Обычно наши китоловы стараются брать кашалотов и гладких китов, потому что они, в отличие от полосатиков, не тонут. Эти после убоя идут на дно, что делает невозможным их обработку на плаву. У меня, как вы знаете, Мирослав, есть береговая база, так что мне все равно, на кого охотиться. Сегодня взяли гладкого китахорошо, завтра возьмем полосатикатоже неплохо
А все ж таки кашалот лучше! неожиданно подал голос рулевой и тут же испуганно замолк.
Хук нахмурился: матросу, стоящему на руле, непозволительно отвлекаться, а тем болеевстревать в разговор, перебивать капитана, но при гостях не стал распекать подчиненного.
А почему кашалот лучше? заинтересованно спросил Яновский друга.
Когда удается его добыть, все мои ребята как с ума сходят, кидаются наперегонки потрошить тушу в надежде найти амбру
Амбра? А что это такое?
О, тот, кто найдет амбру, станет богатым человеком! Дело в том, что это вещество считается лучшим закрепителем духов, и парфюмеры дают за него большие деньги. Правильное его названиеамбергрис, что означает: серый янтарь. Еще задолго до китоловного промысла люди, находя в море и на берегу куски серого вещества со своеобразным запахом, считали его минеральным веществом, как янтарь. Позже выяснилось, что оно животного происхождения, точнее, образуется во внутренностях кита, а еще точнеекашалота. Он, видите ли, питается в основном головоногими моллюскамиосьминогами и каракатицами. Те, попав в желудок кита, своими острыми клювами вызывают раздражение и потому обволакиваются воскообразной массой. Потом организм животного освобождается от нее, и она долго носится по волнам, пока не прибьет ее к берегу. Моряки называют амбру «плавающим золотом». Вес ее бывает различнымот фунта до тридцати пудов, и платят за нее золотом едва ли не один к одному Вот так, дорогой Мирослав, закончил с улыбкой капитан Хук, воистину: не все то золото, что блестит
За дружеской беседой незаметно летело время. Шхуна «Анна» была уже на траверзе мыса Ломоносова.
Скоро будем дома. Капитан снял с груди бинокль и протянул Яновскому. Посмотрите, какая красота!
Мирослав прильнул к окулярамберег приблизился. Да, капитан Хук прав! Уже не первый год Яновский любуетсявблизи и вдали, с моря и берегаландшафтами Приморской области и в особенности Южно-Уссурийского края, а привыкнуть к экзотической красоте здешних мест не может. Она завораживает, манит к себе, обещает удивительные приключения, увлекательные поиски, уникальные находки
Вот и бухта Сидеми, которую избрал местом жительства сначала капитан Хук, а несколько позже и Мирослав Яновский. Круглая, уютная, с далеко выступающими с боков мысами, она словно заключает в объятия мореходов, зовет их, усталых, отдохнуть.
Сразу от берега с великолепным пляжем начинаются сопки. В них нет дикости, угловатой хаотичности, изломанности многих горных стран. Приморские сопки не высокиепологие, нежно-округлые, в них редко увидишь скалистые обнажения, каменистые осыпи, они не мертвыеживые: с севера их склоны прикрыты темно-синими одеялами лесов, с югазелеными попонами трав. Это ближние сопки. А дальниеголубые. Бесконечной чередой, переливаясь одна в другую, они, как морские волны, уходят за окоем. Да это и есть море, лесное морешу-хай, как говорят китайцы, тайга, как говорят русские
Прекрасные места, согласился Мирослав, отдавая бинокль капитану. Жаль, что безлюдные. Такие богатства пропадают втуне! Только у нас, в Посьетском участке, более восьмисот сосудистых растений, а среди нихтис, заманиха, диморфант, орех маньчжурский, сохранившиеся еще с третичного периода. А женьшень, кишмиш, виноград, лимонник! А кедр, бархат амурский, пихта! Фауна также вне всяких сравнений: тигр, леопард, гималайский медведь, косуля, кабан, пятнистый олень Господи, да разве все перечтешь! Да-с, богатства, пропадающие втуне. Но я уверен, придет время, и люди поселятся здесь, освоят этот край, заставят море и тайгув разумных, конечно, пределахработать на себя. И может, нас, первых, помянут, как писал Тарас Шевченко, «незлым тихим словом»! Как вы думаете, капитан, помянут?
Фабиан Хук не отвечал, озабоченно обшаривая биноклем пустынный берег, его очень удивляла и беспокоила эта пустынность: ведь обычно только «Анна» становилась различимой в морской дымке, как все хуторяне спешили на берег встречать китоловов. Капитана всегда забавляла та последовательность, с какой они появлялись на пляже: первыми были собаки Шарик и Белка; оглашая окрестности заливистым лаем, они прыгали у самой кромки прибоя; следом с радостными криками бежали ребятишкидесятилетний сын капитана Хука Сергунька и его товарищи, дети подсобных рабочих; потом появлялись взрослые; заслонясь от солнца ладонями, они всматривались в шхуну, стараясь определить, с добычей возвращаются китоловы или «с пустышкой». Последней из дома выходила жена капитана Анна Николаевна: вечно занятая по хозяйству, она не отходила далеко от усадьбы, стояла у воротединственных в своем роде, сооруженных Фабианом из китовых ребер, и, сложив руки по-крестьянски под фартуком, молча ждала мужа
Нынче же картина была иной: берег оставался безлюдным и безмолвным, только чайки при виде китовой туши, буксируемой «Анной», возбужденно гомонили и бесновались в воздухе, предвкушая поживу.
Капитан Хук, подавляя растущую тревогу, успокаивал себя тем, что шхуна еще не видна хуторянам, что вот сейчас, через минуту-две, ее наконец увидят и все пойдет как всегда
Китолов обманывал себя: шхуна уже вошла в бухту Сидеми, уже без бинокля были отлично видны дом капитана, хозяйственные постройки, лодки, вытащенные на песок, но на берегу по-прежнему не было ни души.
Мирослав, Андрейка и матросы тоже заметили неладное и сейчас обменивались тревожными взглядами, не решаясь высказывать свои предположения. Разделяя тревогу Фабиана Хука, Яновские с беспокойством думали и о своем доме; он, правда, отсюдане виден, находится на западной стороне бухты, за мыском, но может быть, и там что-то случилось, ведь было же в прошлом году нашествие на Славянский полуостров красных волков
Напряженное тягостное молчание на мостике нарушил, опять презрев судовую дисциплину, рулевой матрос, меднобородый Игнат. Откашлявшись, он неуверенно сказал-спросил:
Може, в тайгу подались По грибы чи ягоды
Бот на воду! выкрикнул капитан и первым бросился выполнять свое распоряжение.
Быстреечайки полетела шлюпка к пляжу. Не дожидаясь, пока под ее килем зашуршит песчаное дно, Фабиан выпрыгнул и по пояс в воде устремился на берег.
Первое, что он увидел в своей усадьбе, это трупы Шарика и Белки, лежавшие у крыльца; у обеих собак были размозжены головы. Не останавливаясь, капитан вбежал в дом и застыл на пороге, потрясенный.
Чья-то слепая ненависть, дикая ярость обрушилась на жилище моряка, смерчем промчалась по комнатам, оставив после себя разрушения: изрубленную мебель, разбитую посуду, исколотые ножами картины Повсюду бурые пятна засохшей крови, на стенах ее брызги походили на восклицательные знаки.
Людей нигде не было, но кровавые следы вели к люку подполья, на котором сажей было нарисовано нечто вроде жука. С заколотившимся сердцем Фабиан схватился за кольцо и откинул тяжелую крышку
Когда Мирослав, Андрейка и матросы, которых капитан значительно опередил, ворвались в дом, его хозяин сидел, скорчившись, на полу у раскрытого люка, обхватив голову руками, словно пытаясь остановить ее раскачивание. Он вдруг испытал жесточайший приступ головной боли, она словно была призвана заглушить муки душевные
Яновский осторожно заглянул в подвал и отшатнулся: он был полон трупов. Резким движением Мирослав преградил путь Андрейке, намеревавшемуся тоже подойти к люку, и закрыл крышку. Потом тронул друга за плечо и спросил тихо:
Всех?.. И жену, и сына?.. Он не мог выговорить: убили.
Анна там Сергуньки нет с трудом вытолкнул слова из стиснутых губ капитан и зарыдал.
Может, Живой, прячется где? Мирослав повернулся к застывшим в столбняке матросам. А ну-ка, хлопцы, осмотрите все хорошенько вокруг, особенно сараи и конюшню.
Андрейка не сводил глаз с черного зловещего знака на крышке люка.