Заметив Василя, он поднял голову и навострил уши.
- Орленок, ко мне,- тихо позвал юноша своего друга. Но конь услышал, подлетел снежным вихрем и положил голову на плечо Василя.
- Вижу, что вы большие друзья,- рассмеялся пастух и махнул рукой.- Ладно уж, разрешаю вам прогуляться.
Василь вскочил на Орленка, и в тот же миг ветер свистел в его ушах, чудо-грива прохладным белым пламенем плескалась, щекотала плечи и уши. Промелькнул тополь-бормотун, потом табунок обыкновенных, или, как выражается дядя Антон, "диких" лошадей.
Орленок легко взял препятствие - довольно высокий кустарник, доказав, что летать могут не только птицы. Но в лес вошел чутким, осторожным шагом. Минут через двадцать деревья расступились, и Василя ослепил блеск искрившегося озера. Сквозь камыши юноша разглядел петушиный гребень рыжих волос, и ему стало не по себе: бедный Кувшин! Как он давно не навещал его.
С чувством раскаяния Василь подъехал и соскочил на землю. Кувшин обернулся, хмурым взглядом смерил юношу и, скривив губы, процедил:
- Предатель.
- Ты неправ, Кувшин,- с обидой возразил Василь.- Сам понимаешь, что я не малыш и нам пора расставаться. Через год закончу школу, получу знак зрелости. В этом будет и твоя заслуга.
- Знак зрелости... Подумаешь! В прошлом году Андрей получил знак и забыл... Не приходит. Но ему я прощаю: он стал чемпионом мира по плаванию. Моя выучка! А ты?
- Я занимаюсь конным спортом.
- Кони,- брюзжал Кувшин.- Променять меня на каких-то четвероногих. Тьфу!
Как задобрить Кувшина? И Василь решил упомянуть о его новых воспитанниках. Но сделать это надо сначала с подковыркой.
- Ходят разговоры, что они у тебя безнадежные заморыши.
- Гнусная клевета! - вскипел Кувшин и вскочил на ноги.
- Пожалуй, слухи неверные. Я ведь почти каждый день вижу этих малышей.
- Ну и как они тебе показались? - осторожно, скосив глаза на юношу, спросил Кувшин.
- Отличные ребята! Крепкие, ловкие и отчаянной храбрости.
- Вот видишь. Моя школа! - повеселел Кувшин.
Расстались они друзьями. Покидал Василь озеро все же с невеселым настроением: ушло, уплыло детство, растаяло, как дым в небесах.
Иная дружба занимала теперь все помыслы Василя - дружба с Орленком и вообще с лошадьми, даже "дикими". Вика, как и Кувшин, относилась к этому увлечению с иронией.
- Ты сам скоро станешь копытным представителем фауны,- усмехалась она.
Съязвила она и о будто бы ежедневном рационе юноши: клевере, люцерне и овсе. Однако после одного чрезвычайного происшествия девушка смотрела на дружбу Василя с лошадьми уже по-другому.
А случилось вот что. Однажды пришел Василь на пастбище. Ученый-пастух так глубоко ушел в свои размышления, что не обратил на юношу внимания. Василь не стал беспокоить его. "Все равно разрешит",- подумал он и вскочил на Орленка. Проскакал немного и почувствовал, что впервые по-настоящему слился с этим теплым, живым, почти разумным существом. Будто стали они единым организмом.
- Лети, Орленок! Вперед! - воскликнул Василь.
Конь помчался стремительнее обычного. Едва касаясь ногами земли, Орленок стлался, как белая птица на бреющем полете. Травы гнулись под ним и вихрем проносились кусты. И вдруг начались странные вещи: дни и ночи мелькали мгновенно, а солнце летало с востока на запад подобно метеору с раскаленным хвостом. "Уж не выскочил ли Орленок на дорогу времени? - подумал Василь.- Нет, нет! Чепуха!" Но когда конь влетел в беззвучную мглу с проплывающими мимо тенями, юноша испугался.
- Остановись, Орленок! Остановись!
Тьма расступилась, засинело небо, замелькали деревья, и у Василя отлегло от сердца. А когда Орленок с рыси перешел на шаг, успокоился совсем. Он дома, в своем времени! В такой же лесостепи, где цвели травы и синели вдали рощи.
Орленок остановился и стал пощипывать траву.