Нет в тебе смирения,молвила Лемби и печально посмотрела на старейшину.Не хочешь ты покориться воле божьей.
Я не хочу покориться его пособникам, если они такие, как Рахи, если они разбойники и грабители!воскликнул Велло и ударил кулаком по колену. Затем он взглянул на Лемби и грустно сказал:Пойми меня, мне трудно спокойно говорить об этом!
Лемби продолжала рассказ:
Утром меня посадили на лошадь; под охраной нескольких латгалов и одного лива мы выехали из селения и вскоре повернули на юг. Мне было очень жаль отца; его связали и оставили на попечеции слуг. Правда, Рахи много раз говорил мне, что ничего плохого с ним не приключится, что отец может продолжать спокойно жить в своем доме. Мне разрешили взять с собой все, что я хочу, но я захватила лишь одежду да некоторые украшениятогда они были еще дороги мне.
На второй день пути мы прибыли в город Вынну. Там меня передали доброй старой женщине, она была зажиточна и заботилась обо мне. Она не знала нашего языка, и мы разговаривали с ней через переводчика. Она была крещеная и по вечерам читала вместе со мной молитвы и утешала меня. Рахи появился позже.
После того как была закончена резня, учиненная с благословения милосердного бога,бросил Велло.
Он опять был приветлив, спросилне нуждаюсь ли я в чем-нибудь, и в конце концов сказал, что хочет взять меня в жены. Рахи всегда был противен мне, но я не решилась сказать ему об этом в тот раз, как решилась потом, когда стала верующей. Я ответила, что тоскую по отцу и еще не оправилась от потрясения. Он сказал, что будет ждать, обещал мне хорошую и беззаботную жизнь, сказал, что и отец сможет приехать потом сюда. Я была в затруднительном положении и как-то после вечерней молитвы рассказала обо всем женщине, у которой жила; та обещала посоветоваться со своим патером. Вскоре они сообщили мне, что согласны защитить меня, но верную защиту может дать только бог и церковь. Меня сразу же начали обучать и готовить к принятию святого крешения. Учение шло медленно и туго, потому что, хотя патер и говорил на языке ливов, я понимала его плохо. Рахи каждый день проведывал меня, подолгу говорил со мной, дарил мне украшения и дорогие одежды. О том, что патер обучает меня христианской вере, я не говорила ему ни слова. Дней через десять или больше меня окрестили, и тогда патер сам сказал об этом Рахи. Он сказал также, что теперь я под его, патера, защитой и под защитой святой церкви и что жениться на мне сможет только крещеный человек.
Ты попала из огня да в полымя, из лап злого пса в лапы кровожадного волка,кольнул ее Велло.
Рахи тоже сразу же дал себя окрестить, но я рассказала патеру, кем он был прежде, и меня не стали принуждать идти за него. Тогда он стал уговаривать меня уехать с ним далеко, в землю селов или самогитов; там якобы красивые леса и поля, длинное теплое лето, да и вообще хорошая жизнь. Сказал, что купит себе большой замок, как у рыцарей, и даже патер смог бы постоянно жить там. Я не согласилась и тут же поняла, что он замышляет против меня нехорошее, хочет насильно увезти меня. Тогда та верующая женщина взяла меня на ночь к себе. И, действительно, однажды ночью Рахи взломал дверь и ворвался в комнату, где я до того жила.
В скором времени патер отправил меня с торговцами в Ригу. Он дал мне с собой письма. В Риге меня взял к себе в дом старый почтенный патер, который тоже умел говорить на языке ливов. Я же стала усердно учить немецкий язык и теперь немного знаю его. Там я стала ходить в церковь. Ничего прекраснее торжественных месс я в своей жизни не видела и не слышала. Только в церкви, слушая проповеди старого патера и преклонив в молитве колени, я начала понимать, как пуста была до сих пор моя жизнь и что такое жизнь в боге и во Христе. Регина, сестра моя, поняла это быстрее, быть может, потому, что на ее долю выпало больше испытаний, а через испытания бог приводит нас к себе. Я могла там молиться за своего отца, и я делала это каждый день. Я просила господа и за тебя, чтоб он и тебя когда-нибудь вразумил.
Велло вскочил с лавки, несколько раз прошелся взад и вперед по комнате, затем остановился перед девушкой и взволнованно, с отчаянием и горечью воскликнул:
Лемби, неужели ты не понимаешьони околдовали тебя своими речами и песнопениями!.. Очнись от этого сна! Начни жить снова как человек! Ты можешь помогать бедным и больными это следует делать! Малле и Вайке тоже делают это, хотя они и язычницы.
Лемби упрямо покачала головой.
Умоляющим голосом Велло продолжал:
Ты моя невеста... Все опять хорошо... Ты вернулась... Будь моей женой!..
Лемби резко отшатнулась, бросила на старейшину испуганный взгляд и прижала руки к груди, словно что-то угрожало ей.
Нет, нет!воскликнула она в отчаянии.Я никогда не стану твоей женой... потому что ты язычник... Ты некрещеный... Я дала клятву патеру и поцеловала святой крест...
Ее губы дрожали, когда она говорила; видно было, что она принуждает себя произносить эти слова.
Понимаю,глядя в одну точку, с горечью произнес Велло.
Лемби встала и быстро вышла, словно ей угрожала здесь опасность.
Х
В Мягисте, а потом и за его пределами, люди немало говорили о том, что случилось с дочерью Ассо. Слухи эти, распространяясь, принимали все более причудливый характер. Лемби, утверждал кое-кто, полгода провела в Риге и стала там невестой Христавеликого духа крещеного народа. Сейчас они встречаются в лесу и скоро начнут жить вместе как муж и жена. Поэтому-то в лесу и строят дом. Этот великий дух якобы по ночам ходит и к хромой Рийте, и к Марье, и к Лейни. Говорят, он очень красив и ему ничего не стоит опутать женщину. Велло же от ревности сам не свой и все подстерегает этого духа, Христа, чтоб убить его. Потому-то и носит при себе отравленные стрелы и заколдованные копья. Рассказывают, будто однажды, очень давно, этот красивый дух, соблазняющий женщин, был убит, но потом воскрес.
Велло, действительно, был сам не свой: это замечали все. Он подолгу недвижно стоял на одном месте и смотрел куда-то вдаль, ничего не видя и не слыша. Затем, словно пробудившись, подозрительно озирался вокруг, отдавал какие-то распоряжения, но тут же спешил уйти, чтобы остаться наедине с собой и своими мыслями.
В Мягисте в это время строили хлев. Отть руководил работами, Кахро был его правой рукой. Малле ведала стадом, домашним хозяйством и девушками-служанками. Все шло хорошо и без Велло, и он испытывал от этого облегчение. Не надо было находиться на глазах у людей, чтобы они глядели на него и тайком перешептывались.
Он велел Оттю огласить свое распоряжение: пусть молодежь ходит на качели, пусть распевает там песни, играет, танцует и веселится. Он приказал Малле и даже Вайке бывать там, и порой, с глазу глаз, спрашивал у нихкак там парни и девушки, не вешают ли голову и не ищут ли одиночества? Не ходят ли потихоньку к христианам и не водят ли с ними дружбу?
К крещеным ходят жешцины постарше, а так же девушки, поведала ему как-то Малле, изредка и мужчины. Лемби же, или Мария, навещает бедных и больных, помогает им, рассказывая при этом об Иисусе Христе, о боге, пресвятой деве, о небе и аде. Иные смеются, а иные прислушиваются.
И еще говорит Мария: бог крещеных, бог патеров и рыцарейсамый могучий бог, остальные боги по сравнению с нимничто. Этот бог подчиняет себе все народы, тех же, кто не покоряется ему добром, повергает в прах, и они гибнут. Свой меч бог вручил рыцарям!
Услышав это, Велло так разгневался, что готов был тотчас же вызвать на поединок кого-либо из рыцарей. Он показал бы народу, чей бог сильнее!
Когда Лейни приносила готовое рукоделие, Велло старался быть поблизости от нее, расспрашивал, как подвигается постройка дома, и ждал, не скажет ли сестра чего-нибудь и о Марии. Но Лейни надменно молчала, сжав губы, чтобы с них не сорвалось ни единого слова, не восхваляющего господа. Нет, выведать у сестры что-либо о Лемби было невозможно, разве что спросить ее прямо. Но Велло не спрашивал: он еще не настолько потерял гордость, чтобы удовлетворять свое любопытство с помощью верующих. И разве пристало ему проявлять интерес к невесте другого. Ведь говорят же, будто Марияневеста Христа. Так пусть нежится со своим женихом, с этим Христом, где-нибудь в лесной чаще, а потом и в шалаше!