И у нас в Бутырском полку свои Фальстафы водятся!басил бравый воин, раскуривая трубочку.Взять хотя бы моего нового капитана Франца Лефорта. Сей женевец за деньги полсвета может перевернуть и так лихо отстукивает красными каблуками в танцах, что, почитай, всем немкам в Кукуе головки вскружил!
Только не нам с Анхен!гордо прервала бабушка речи своего разошедшегося сына и тот послушно умолк.
Мария Брюс была прямым напоминанием об отцестрогом и гордом генерале Джеймсе Брюсе, верой и правдой служившем своей новой родине, но не нажившем ни богатых поместий, ни сундуков с золотом.
Зато честное фамильное имя ваш дед не уронил! Того же и вам в солдатской службе желаю!гордо напутствовал своих сынов, Романа и Якова, Вильям, отправляя их в Преображенское.
Все стремились на службу в Кремль, поближе к правительнице Софье и её фавориту князю Василию Голицынуведь в их руках после страшного стрелецкого мятежа 1682 года была и власть, и государственная казна. Но гордый потомок шотландских королей Вильям Брюс определил своих сынов в опальное Преображенское, куда укрылся царевич Пётр и его мать Наталья Кирилловна. Там в 1683 году стал набираться первый Преображенский полк молодого царевича, и в него ловкий генерал Менезий, по-прежнему ведавший воинским обучением Петра, и записал молодых Романа и Якова.
Правда, Роман ничем не привлёк внимания царевича, а вот Яков поразил Петра прицельной стрельбой из двух завалявшихся на преображенском дворе трёхфунтовых пушек.
Э, да ты, я вижу, отменный бомбардир!весело рассмеялся царевич после пробной стрельбы.Где учился?
Дау батюшки, в Бутырском полку!застенчиво покраснел Яков от похвалы.
А учитель кто?продолжал Пётр расспросы.
Да Патрик Иванович примеры показывал!признался Яков.
Сам Гордон!ахнул царевич. И добавил не без досады:Вот бы мне такого учителя, стал бы и я первым бомбардиром в своём полку!
Ну, этому и я могу поспособствовать, ваше царское величество!Молоденький офицер отвесил Петру ловкий поклон.Я завтра же переговорю с Тиммерманом. Сей инженер ведает всей артиллерией у бутырцев, думаю, не откажет в моей просьбе.
Спасибо, Лефорт!Царевич весело тряхнул головой.
Через день Пётр вместе с Яковом и здоровенным преображенцем Бухвостовым катывал пушки на полигоне Бутырского полка. И первый царский выстрел был удаченсбил мишень!
Ну что, Брюс! Кто теперь первый бомбардир в Преображенском полку?!с мальчишеской горячностью спросил Пётр.
Брюс, памятуя недавний пример Лефорта, сорвал треуголку и раскланялся:
Вы, ваше царское величество!
Дай срок, други!весело смеялся вечером Пётр, уминая кашу из солдатского котелка.Будет у меня в Преображенском бомбардирская рота, и станете вы в ней первыми бомбардирами.
Но в бомбардирской роте Якову Брюсу сразу служить не пришлось.
В 1687 году великое Московское войско под началом фаворита царевны Софьи князя Василия Голицына, «большого воеводы и царственные большие печати и государственных великих посольских дел Сберегателя», двинулось походом против крымского хана. Пошёл в тот поход и Бутырский солдатский полк под командой генерал-майора Патрика Гордона. Батальоном в полку по-прежнему командовал Вильям Брюс, воля отца оказалась сильной: 17-летнего Якова отозвали из Преображенского и снова перевели в Бутырский полк. А так как Гордону требовался молодой и толковый адъютант, то в первом же походе Яков оказался под властной рукой сурового шотландца и весело гарцевал при его штабе на гнедом аргамаке черкесской породы.
* * *
Всё было внове в этом походе: шум и крики стотысячного военного лагеря, необъятные просторы южных степей, по которым шло московское войско, высокое голубое небо, на котором целый месяц не являлось ни облачка. По степному разнотравью Яков весело летал из сторожевого полка, в коем шли бутырцы, к генеральскому шатру большого воеводы с донесениями Патрика Гордона. По улыбке князя Голицына Яков мог догадываться, что первые вести от Гордона радовали большого воеводу: до Конских вод не встретили ни одной татарской орды, а на реке Самаре к войску примкнул украинский гетман Самойлович, приведший 50 тысяч казаков, и, перейдя Конские воды, огромное войско, казалось, неукротимой лавой потекло к Перекопу. Но за урочищем Большой луг сухая таврическая степь вдруг загорелась, и дымное пламя возникло перед московским войском.
Генерала Гордона спешно вызвали на совет к большому воеводе.
Заседали на совете до позднего вечера. Гордон вышел из голицынского шатра туча тучей, не проговорил, а пролаял своим адъютантам:
Порешили генералы и дале идти вперёд, по горелому!
Поход на другой день продолжался, но не было вокруг прежнего разнотравья. Земля стояла чёрная, обуглая, небо было затянуто горькой пожарной дымкой. И нигде на этом пожарище не было ни воды, ни корма для лошадей. Потому не шли, а ползлиза двое суток не прошли и 12 вёрст.
На брегу пересохшей речушки Карачакрак Голицын снова созвал совет генералов, воевод и полковников и спросил кратко:
Как дале поступать?
Да о чём тут говорить!Краснорожий полковник Бутурлин показал плёткой на огненное марево, стоявшее за Карачакраком.Куда нам дале идти без воды и корма?! Отступать надобно, боярин, отступать!
Голицын улыбнулся не без облегчения, словно Ванькин выкрик снял у него все сомнения. Взглянув на сурового Гордона, большой воевода беспомощно развёл руками и молвил с горечью:
Ну, что же, воеводы и полковники, видать, сам Господь Бог преградил нам путь. Придётся отступать, с Божьими предначертаниями не поспоришь!
Да не Господь Бог, а гетман Самойлович стал на твоём пути, боярин!весаул Иван Мазепа, что проскользнул в вечерних сумерках в голицынский шатёр, зашептал жарко:Сам слышал, как гетман приказал своим сердюкам: скакать впереди московского войска и поджигать степь. А сынкам своим Гришке и Яшке пояснил, что, ежели завоюет Москва Крым, не быть самостийной гетманщине на Украйне, всем завладеют цари!
Надо же, а я думал, Самойловичгетман надёжный, верный!ахнул Голицын.
Да я вот и письмецо от казацкого старшины о гетманской измене принёс: подписали и обозный, и судья, и генеральный писарь, и паны-полковники!Мазепа положил свиток перед большим воеводой.
И кого же старшина желает избрать новым гетманом?осведомился Голицын.
А хотя бы и меня!В голосе Мазепы зазвучал металл.Я Москве слуга верный, а тебе, князь Василий, наособицу. За мной не пропадёт: вручишь гетманскую булавуза мной бочонок с золотыми дукатами.
Так и свершилось! Самойловича и его сынов взяли под стражу, а на казацком круге, созванном на речке Колонах, что близ Полтавы, паны полковники закричали: «Люб нам Мазепа! Мазепу в гетманы!»
Царский Сберегатель вручил Мазепе гетманскую булаву, а вечером в шатёр гетманские сердюки вкатили бочонок, в котором весело перезванивали десять тысяч золотых дукатов.
Тем первый Крымский поход и закончился. По московскому войску, счастливо спасённому от огня и пожара, даже и награды объявили. Среди награждённых по Бутырскому полку прозвучало и имя Якова Брюса, получившего свой первый офицерский чин прапорщика.
Патрик Гордон сам вписал его в списки, разъяснив штабу:
Не могу я видеть, чтоб потомок шотландских королей в низших чинах обретался. Да и адъютант из него добрый, ни одного татарского разъезда не убоялся.
Царевич Пётр, встретив Брюса в Преображенском, смеялся и вопрошал:
А ну поведай, Яков, как ты с Васькой Голицыным от пожара бегал?
Что же, государь, пожар дело страшное, но позовут, я и вдругорядь на Крым пойду!Яков смотрел открыто и честно.
И оказался прав. Через год, в 1689, когда воинство Василия Голицына снова двинулось на Крым, в рядах Бутырского полка, стремя в стремя с генералом Гордоном, опять скакал его адъютант прапорщик Яков Брюс.
* * *
Второй поход на Крым Василий Голицын готовил, учитывая все невзгоды первой неудачи. И поскольку главной препоной в первом походе оказались степные пожары, то Голицын решил выступить весною, чтобы не попасть вновь на июльскую сушь. Посему уже ранней осенью 1688 года воеводам зачли вслух в приказной избе указ правительницы Софьи и боярской Думы о новом походе, и по всем волостям были разосланы гонцы объявить ратным людям, чтобы они к службе государевой готовились, копили съестные запасы, откармливали лошадей и ждали скорого указа, где кому быть, к какому полку и к какому сроку стать в строй. А чтобы ободрить воинов, сообщалось, что константинопольский патриарх Дионисий прислал известие, что «все православные христиане ожидают государских войск с радостью, и что ныне самый удобный час для атак на османов». Боярам же посланец патриарха Исайя говорил и от имени волохского господаря Щербана, что приведёт он, господарь, на подмогу русским своё семидесятитысячное войско и за Дунаем «соберётся сербов и болгар с триста тысяч и всё тамошнее христианство встанет и будет на путях до Царя-города без помешки».