавица девушка исчезла как виденье, а ее место заступил калмычок.
Я-с Виноват Детей веселил проговорил калмычок развязно, но простодушно.
Удивительно. Я таких никогда не видывал. Удивительно, повторял князь. Все калмычатауроды. А этотпрелесть какой А глаза-то глаза
Диковинный, ваша светлость Я говорю, жаль, что он девушкой не уродился. Свое бы, поди, счастье нашел.
А князь молчал и все смотрел на калмычонка. Ему показалось, однако, необъяснимымкаким образом он мог так глупо ошибиться и начать ласкать как девочку простого калмыка. И вдруг ему пришло на ум простое подозрение: «Что, если старый Саблуков держит в доме татарку, одетую калмычкой? Такие примеры бывали нередко».
Так тебе имя Саркиз? Ты калмык Саркиз? спросил наконец князь, усмехаясь своему подозрению.
Я Саркиз, ваша светлость.
Ты, щенок, креститься не хочешь?
Нет, не хочу! смело ответил тот.
Вот как?.. Почему же это? А?
У меня своя вера есть! бойко отрезал Саркиз. И его оригинальные глаза смотрели на князя прямым, открытым взглядом, отчасти наивно-смелым.
Князь видел, что это не напускная дерзость избалованного нахлебника, а совершенно естественная самоуверенность, глубокое сознание собственной силы.
Да твоя вера туркина, а не Христова, сказал он, улыбаясь. Это не вера
Магометов закон. Не хуже других отрезал Саркиз.
Ах ты
И князь чуть было не ругнулся.
Ах ты прыткий Скажи на милость, поправился он.
Магомет был пророк великий, посланец Божий, заговорил Саркиз серьезным голосом. Но он не говорил, что Он Сын Божий, и миряне его за такого не стали считать
И, помолчав мгновение, красивый калмычонок прибавил:
Учение Магометово почти то же, что и Христово. В нашем Коране, почитай, половина учит тому же, что и Христово учение. Коли изволите, я вам укажу и поясню.
Князь не зная, что ответить. Удивителен был чрез меру этот калмычонок, который сейчас тут в барынином платье паясничал на потеху детей, а теперь звучным, серьезным, хотя особенно мягким, точно женским голосом толкует о вероучении Корана.
Вот он у вас какой? нашелся только выговорить князь, обращаясь к хозяевам.
Диковинный, ваша светлость отозвался Саблуков. Умница.
Сколько раз из беды выручал вставила робко хозяйка свое словечко.
Как тоись выручал?
Советом, объяснил Саблуков. Как у нас что мудреноемы к нему И никогда еще дурного или малоумного не заставил нас учинить. Завсегда развяжет всякое дело на удивление. Талан. Мы за то его и любим как родного и не трогаем. Не хочет креститься, ну и Бог с ним. А поступлениями он все одно что христианин, только молится да постится на свой лад.
Светлейший покачал задумчиво головой, но не словам Саблукова, а на свои мысли
«Чуден!.. Чудное бывает на свете! думалось ему, глядя на стоящее пред ним оригинальное существо. Кого иногда Господь-то взыщет. Если он и впрямь калмычонок, купленный, поди, на базаре каком-нибудь в Казани или Астрахани! И умен, и красив, и речист, и смел А все это пропадает и пропадет Для калмыка приживальщика и шутатакое лицо не нужно. Ум и таланы тоже почти не нужны. Природа одарила и подшутиласделала человеком, как ему быть следует, а в люди выйти не дает Что он? Татарчонок!»