Он прав, отец, девушка подняла на царя свои большие лучистые глаза. Повели накормить людей и выдать им вина. И позаботься о семье несчастного.
Царь хмуро взглянул на дочь, хотел что-то сказать, но смягчился и крикнул сотнику:
Пусть сегодня отдохнут. Узнай, есть ли у этого, упавшего, семья и выдай ей двух баранов.
Ты слышал? звонко крикнула девушка, подбежав к перилам. Сто баранов выдай его семье и ни одним меньше!
Ты меня разоришь!.. вскинулся было Зармайр, но Зуммуриада прильнула к нему и поцеловала в щеку. И он оттаял, размяк, почувствовав прикосновение ее тонких пальчиков и упругость молодой, высокой груди. На мгновение замерло и гулкими толчками забилось сердце. Он мечтал продлить эту сладостную близость, так ощутимо напоминавшую ему юную жену его, которая ушла из жизни, подарив ему дочь.
Представляю, что ты скажешь, когда узнаешь, что вся краска никуда не годится! весело засмеялась девушка.
Как не годится? поразился Зармайр.
На нижний ярус башни, пожалуй, пойдет битум, смешанный о сажей, хоть их и придется время от времени подновлять, покорно сказал Мултан, не поднимая глаз. Но все остальные краски не продержатся и полугода. Воздух на берегу влажный, соленый, частые а сильные ветры Охра и красная глина не подойдут.
Не прикажещь ли подмешать в нее тирский пурпур? съязвил Зармайр.
Но больше ни одна краска не выдержит таких ветров, тихо промолвил зодчий.
Красить пурпуром стены? вскричал Зармайр. Да знаешь ли ты, сколько стоит одна его склянка?
Ты меня удивяешь, девушка помрачнела и поджала губы. Ведь мы с самого начала решили, что храм будет иметь восемь этажей и раскрашен в семь разных цветов. И нижний этаж будет белым
В честь божественной власти, Вейра Хшатра, красоты и гармонии мира, добавил Агирра.
А второй этаж будет черным
В честь Амертат, жизненной, всеутверждающей силы матери нашей, земли.
Третийпурпурный в честь Зуммуриада, запнувшись, взглянула на мага.
Аша-Арта Вахишта, сына Агуры, духа божественного огня, Фарра, подсказал он.
Четвертыйголубой в честь богини Ардвисуры Анахиты
И Хуарвата, духа здоровья и жизненной влаги, добавил Агирра.
Пятыйкрасный в честь Михра, недремлющего ока Ахура Мазды, без запинки продолжила девушка. Шестойсеребряный в честь плодородной и животворящей Ма, а седьмойзолотой в честь самого Ахура Мазды
Спента Майнью, всеблагого духа бессмертного Ахуры, завершал маг.
Но ведь это же совершеннейшее безумиевыкладывать золотыми и серебряными листами стены башни! жалобно воскликнул Зармайр. Или вы хотите и кирпичи лить из чистого золота? Скажи ей, Агирра!
О, злато! маг развел руками и возвел очи горе. Презреннейший из металлов, составляющий единственную ценность для нищих духом. Открывающее все врата, все тайники человеческих душ, весь смрад и погань нечестивых желаний и подлых страстишек! Под его волшебными лучами урод становится красавцам, бродягацарём, тщедушный приобретает силу исполина, добрыечерствеют душой, гневливыесмягчаются.
Благодаря ему крепнут государства, а народ вопит и страждет. Прельщенные его лучами, вражьи армии стирают в пыль города и возводят новые. Металл этот, в общем-то пустой и бесцельный, годный лишь на побрякушки для женщин, сам до себе не имеет никакой цены. Думается мне, что настанут времена, когда из него начнут отливать ночные сосуды, дабы доказать презрение к его некогда безграничной силе. Но и это будет неверно, ибо золоте Ахура Мазда сотворил дабы человек возрадовался и восславил его. Но злобный Ангра Майнью вселил в людские сердца алчность и неистовую тягу к злату. Но не пора ли нам побороть в себе пороки, внушенные нам злыми дэвами?
Что ты говоришь? напрягся царь, на ожидая такого поворота.
Да, говорю я, продолжал Агирра, злато не только источник зла, ибо если б это было только так, я предпочел бы выложить башню кизяками невинных коров, которые своей кротостью более угодны богу. Но золотоэто еще и радость, сила и могущество. Золотоцвет и сущность Глаза Мира, недреманного Ока Ахуры, это цвет Михра, лучезарного Солнца, дарящего свет, тепло, радость и изобилие всему сущему на земле. Золото придаст башне великолепие, оно расскажет всему миру, как велик и могуч правитель страны Алуан. И потому я говорю: выполни просьбу своей луноликой дочери к вящей славе своей и Мазды.
При этих словах Зуммуриада просияла, подпрыгнула на месте и от полноты чувств обняла мага, который, перехватив свирепый взгляд царя, поспешил добавить:
Сэкономить можно на другом. Верхние этажи можно строить из кирпича, как строятся все мидийские храмы и как завещал нам великий наш пророк, Заратуштра.
Заратуштра, конечно, был мудрым человеком, но в строительстве я привык доверять более надежным авторитетам, возразил Мултан. Глина по всем статьям уступает камню, и в красота, и в долговечности.
Но ведь башня будет краситься, не уступал маг.
Она разрушится лет через триста. Осядет под собственной тяжестью.
Тогда убери этот никчемный выступ впереди, предложил Агирра. Что за нелепый нарост! Он портит весь вид.
А мне он очень нравится, встала на защиту зодчего Зуммуриада. Он прелестный!
Но он только удорожает строительство, заметил Агирра
Не прекословь, Мултан, оказал Зармайрбог с ним, с золотом, но строй без выступа, он портит весь вид.
Выслушай меня, великий государь, воскликнул зодчий высоким звонким голосом. Да, я строил башни, и крепости, и храмы в Хинде, Согдиане, Бактрии, Парфии и Мидии. Но везде я делал лишь то, что мне приказывали, строил по веками устоявшемуся образцу. Лишь дочь твоя сказала мне: придумай что-то свое, Мултан, такое, чего нет нигде. Я увидел в твоей стране изобилие крепкого и мягкого известняка, камня, созданного богом для постройки дворцов и храмов. И то, что я выстрою из этого камня, простоит века. Десятки веков! Думаешь, я напрасно столько времени медлил, исходил все окрестности, копался в земле? Я изучал твое море. И убедился, что раз в несколько столетий оно имеет обыкновение подниматься и затоплять всё в округе. Так вот, когда оно поднимется в очередной раз, оно не сможет подмыть основание башни, а выступ её будет рассекать все набегающие волны. И я говорю тебе: века, тысячелетия простоит твоя башня, и всё это время люди будут восхищаться ею и славить твоё имя. Бросив золотойне жалей медяка! Дай мне закончить работу, и ты увидишь, что через полгода здесь будет стоять башня, равной которой нет, не было и не будет в мире!
Башня! презрительно фыркнул Зармайр. Что мне башня? Игрушка для мой девочки? На эти деньги я бы лучше выстроил с десяток крепостей для охраны народа.
От кого ты хочешь защищаться? с удивлением опросила девушка. Мидийцы наши братья, парфянский царь ежегодно шлет нам дары, с армянами мы мирно торгуем, картлийцы сватаются ко мне уже третий год Ты боишься аланов? Этих дикарей и трусов? девушка усмехнулась, губы ее задрожали а предательская слезинка, сверкнув в уголке глаза, скользнула по щеке. Игрушка! Разве я дитя? Разве лишь мне одной нужна эта башня? Разве не послужит она укреплению и распространению гуманнейшей и прекраснейшей веры, которая объединит племена нашей страны в единый и могучий народ?
Ты слышишь? Слышишь, что она говорит? с немалым изумлением воскликнул царь.
Я слышал речь не девочки, но царицы, с поклоном промолвил маг. Поверь мне, владыка, народ, объединённый единой верой, можно истребить, но покоритьникогда! Проникнись этой верой, просвети свои племена, истреби еретиков, возлюби Ахуруи он исполнит все твои сокровенные мечты
Взглянув на мага тяжёлым взором, царь хотел было что-то екать, но смолчал. В диковатом взгляде этого сухопарого сутулого человека было нечто, от чего обычный человек смущался, опускал очи долу и отходил в сторону.
О, отец, вся в слезах прошептала Зуммуриада, от нахлынувших чувств не в силах сказать ничего более. Отец!..
Идите, оказал царь, тяжело вздохнув и усаживаясь в кресло. Иди и молись Ахура Мазде о том, чтобы ничто больше не затягивало строительство храма.
Девушка и зодчий вышли. Дождавшись, пока шаги их стихли на лестнице, Зармайр резко повернулся и, смерив Агирру тяжёлым взглядом, спросил: