Моргун Леонид Иванович - Легион стр 13.

 О каких желаниях ты толкуешь? Что может исполнить для меня твой бог? Яцарь великой и богатой страны, с которой считается даже Парфия! Явладелец несметных сокровищ! Я  он осёкся под взглядом Агирры, под взглядом, который, казалось, ощутимо проникал внутрь его сознания, выворачивал наизнанку душу, достигая самых потаённых её уголков.

 Великие владыки,  сказал маг со странной усмешкой,  правят миром. Но они жерабы своих страстей. Будь покорен Ахура Мазде, возлюби его и он раскроет перед тобой сады любви и наслаждений, дабы ты соединился с той, которая уже давно волнует твоё сердце, которая единственная достойна воссесть на троне рядом с тобой.

 Нет!  воскликнул Зармайр.  Это не любовь. Это бесовское наваждение Это позор Я буду опозорен в глазах всего народа Они не понимают И никогда не поймут

 Но ты и не обязан никому ничего объяснять,  возразил маг.  Этот брактребование веры. Нет жертвы более угодной богам, чем «хваэтвадата»  сященный брак с близким по крови. И чем родство ближе, тем лучше.

Со двора послышалась песня. Звуки её, вначале нестройные, постепенно приобретали крепость и мощь, и вот уже тысячегласый гимн взлетел над столицей:

Ради молитвы этой

И жертвы снизойди

Со звезд, о Ардви-Сура,

К земле, Ахурой данной,

Приди жрецу на помощь,

Сойди к ладони полной.

Вершащей возлиянья.

Молюсь ей ради счастья

Я громкою молитвой,

Благопристойной жертвой

Почту я Ардви-Суру,

Пускай к тебе взывают

И почитают больше.

Благая Ардви-Сура.

И хаомой молочной,

И прутьями барсмана,

Искусными речами,

И мыслью, и делами,

И сказанными верно

Правдивыми словами.

Молитвы тем приносим,

Кому призвал молиться

Ахура Мазда благом.

И Зармайру показалось, что в общем хоре голосов, доносящихся с подножия вечно пылающего алтаря, он может различить и звонкий, пронзительный голос Зуммуриады, восторженно славящей богиню и всё прекрасное и вечное, что она олицетворяла: Мир, Труд, Надежду и Любовь!

 Меня не поймут вожди племен,  покачал головой Зармайр,  они ждут, что я выдам дочь за агванина, за кого-то из них или их сыновей. Каждый из них по два или по три раза уже посылал ко мне сватов.

 Какая же участь предпочтительнее для твоей прелестной дочери? Выметать кибитку гаргара или лпина или же сверкая драгоценным убранством воссесть на трон. И кем ты хотел бы видеть своего внука? Пастухом или же наследным царевичем великого государства? Если же кто-то из вождей будет противиться твоей священной воле, то у нас достанет войска, чтобы привести его к покорности.

Увидев, что Зармайр задумался, маг сделал паузу и продолжил уже льстивым, вкрадчивым тоном:

 Если ты согласишься на это предложение, то на Праздник Ноуруз царь Пакор прибудет к тебе со всем двором. И мобедан-мобед, глава всех магов, совершит обряд бракосочетания по древним маздийским обычаям. Пышность твоего двора затмит всю роскошь Ктесифона и Пальмиры. С самых отдаленных стран ко двору твоему поспешат поэты и художники, скульпторы и строители, звездочёты и актёры

 К чему вся эта суета?  рассеянной улыбкой заметил царь.  Да и не в радость все это будет, если она не захочет

 Но рано или поздно сделать выбор ей всё же придется,  с легкой улыбкой заметил маг.  Нельзя противиться природе. Женщина должна стать матерью. И если она станет матерью царя

 Мой внук не станет царем!  воскликнул Зармайр.  От меня отвернутся все племена. Подходит к концу мой третий девятилетний срок. В этот Ноуруз опять будут выборы. Да меня просто-напросто не изберут царем. Об этом ты подумал?

 Царей не выбирают!  жестко и требовательно произнес маг, встав перед Зармайром и решительно скрестив руки своей тощей и впалой груди.  Избирают вождей племен и старейшин родов в странах диких и отсталых. Царская же власть дана от бога и передается по наследству! Чем крепче она, тем сильнее страна!

 Что же ты предлагаешь мне?  шепотом спросил Зармайр ухватив мага за космы и притянув к себе.  Ты предлагаешь мне уничтожить все главные свободы Алуана? Повергнуть в рабство свободные племена, уничтожить, растоптать моих друзей?

 Ваша свобода продержится не долго,  прошагал Агирра, морщась от боли.  И для твоего народа лучше терпеть одного своего царя, чем чужих сатрапов, как Армении. Или тебе затмили взоры дары Вологеза? Или не знаешь ты, что только боязнь ромейских легионов удерживает его армии вдалеке от твоих границ? Но скоро эти псы сцепятся, и тогда один из них должен одержать верх. С ними-то тебе и придется бороться. Власти надо противопоставить власть, силесилу, армииармию, а не толпу охотников и пастухов. В противном случае войско ждёт поражение, странуразруха, а жителей еёпозорный плен и рабство

В сердцах оттолкнув его, Зармайр поднялся и тяжело заходил по комнате. Тьма мыслей, водоворот чувств теснились в его душе, не находя выхода. Перед глазами его то сверкало пугающей белизной тело дочери, то появлялась дерзкая усмешка вождя кадуссиев Скайорди, то тяжелые золотые колонны тронного зала Вологеза, сказочная пышность двора и буйная зелень садов на крышах Ктесифона. Искушение обрушилось на царя Искушение властью, гордостью, любовью До чего же все-таки слаб человек

Глава VII

Клавдий вышел из дома, когда солнце начало садиться. Лектику он не взял, до Палатина было недалеко. Наступал удушливый сентябрьский вечер. Легкий ветерок пригонял тучи комаров с Памптинских болот. Мошкара плотными роями вилась над бесчисленными фонтанами, наполняла уши пронзительным звоном. В эти вечерние часы, каждодневно бурлящие улицы Рима стихали, закрывались лавки, хозяева харчевен выталкивали на улицы засидевшихся бродяг, пустели площади и храмы. Подходя к Палатинскому взвозу, Метелл обратил внимание на толпу людей, сопровождавших внушительных размеров лектику-октофор, которую, подняв на плечи, несли восемь чернокожих носильщиков, В носилках, обмахиваясь веером из страусиных перьев, сидел багроволицый толстяк с надменным взором.

Один из толпы, сопровождавшей носилки, обернулся, взял Клавдия за руку и сказал с приветливой улыбкой:

 Рад приветствовать отважного покорителя германцев!

 Гай Мауриций!  радостно воскликнул Метелл,  Вот так встреча! Зачем ты сопровождаешь этого несчастного заморыша? Ищешь тему для очередной сатиры?

Щуплый черноволосый Гай Мауриций, однокашник Клавдия и его родственник со стороны жены, опустил взгляд и как-то нелепо пожал плечами:

 Я Видишь ли, я у него на службе, Клавдий. Это Меттий Кар.

Услышав это имя, Клавдий внутри содрогнулся,

 Меттий Кар?  негромко переспросил он.  Этот квадруплатор?

 Совершенно верно,  подтвердил Мауриций.  Отъявленный мерзавец и гнуснейший из доносчиков. Сейчас мы были в суде, где он обрек на гибель достойнейшего Геренния Сенециона.

 И ты, всадник, ходишь в клиентах у этого негодяя?  изумился Клавдий,  Прости, я тороплюсь

 Постой, Клавдий!  жалобно воскликнул Мауриций.  Не суди поспешно. Ведь я уже не всадник. Родня от меня отвернулась И мне мне надо на что-то существовать. Не идти же в могильщики.

 Почему ты оказался изгнанным из сословия?

 Меня погубила Мельпомена,  Мауриций застенчиво потупил взор.  Спектакль Обычный любительский спектакль. Я в нем сыграл роль Улисса, очень смешную. Все говорили, что она мне удалась

 Сумасшедший!

 Но мы и в самом деле не делали ничего особенного. Собрались только самые близкие друзья. Но кто-то донес на нас. Двоих казнили. Троих изгнали. А меня Кар пощадил. Он спас мое тело, но взамен выторговал душу. И теперь я кормлюсь за его счет, сочиняю для него стихи и речи Он ведь глуп, как пробка, и спесив как Нерон. Ну, прощай, старина,  вздохнул он,  мне к утру надо приготовить эпитафию на смерть его дядюшки. Старик, правда, еще не умер, но активно готовится отойти к Харону. А Кар вертится ужом, не зная как ему угодить Рад был тебя увидеть.

 Приходи завтра к портику Ливии после второго завтрака, часам к восьми,  предложил Клавдий.  Сходим вместе к Агриппе.