Что бы ни было, перебил Николай своего товарища, племянника моего не трогать, понял? У меня детей не может быть, а он все ж продолжатель нашей фамилии.
Я тебя услышал, мрачно усмехнулся Лоозе, поправляя рукой спрятанный во внутреннем кармане тужурки наган. Может, он нам сам все отдаст по-доброму, а?
Посмотрим, абсолютно без эмоций ответил Николай.
В это время Платон, подъехав к воротам своего старого дома, сошел с коляски, спустил маленького Матвея вниз и грустно вздохнул, чувствуя прохладу пустого жилища.
Аким Никоныч, обратился он через некоторое время к кучеру, ты отворяй ворота и хозяйничай на свое усмотрение. Овес купи у соседей через дом. Рядом хозяйство того однорукого дезертира с ним мне не хочется иметь никакого дела. Давай вначале перетаскаем вещи в дом.
Матвей, оглядевшись радостно вокруг, снова заметил мальчика, который встретился на том конце деревни, наблюдавшего за ними из-за жердей покосившегося забора огорода через дорогу.
Матвеюшка, пошли в дом, услышал он голос отца и, оглядываясь на Сергуню, послушно зашагал во двор.
Платон, взяв в руки кожаный саквояж, который стоял до этого на сиденье между ним и сыном, двинулся вслед за Матвеем. Аким же приподнял пассажирское сиденье и, достав оттуда две увесистые сумки из парусины, понес за Платоном.
Следующим утром, как только стало светло, Аким Никоныч выехал из ворот двора Платона. Хозяин дома вышел его провожать.
Может, мне остаться с вами, Платон Никитич, пока ваша супруга с охраной не подъедут, а? спросил извозчик. Время неспокойное, и люди все злые, а у вас маленький сынишка.
В родной деревне вряд ли что случится, неуверенно ответил Платон. Мы с Ксенией Павловной договорились встретиться здесь вчера, да они, видимо, задержались чуток. Сегодня, даст Бог, уже точно они должны подъехать. Я сопровождающих ее людей знаю давно они очень обязательные люди и никогда меня не подводили.
Вы можете на меня обидеться, если хотите, понизив голос, обратился к нему Аким, но брат ваш мне очень не нравится. Даром, что брат, а глаза у него, как у разбойника. И его сотоварищ ничем ему не уступает.
Спаси тебя Бог, Аким Никоныч, сказал Платон и обнял извозчика. Обо мне беспокоишься, а тебе самому-то тоже ехать да ехать. Будь осторожен в дороге.
Думал, ночью дождь будет, ан его так и не было, чтобы скрыть выступившую скупую мужскую слезу, Аким полез поправлять подпругу у одной из лошадей. С утра довольно тепло к вечеру точно дождь начнется.
Проводив Акима, Платон зашел тихо в хорошо натопленный и прогретый дом и, удостоверившись, что Матвей сладко спит, решил прогуляться до реки Талки, которая протекала в версте за огородом вниз через дорогу. Передний родительский огородик, некогда облагороженный покойной Катей в виде засаженных кустов крыжовника, смородины и малины, сейчас имел вид довольно унылый отчасти просто из-за того, что уже была осень, а отчасти и из-за набегов летом местных ребятишек в пустующие кущи. Платон за полчаса добрался по повторно скошенным из-за теплой осени заливным лугам до берегов Талки, прошелся вначале вниз по течению с полверсты, затем вернулся обратно. Все это время ему казалось, что не было этих прошлых пятнадцати лет и что вот сейчас придет он домой, а там его встретит с ласковой тихой улыбкой его Катя.
Возвращаясь назад той же еле заметной тропой, Платон с радостью прислушивался к размеренному шуму осенней деревни: уже начались работы в овинах и гумнах. Где-то лаяли собаки; то тут, то там слышался гогот гусей и кудахтанье кур; с противоположного конца деревни доносились мычания коров и гулкие раскаты пастушьего кнута. Еще утром, как только рассвело, Платон, услышав скрип плохо смазанной крестьянской телеги, встал и выглянул в окно в сторону Шумкина ехала подвода с мешками свежеобмолоченного зерна. Так как в Шумкине была только одна мельница Петра Кирилловича Малинина, Платон даже не стал выбегать из дому, чтобы передать известие о своем прибытии в Лаптево своему бывшему тестю. Было и так понятно, что первым делом хозяин подводы крепкий крестьянин Ложкарев, сосед одноногого Степана с того конца деревни, непременно поведает Малинину о нем. Как рассчитывал Платон, так и случилось: выйдя к своему дому, он увидел, как по дороге резвым ходом приближается тарантас, запряженный поджарым вороным конем. На душе у Платона стало тепло от того, что через несколько минут увидит дорого гостя.
Тарантас подъехал, и Платон молча заключил спустившегося с повозки Петра Кирилловича в свои объятия.
Сынок, ужель один приехал? сказал пожилой мужчина, когда успокоился после первого мгновения долгожданной встречи со своим бывшим зятем. А я так надеялся увидеть внука!
Да здесь он со мной спит пока Матвей, сказал Платон. Сегодня и Ксения Павловна с Мусаилом и Сяо это мои охранники должны подъехать. У Ксении тетка умерла, и не ехать ей было нельзя. Может, ты первый еще их встретишь, если они до вечера задержатся. Приедут они все равно через Шумкино.
А это кто на окне стоит? ухмыльнулся Петр Кириллович, указывая пальцем в сторону фасада дома. Это и есть мой внучок?
На подоконнике стоял Матвей в голубой ночной рубашке и махал своими маленькими ручонками своему папе.
А я тут разных гостинцев тебе привез, сказал Петр Кириллович, не спуская глаз с Матвея. Платон, дай мне потискать твоего Матвея, и я поеду обратно: там у меня в мельнице творится некоторый кавардак еле вот вырвался, чтобы с вами повидаться. Но я к обеду вернусь. Из еды что с собой еще взять, а? Ты вот тут в коробах посмотри и скажи.
Еле оторвавшись от маленького Матвея, с которым Петр Кириллович нашел общий доверительный язык с первой секунды, через четверть часа старый мельник собрался поехать обратно в Шумкино.
Петр Кириллович, радостно наблюдавший все это время за стариком и ребенком, сказал Платон, а ты возьми с собой Матвея, если хочешь. Ой, ты же говорил, что у тебя там проблемы в мельнице.
Ты отпускаешь его со мной? воскликнул мельник. Да, ну эту мельницу подождут! Нет, если так, то я непременно возьму с собой внука! Я сам боялся даже спросить об этом. Матвеюшка, поедешь к деду Петру в гости? Я тебе там покажу пруд с серебряными карпами, а еще есть у меня там золотой петух!..
Да! Хочу к тебе, и ребенок обнял старика. Дедушка, а котята у тебя есть?
Были да все выросли, засмеялся Петр Кириллович, подхватывая на руки Матвея.
Батя, ты только осторожней с Матвеем как-то неуверенно сказал Платон.
Да ты что, сынок, неужто мы такую драгоценность из виду упустим хоть на миг?
Проводив своего бывшего тестя вместе с сыном, Платон решил прогуляться и осмотреть задний двор. В старые времена, при покойных родителях, там находились зерновой амбар, потом, чуть дальше, овин и гумно. Сразу после женитьбы на Кате и постройке кирпичного дома рядом со старой избой родителей, овин и гумно снесли из-за ветхости, а землю Сушковых передали в аренду отцу Кати, так как Платон не успевал работать на земле, а Колька был еще мал. После смерти матери и переезда брата в Уржум, старый дом снесли, и между забором хозяйства соседа Семена и домом Сушковых образовался просторный двор, разделенный дощатым забором на две части: непосредственно территория возле дома и задняя часть, где Катя стала сажать разные цветы. Уже после смерти первой жены, по причине отсутствия должного ухода почти все цветники высохли, и только возле межи, которая разделяла участки задних дворов Семена и Сушковых, где Петр Кириллович сам поставил навес-беседку, буйно разрослись кусты махровых сиреней и шиповников.
Еле протиснувшись через вросшую в землю калитку дощатого забора, Платон ахнул от резкой боли на сердце от открывшейся перед ним картины: и беседка, и кусты сирени вместе с шиповником исчезли, а на их месте стояла пристройка к овину Семена. Платон был просто поражен увиденным: испокон веков на селе никогда и никто не нарушал межу, а тут прямо через границу Семен нагло пристроил гумно к своему овину. Ну ладно, построил и черт с ним, но зачем он захотел именно на этом месте, вырубив кусты, посаженные рукой Кати?
Подойдя к бревенчатой стене гумна и явно слыша шум работ в овине, Платон сильно постучал кулаком по ней несколько раз и громко позвал соседа по имени.