Никто не знал, о чем думает король, свирепый и беспощадный к врагам, какие новые походы разрабатывает. Германарих глядя на ковыльное и киммерийское море, на синий лоскут неба, опрокинутый над окоемом надменно и гордо думал о том, что храм, выстроенный в честь предков и богов и есть центр мирозданияАзгард. Значит право обладать мировой короной принадлежит готам.
Готы поднимали фрамеи и отплывали на длинных остроносых скедиях и набойнах грабить колонии греков и римлян. Их конница неслась по степи на восток и север, к владениям антов, венетов и славянплемена многочисленные, но не воинственныечтобы обратно привезти: рабовмолодых женщин, детей, медовые борти, меха, бочки с пивом, деготь для тяжелых степных телег, железо для кузниц.
Часто, на вершине холма, по вечерам устраивались пиры. В специально принесенных жаровнях металось пламя, словно красный неукротимый зверь, освещая столы и пирующих. Центральный стол Германариха, чувствующего себя живым воплощением Одина, стоял на возвышении, перед троном, рядом сидели его ближайшие сподвижники. В зале столы заняты именитыми воинами, нарочитой чадью, седыми ветеранами.
Языки пламени высоко взметались, высвечивая белые колонны второго яруса и темные ниши, в которых застыли статуи богов, вылепленных из глины, обряженных в роскошные одежды и взирающие на пирующих, с шестиметровой высоты. Искры уносились ввысь, к звездному, бессмертному хороводу. В правом углу, где большой камин, над жаром углей повешен целый олень. Двое рабов тяжелым воротом медленно поворачивают тушу. Нерубленная дичь жар любит, огонь сжигает и выпускает из мяса сок. А так, мясо румянится, кроется хрустящей корочкой, пропекается до самых костей. Аз любит свежую дичь и попробуй ему не угодитьрабов тут же уведут садить на копья.
У ног Германариха обычно сидели старая вельва и сплетатель песенскальд Икмор. Он никогда не расставался с музыкальным инструментом похожим на лютню или ручную, четырехструнную арфу.
Когда Аз поднимает руку, шум бражников стихает. Склонив головы, готы прислушиваются к сладкозвучным струнам и громкой речитативной дайне Икмора:
В войско кинул Один копье,
Это свершилось тогда же,
В дни первой в мире войны
Рухнули стен крепости асов,
Ваны в битве врагов побеждали!
Германарих вскинул голову к звездному небу и думал: «Что Один? Отец ратей железных, светлый ас, но разве есть сейчас кто-нибудь живущий на земле, кто может быть равновеликим мне?»
Вельва рассыпала перед троном мелкие гадальные кости и отгадывая мысли Германариха говорила: «Славное время наступило для Свитьоф и Эрманариха».
Взгляд Германариха переместился на нишу, расположенную над порталом. Там стояла раскрашенная статуя ОдинаОдноглазый Всеотец, потому что отдал глаз великану Мимиру за знание будущего, отведав из источника мудрости. Чтобы познать руны, Один сам себя принес в жертву. Пронзенный собственным копьем, он девять дней провисел на ясене Иггдрасиль. Отец Павшихведь ему принадлежит чертог Валгалла и живут в нем эйнхериипавшие в бою храбрые воины. В руках ас держал кубок-рог обвитый виноградной лозой и посох.
«Проводник и пастырь»как и я, ведающий, что ждет наше племячесть и слава. Германарих пригубил вино. «Главная задача любого правителя, это обезопасить свой народ. Безопасность народагибель врагов. Все иноплеменные, что окружают мое племявраги. Если не губить, то использовать чужаков в войнах друг против друга».
Сквозь речитатив дайны скальда, Германарих услышал, как проскакал конь и кто-то спешился у подножия холма. Несколько неразборчивых фраз прозвучали у портала, где прятались телохранители. В зал вбежал Френлаф. Алые отсветы пламени заиграли на потном лице сотника. Он сдержано поклонился и замер, не поднимая головы, подчеркивая этим дурные вести.
Икмор прекратил петь. Пирующие смолкли, в ожидании вести. Германарих грозно нахмурилсянеделю назад, он послал сотню Френлафа в земли антов, для сбора дани.
Говори! приказал Германарих.
Френлаф опустился на колено, развернул на полу убрус. На бело-красном платке блеснул длинный широкий клинок с прямой рукоятью украшенной «яблоком»сразу видна работа антов.
Подойди!
Сотник неохотно поднялся с колен, взяв в руки меч антов. Приблизившись к трону, меч протянул рукоятью азу. Избегая смотреть Германариху в глаза, сказал:
Это меч росского архонта Буса. Он велел передать, о великий, что анты и русы отныне дань не выплачивают.
Да? Что еще он сказал? Германарих принял меч, провел ногтем по краю лезвия.
У росов много мечей, чтобы навсегда отвадить тех, кому недостаточно слова.
Снова взбунтовались! Германарих вскочил с кресла. Не глядя, сунул кому-то в руки кубок с вином.
У них много таких мечей? Германарих потряс мечом и строго спросил:Френлаф, где твои люди?
Анты нас отпустили с миром, сотник потупился.
Отпустили? Вы что, псы трусливые? Меч со свистом разрезал воздух. Голова Френлафа открыв рот, с вытаращенными глазами, покатилась к порталу. Обезглавленное тело некоторое время стояло, выплевывая кровавый фонтан. Кровь залила грудь готского вождя. Он брезгливо подтолкнул обезглавленное тело, вскинул над головой меч антов. Безумно улыбаясь, темными глазами обвел притихший зал, отшатнувшихся в испуге охранников.
Видите, Германарих разрубил мечом воздух. Этот пес неправильно понял и передал слова анта, он наступил на обезглавленное тело сотника. Росы отдали меч для того, чтобы показать свою покорность готам. Хорошие воины оружие не отдают. Король готов протянул руку, указывая на Винитара.
Молодой мужчина был из визиготов. Более года назад он приехал из Дакии и служил у Германариха начальником стражи. Гот всегда ходил в трофейных доспехах римского центуриона, в шлеме украшенным пушистым конским хвостом. Безумно отважный, как берсерк, с преданными собачьими глазами, визигот считался любимцем Германариха.
Винитар. Возьми воинов и накажи бунтующих рабов.
Готов к исполнению, повелитель. Визигот наклонил голову, взмахнул конским хвостом.
Возьми с собой росомонов Тарма, они воевали с антами и знают короткие лесные дороги. Германарих перевел взгляд на скальда Икмора, тот покорно держал в руке его винный кубок.
Выпей, скальд, не держи вино, во славу Одина и героя Френлафа, который вот-вот войдет в его чертоги.
Скальд поклонился и сделал несколько судорожных, торопливых глотков. Германарих снисходительно усмехнулся.
Я хочу, чтобы ты отправился в страну алан. До нас дошли слухи, что на краю их земель объявилось воинственное племя хуннов. Ты должен узнать о них все. Возможно, что в будущем они станут нашими противниками.
Слушаюсь, повелитель. Икмор посмотрел вглубь кубка, словно надеялся прочитать свою судьбу.
Дарую кубок, во славу Одину, Германарих посмотрел на меч в руке, подумал, что идти самому, против маленького незначительного племени росов-антов, на никому неизвестного Буса, слишком много чести. Совсем недавно, готы с поднятыми фрамеями вернулись с победой из страны сираков, обитавших в верховьях Танаиса, разгромив их войска и казнив архонта.
Германарих сел на трон, устремив задумчивый взгляд на море. Утопающее солнце окрасило его в багряный цвет.
«Кровь. ПохожеПокорность побежденного народа зиждется на его сущностина крови. Кровь. Она всюду, даже в природе, это один из преобладающих цветов». По лицу сурового вождя блуждала кривая улыбка.
Телохранители, стараясь не шуметь, убрали обезглавленное тело несчастного гонца
Ночью, на холме был виден белый храм, освещенный багряными всполохами. Шум моря и ветра заглушали крики бражниковдружины готского короля, гуляющей в круглом зале, под глиняными молчаливыми и согласными взглядами богов-асов, воинственных предков
II
Войска готов и росомонов третью неделю шли по лесам принадлежавшим антам. Продвигались вдоль речных излучин. Сами анты признавали единственные дорогиреки. Реки соединяли поселок с поселком, племя с племенем. Росы, водные дороги называли своим именемроси. Вдоль лесных проток иногда вились узкие драти, зачастую они приводили в небольшие лесные поселки, режек священным местамкапищам.