Так думал Велло в порыве гнева. Но когда гнев стихала стихал он обычно скоро,Лемби снова становилась мила ему. И он снова с грустью рисовал ее в своем воображении и обдумывал доводы, которыми можно было бы поколебать ее веру.
Среди верующих самой болтливой была хромая Рийта, или Барбара; от нее-то и шли кое-какие разговоры, которые она слыхала, вероятно, от Лейни. Вот хотя бы это: "Найдется ли среди вас, язычников, мужчина, подобный нашему патеру?! Такой кроткий, набожный, такой смелый и умный! Ему даже тайны загробного мира известны!"
В самом деле, что касается этого, то тут дела в Мягисте обстояли неважно. Вот старого мудреца, его-то уж смело можно было бы поставить лицом к лицу с патером; уж он-то не опозорился бы, начни они выяснять дела земного и загробного мира. И разве не говорит о его мудрости хотя бы то, что он смело признавался, если чего не знал! И смело называл лжецом каждого, кто говорил о небе и подземном царстве так, словно сам побывал там. Он даже считал вруном каждого, кто утверждал, что видел духов. Почему же он, мудрец, никогда их не видел и не видит!
Велло не раз искушала мысльа что, если дать окрестить себя? Тогдада, тогда он мог бы жениться на Марии... Но он гнал от себя эту мысль. Кем оказался бы он в глазах народа Мягисте?! Что подумали бы о нем старейшины Сакалы? Сын же старого мудреца пробавлялся доброй славой отца и все сложные вопросы разрешал удивительно легко, словно играючи.
***
Как-то Велло снова отправился к Ассо, куда в последнее время ходил редко, чтобы не встречать бедняжку Лемби. Конечно, он был бы рад видеть ее каждый день, но он зналвсе кончено, не стоит ни продолжать с ней спора, ни снова начинать. Пусть она достается Христу и патеру!
Сельский старейшина только что пришел из леса, где паслось его стадо. Казалось, к нему вернулась его прежняя живость, он уже и улыбался по-прежнему, его рот, как всегда, был чуть приоткрыт.
Вся работа справлена, хлеб обмолочен,сказал он с довольным видом.Дня не было, чтоб Мария не помогала.
Велло кольнуло, что Ассо, потеряв дочь, весел и бодр, что он словно и не замечает этой утраты либо привык к ней. Еще больше кольнуло его в устах отца имя Мария. И потомМария помогает отцу! Значит, она не потеряна для отца, и жители селения вправе уважать ее.
Ассо, отдав слугам распоряжения, стал рассказывать, как Мария иной раз в полночь уходит к Лейни и Рийте и порой возвращается оттуда утром, на заре, потому что дома ее ждет неотложная работа. Иногда поздно вечером она навещает больных, не боясь ничего и никого.
Сельский старейшина позвал Велло в дом, но тот отказался, сказав, что ему еще нужно сходить по делу. Никаких спешных дел у него не было, просто он не хотел разговаривать с Ассоуж очень тот хорошо отзывался о Марии.
А больше не с кем было поделиться своими заботами. Кузнец, тот дурил пуще прежнего: человек ли, зверь, говорил он, какая разницаодин впивается в глотку другому. Поэтому ешь, что получше, пей, что повкуснее, хватай девушек помилее, ибо завтра может прийти смерть, может явиться рыцарь или латгали тогда всему конец. Патер пугает загробным миромне страшно, ловкий человек и там не пропадет, найдет себе и работенку и хлеб!
Не надо ли старейшине какой-нибудь вещички поизящнее? Может, рукоятку для меча или щит с украшениями?деловито спросил кузнец.
Мне нужны мечи и щиты, а не украшения на них,с горечью ответил старейшина.Нужно такое оружие, которым легче бить врага. К чему еще украшения, резьба! Нет для этого ни денег, ни времени!
Родиться бы мне на несколько сот лет раньшезолотые были времена!вздохнул кузнец.Либо позднее!
Думаешь, настанут золотые времена? Можешь здорово просчитаться! Явятся сюда рыцари и поступят с нами, как с ливами!
Что ж, буду и для них ковать мечи и украшать резьбой рукоятки!ответил кузнец и тут же спросил:Случайно не найдется у старейшины хорошего меду?
В плохие времена редко бывает хороший мед,ответил Велло и пошел своей дорогой.
Хлеб с полей свезли, жнивье снова зеленело от осота и сныти, скворцы уже летали плотными стаями и, подобно облакам, опускались то на одно, то на другое поле. Ветер срывал с деревьев преждевременно пожелтевшие и полузеленые листья.
Велло ходил в лес и порой усердно охотился, настигая стрелой каждую птицу, взлетавшую в воздух где-либо поблизости, а также зайца или лису, когда они перебегали тропинку или перескакивали через упавшее вековое дерево. Порой же бесцельно бродил по дорогам, останавливался у ручья, где когда-то они стояли и беседовали с Лемби, затем шел к хижине хромой Рийты и, подойдя совсем близко, смотрел меж деревьев до тех пор, пока не отыскивал взглядом Мариюона обычно хлопотала по хозяйству или рукодельничала, сидя на камне.
"Если человек усердно работает сам и помогает другим, живет в воздержании и никому не делает злаон же в своем уме?спрашивал себя Велло.Очевидно да. Но к чему тогда эти разговоры о боге, о его удивительном сыне, которого убили и который все-таки жив? К чему вся эта чепуха о небе и аде?!"
Однажды Велло не выдержал. Заметив, что Лемби встала, отнесла работу в дом и, выйдя оттуда, отправилась по лесной тропинке, по всей вероятности, к отцу, он заторопился вслед за бывшей невестой и, сделав крюк по лесу, "случайно" вышел ей навстречу. Старейшина радушно поздоровался с девушкой, словно ничего за это время и не произошло.
Лемби ответила ему обычным своим христианским приветствием и, казалось, была рада встрече.
Я молилась за тебя по вечерам, когда вспоминала о тебе,серьезно и сердечно сказала Лемби.
Молилась?..переспросил Велло и сдвинул брови, хотя досады и не почувствовал.
Я просила бога, чтобы он наставил тебя на праведный путь.
А на каком же я пути?улыбаясь, спросил Велло.
На пути к погибели. Я бы хотела, чтоб ты позволил окрестить себя. Тогда ты войдешь в царство небесное.
Значит, эти рыцари и латгалы, которые в прошлом году затеяли здесь резню, тоже будут там, на небе? Они же крещеные!
Лемби слегка поколебалась, наморщила лоб, а затем решительно ответила:
Конечно, они будут там.
Ну уж в таком случае я вовсе не стремлюсь туда. Еще схватит кто-нибудь за горло. Не то, чтоб я боялся, но... неприятно жить с головорезами.
Перед богом нет врагов, все людибратья и сестры.
Значит, и Рыжеголовый мне брат?.. Нет, нет! Это дело там плохо поставлено. Уж лучше я отправлюсь туда, где обитают мой отец и мои предки. Где собрались все наши старейшины, которые смело жили, отважно сражались и честно умирали.
Лемби озабоченно покачала головой; некоторое время они молча шли друг за другом по лесной тропинке, потом девушка сказала:
Ты ожесточаешь свое сердце. Это нехорошо. Лучше послушал бы, что говорит патер, и дал окрестить себя.
И что тогда?
Тогда ты очистишься от первородного греха и заново родишься как чадо господне.
Заново рожусь!..Велло махнул рукой; он был теперь убежден, что Лемби не та, что прежде, что в голове у нее не все в порядке. И все же спросил:
Представь, что рыцари или крещеные латгалы вторглись сюда, напали на нас... на чьей стороне была бы ты?
Я взяла бы крест, вышла им навстречу и сказала: "Братья, не причиняйте им зла, хоть они и язычники!"
Ну, допустим, что ты взяла бы крест и вышла им навстречу. А что делать мне?
Лемби ответила не сразу. Казалось, она внимательно прислушивалась к дрожащему шелесту осин в тихом лесу.
Если б ты верил,промолвила она наконец,бог сам указал бы тебе, как поступить.
Велло не нашелся, что ответить на это, и ему стало даже стыдно, что он не сумел возразить крещеному человеку.
Тропинка, сделав поворот, слилась с другой, шедшей с юга, из глубины леса. У Велло возникло желание позлить набожную деву, и он сказал:
Помнишь, однажды летним вечером мы шли этой же тропинкой? На этом самом повороте я поцеловал тебя, все между нами было ясно, ты была моей невестой...
Лемби испуганно вздрогнула, робко посмотрела налево и направо, плотнее завернулась в черную шаль, прижала руки к груди и стала шептать молитву.
В тот вечер, в лесной чаще, вдали от людей, одни только боги видели...
Не вспоминай этот страшный грех!умоляюще воскликнула Лемби.И денно и нощно я молю бога простить меня!