Майт Метсанурк - На реке Юмере стр 19.

Но тут перед его взором возникает Лемби; вот она идет, и ее волосы цвета спелой ржи мягкими вол­нами ниспадают из-под белого платка на плечи. Те­ло у нее стройное, руки словно точеные. Вниматель­но следит она за работой служанок, тихим голосом дает им указания, спешит туда-сюда, чтоб помочь, а если надои сама приложит руки.

А вот она идет навстречу Велло, в задумчивых глазах едва заметный радостный блеск, в уголках губулыбка.

Велло отгоняет от себя мысли и о той и о другой девушке, берет в руки лук, достает стрелу и глядит меж стволов вверх. На буром суку, задрав пуши­стый хвост, сидит белка. Зверек перестает лущить прошлогоднюю шишку и испуганно смотрит в сто­рону пришельца. Велло натягивает тетиву, но не от­пускает ее, смотрит на светло-желтую грудку при­таившегося на ветке зверька... и стрела остается в его руках. Пусть ещё поживет сегодня!

На память приходит Рыжеголовый; он словно от­вратительная сороконожка, ползающая по спине,не дает покоя ни днем, ни ночью. Не отделаться от него, не прогнать и не убить, потому что не подо­бает старейшине быть несправедливым!

Полдня побродив по лесу, Велло возвращается до­мой, где его ждут бедняки и жалобщики. Во многих семьях его селения, особенно в тех, которые живут в убогих шалашах на лесной опушке, уже нет хле­ба, нет и соли, чтоб есть принесенную из лесу до­бычу.

Приходят к нему и хозяева с жалобой на подрав­шихся слуг, приходят слуги, чьи хозяева были к ним несправедливыбили их или не давали есть.

Глядя вдаль, поверх голов жалобщиков, Велло слушает их, стараясь по голосу определить, правду ли они говорят. И только когда почувствует, что человек кривит душой или явно врет, посмотрит ему прямо в глаза и пристыдит. Выслушав жалобу, Велло, по примеру отца, который никогда не прини­мал решения сразу, не подумавши, обещает дать ответ позже.

Старейшина выслушивает жалобы, стоя во дворе либо сидя на скамье у стены дома и греясь на солн­це, а то и в комнате, если не хочет, чтоб разговор слышали другие.

Дела не столь важные решают старейшины селе­ний, но если люди с их решениями не согласны, спра­ведливости и поддержки ищут у Велло.

Сельские старейшины нередко и сами приходят к нему за советом и за помощью, когда не могут сла­дить с упрямцами и непокорными.

Еще за несколько лет до смерти отца Велло соби­рался первым делом укротить Рыжеголового и за­претить колдовство. Но еще прежде, чем умер отец, раненный под Бевериной, подняли голос все недо­вольные, и особенно те, кто не имел права что-либо требовать, но надеялся получить от старейшины вся­кие поблажки и дозволение жить от щедрот селения и кихельконда. А теперь Рахи своевольничает еще пуще, колдунья озорует еще лютее и требует, что­бы ей все больше угождали, и все больше стано­вится жалобщиков и ищущих справедливости...

***

Однажды утром, когда Велло уже был одетв балахоне, в меховых ноговицах, обтягивающих ноги, и в постолах,в комнату к нему вошла Малле.

Ты должен поговорить с колдуньей,озабо­ченно сказала сестра,я не в силах больше слы­шать жалоб и сетований на нее и на ее наговоры. Хозяйская дочка, что живет по соседству с нами, внезапно заболела и вчера слегла. У дочки другой хозяйки уже давно лишаи на лице. У кого корова на ноги не встает, у кого волки пробрались ночью в хлев и задрали овец. Так не может продолжаться! Со всех сторон все жалуются. Колдунья никого не боится.

Я сам немало слыхал об этом,ответил брат.Но и ты щедро одариваешь колдунью, пы­таешься жить с нею в ладу. Напрасно люди обви­няют во всех своих невзгодах и бедах эту дряхлую старуху. Как будто девушки и коровы не болели бы, не будь ее проделок! Ладно, я все же поговорю с ней.

XIII

Как-то ветреным вечером, когда с юго-запада на северо-восток нес­лись бурые тучи, словно пресле­дуемое охотником стадо оленей, и серебряный серп молодой лу­ны то тут, то там мелькал из-за темных облаков, Велло и Кахро окольной лесной дорогой отпра­вились к хижине колдуньи. Они притворились, будто заблуди­лись и случайно забрели в эти места.

Перед ними темнел низенький домиквокруг не видать, не слыхать ни души.

У нее пес,предостерег Кахро и, пригнув­шись, пошел вперед.

Из-за угла дома, со свирепым рычаньем, выско­чила злая собака и кинулась на пришельцев.

Кахро простер вперед руки, правой начертил в воздухе полукруг и принудил пса отбежать в сторону. Лай перешел в жалобный вой, а затем в едва слышное повизгивание.

Кахро, согнувшись и вытянув руки в сторону пса, произносил какие-то заклинания. Потом он выпря­мился и сказал:

Можно идти.

Дверь избушки распахнулась, и из нее вышла тем­ная взъерошенная фигура. Старуха взглянула на по­здних посетителей и что-то проворчала.

Вот, идем из лесу,сказал Кахро.Это ста­рейшина Велло.

Какой старейшина бродит так поздно по ле­су,пробормотала старуха.

Встречаешь гостей не лучше, чем твой пес,произнес Велло.

Добрый человек ходит днем, волк рыщет ночью.

Ладно уж, пусти передохнуть,попросил Кахро.

Не говоря ни слова, колдунья повернулась и во­шла в избушку. Кахро и Веллоследом. Чад и ед­кие запахи ударили им в нос.

На дне ямы, вырытой в земляном полу, еще тлели угли; колдунья раздула их, зажгла лучину и воткну­ла ее в щель стены. Когда пламя разгорелось ярче, Велло схватился за ножрядом, протянув к нему оскаленную морду и передние лапы, стоял медведь. Старейшина замер, но, увидев, что зверь неподви­жен, понял: перед ним не что иное, как чучело мед­ведя.

В тот же миг кто-то прыгнул на него, обхватил лапами и прижался холодным носом к руке. Кто-то другой с силой ткнул его в ногу. Это оказались два, ростом ему по колено, бурых медвежонка с лохматыми мордами, маленькими хитрыми и одно­временно любопытными глазками. В углу поднимал­ся на задние лапы матерый серомордый волк со сва­лявшейся шерстью. Волк сердито зарычал, лязгнул зубами, но не кинулсяон был на привязи. Кол­дунья топнула ногой о земляной пол, зверь снова улегся и начал языком облизывать нос. На жердях захлопали крыльями совы, и что-то зашуршало в кор­зине возле печки. На стене, над оконным проемом, висел человеческий черепчернели пустые глаз­ные впадины, зубы были оскалены.

Колдунья, очевидно, нарочно долго возилась у очага и даже зажгла две лучины, чтобы гости могли осмотреться в комнате. Она не заметила, как Кахро, глядя в глаза животным, чертил перед каждым круги, пересекая их прямой линией.

Когда, обернувшись, колдунья увидела, что ее зве­ри, поджав хвосты, жмутся по углам и стенам, она сердито забормотала, и ее запавшие, обведенные черными тенями глаза метнули на Кахро угрожаю­щий взгляд.

Черные, завязанные узлом космы свисали с за­тылка старухи, подобно конскому хвосту. Крючкова­тый подбородок выдавался вперед, губы, хотя и мя­систые, не прикрывали редких зубов, которые все еще держались во рту, но были настолько кривы и косы, что казалось, будто всадил их в челюсть ка­кой-то недотепа. На плечи старухи была накинута черная шаль, из-под которой виднелись длинные, кривые, утолщенные на концах пальцы рук, сло­женных на груди.

Крепкий дух здесь у тебя,промолвил Кахро. Старуха засопела носом, как лошадь, и не отве­тила.

У Велло закружилась голова, и он опустился на каменную скамью.

Народ жалуется, что насылаешь много хворей и бед,сказал он старухе, как говорят ребенку, который набедокурил.

Старуха отвернулась и занялась лучинами.

Так ли это?уже громче спросил старей­шина.

Люди сами навлекают на себя беды, хвори и напасти,враждебно ответила старуха.

Не тем ли, что мало подарков тебе носят?колко заметил Кахро.

Не ходила я ни попрошайничать, ни требо­вать,проворчала старуха.

А если не проведывают тебязлишься,за­метил старейшина.

В углу сердито зарычал волкмедвежата по­дошли к нему слишком близко.

Не можешь ли ты на ночь отправить это звери­ное отродье в хлев?спросил Кахро.

Когда прикажешь отправить?с издевкой осведомилась старуха.

Большой спешки с этим нет,в том же тоне ответил Кахро.Я лишь спрашиваю... В голове му­тится. Сперва лишаешь человека разума, а потом де­лаешь с ним, что хочешь.

Кахро тоже опустился на скамью и потер лоб. Со зверьем справимся,сказал старейши­на.А вот придет какой-нибудь злой человек и за­палит тебе крышу, а до того еще припрет бревном дверь твоей лачуги.