Весельчак так опешил, что забыл завершить превращение: из рукавов фрака высовывались когтистые драконьи лапы.
- Прошу,- Весельчак подобострастно согнулся и жестом пригласил в кабинет.
Опустившись в кресло, он положил чешуйчатые лапы на стол и нервно забарабанил острыми кривыми когтями. Обнаружив свою оплошность, Весельчак поспешно заменил драконьи лапы на человеческие руки и жалко, заискивающе улыбнулся.
- Извините-с. Чем могу служить?
Дядя Абу с хорошо разыгранным смирением уговаривал отпустить д'Артаньяна. Весельчак разинул рот: сам Непобедимый в качестве робкого просителя! Быть этого не может! Непобедимому достаточно просто чихнуть, и от него, могучего дракона, мокрого места не останется. Первым желанием дракона было немедленно согласиться. Но уж очень хотелось ему похорохориться, показать, что и он, Весельчак, не последний винтик в общественном механизме.
- Нет, не могу отпустить. Из-за него потерял ценного работника,- все более смелея, Весельчак повышал голос: - Да его сжечь мало! Через мясорубку его! Через "цедепе"!
- Вы не совсем поняли меня,- вежливо сказал дядя Абу.- Он будет служить у меня дворником. Представляете, какой позор! Гордый дворянин и вдруг с метлой.
- Не со шпагой, а с метлой? - Весельчак слабо улыбнулся.- Тут что-то есть.
- И это не все,- продолжал дядя Абу.- Мушкетер привык орудовать шпагой, а не метлой. Он станет отлынивать и плохо работать. За спесь и нерадивость его у нас будут сечь.
- Сечь? Пороть розгами? - Весельчаку это здорово понравилось, и он с улыбкой привстал. Потом повалился в кресло и захохотал так заразительно, что и мы рассмеялись.- Пороть, как нашкодившего школьника. Ха-ха-ха! Снимать штанишки и... Ха-ха-ха! Великолепно! Остроумно! Согласен!
Так к обоюдному удовольствию уладился инцидент с мушкетером. Его отпустили. Дворником на вилле он числился лишь условно. Д'Артаньян все так же бродил по улицам и что-то бормотал. Нечистая сила его не обижала, а если и посмеивалась иногда, то с известной долей почтительности и страха. Все знали, что он под защитой самого Непобедимого.
День прошел настолько благополучно, что моя нагруженная страхами психика излишне смягчилась, даже разнежилась. Видимо, поэтому и сеанс рокировки начался не сразу, а с каких-то нежных снов. Я слышал струнные звуки арфы, видел туманы над ночным зеркалом воды и ослепительной красоты балерину... Где я? На Лебедином озере?
Клочья смутных снов дрогнули, рассеялись, и я окончательно уснул.
Лебединое озеро
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе...
Ф. И. Тютчев
И в тот же миг очнулся... Нет, не на Лебедином озере, как почему-то ожидал, а на знакомом лугу. С книгой в руках я сидел под шумным тополем-великаном... Я? Вот ведь до чего привык чужую, данную мне "напрокат" жизнь воспринимать как свою. Нет, то был, вероятно, все же другой...
Итак, любимый с детства тополь-бормотун шумел, а Василь вслушивался в несмолкаемый говор листвы с сожалением и грустью: никаких дриад и ничего таинственного он уже не ждал. Он не дошкольник и не первоклашка. Через год, закончив десятый класс, станет взрослым, и с детским ощущением мира пора расставаться. Неужели навсегда?
Налетел короткий ливень, и все вдруг предстало сияющим, живым и сказочным. "Неужели мне чудится?" - с улыбкой думал Василь.
Ливень с дробным перестуком умчался, а Василь побежал навстречу вышедшему из-за тучи солнцу. Там, за рощей и двумя холмами, паслись кони, тот самый опытный табун. К счастью, сегодня дежурил знакомый ученый-пастух.
- Дядя Антон, разреши еще раз проехаться на Орленке.
- Но Орленок и четверо его одногодков на грани чего-то нового. Хронорысаки? Вряд ли.
- Не занесет же он меня в другую эпоху.
Шагах в двадцати паслись кони. Среди них красавец редкой масти - белой с голубым отливом.