Первым в новой школе она познакомится с завучем.
Это что такое? рявкнет он, указывая пальцем на кофту. Ишь ты, стиляга нашлась!
Это кофта, ответила Люда. Вы, вообще, кто?
Я кто?! Ты кто такая?!
Канавская. 9-Б.
Я сказал: снять! Завуч схватит вязанку. Людка, привыкшая к оплеухам отчима и дворовым дракам, рефлекторно треснет его по руке и перехватит кофту:
Не трожь!
Вокруг новенькой уже собралась толпа.
Снять сейчас же или вон из школы!
Та не больно-то и хотелось! Не снимая своих «доспехов», Людка развернется и, не дойдя до класса, уйдет домой. Напоследок бросит: А будете оратьможете случайно с лестницы упасть.
Оставив последнее слово за собой, она через день вернется в свою школу и в свой непрестижный украинский класс.
А чого повернулась, Канавська? Не прийняли до модних? ехидно поинтересуется классная.
Решила, что вам тут без меня совсем хорошо будет. Так что зачем неизвестных мучать? Они там ни в чем невиноватые. Вот вернулась. Рады?
Шалено, покачала головой учительница. Ну раз повернулася, з тебе стенгазета.
Людка не только умела шитьона отлично рисовала. Правда, в отличие от Толика Вербы, без правил и инженерных расчетов, а с угла и без натуры.
Шаржи и сатиру можно?
Ні, не можна! Тільки святкову! До Дня вчителя.
Тося Верба после своего икаровского полета с четвертого этажа интерната на гранитные плиты очнется в больнице. Рядом будут сидеть учитель Нашилов, директор интерната и причитающая мама. Тося откроет глаз и поинтересуется: А чего все собрались?
В честь такого чудаударился головой, затылком о камни и остался не просто жив, а здоров и при мозгах, а также за отличную учебуТосю, которого оставили на пару недель в больнице, решили порадовать невиданно щедрым подарком. У интерната были возможности, а деньгами помогла Феня, и Толик получил сразу четыре книги Фенимора Купераот «Последнего из могикан» до «Зверобоя». На форзацах каллиграфическим почерком Нашилова, разумеется, тушью была выведена благодарность от интерната. Толик не разбиралсяблагодарят за то, что остался цел, или за успехи, но книжки не просто прочел, а буквально заучил на память. С ними он никогда не расстанется. Феня, правда, глянув на подпись, обиделась:
А я? Сынок, это же я купила. Я все-все сама оплатила, сколько сказали. Хоть бы написали, что и от мамы.
Мам, я знаю. Спасибо тебе.
Толик сидел в больничной палате и радостно улыбался. Он будет разговаривать фразами из книжки и даст всем интернатским и преподам, и воспитанникам индейские клички, точные и ядовитые, как яд кураре на стрелах гуронов.
Ваня
Ванькино фиаско с контрабандой было сокрушительным в своей нелепости и глупости. Все возили! Ну все! А попался именно он. Точнокакая-то гнида стуканула! Перебирая до бесконечности вариантыкто же это мог быть, обижаясь на несправедливую судьбу, разыскивая, «Кто виноват?», Ванька совершенно не думал над вторым главным вопросом революционеров: «Что делать?». Он, конечно, по-детски ждал, что вот сейчас, ну еще месяц, и проклятье спадет, и он снова уйдет в рейс. Вот чуть-чуть подождать
Ждать дома с мамой сначала было хорошоАнька жалела своего мальчика, готовила вкусное, не нагружала бытовыми заботами и закрывала глаза на вечерние одинокие возлияния.
Ну, мать, ну как ты не понимаешь?! Ну все же все с товаром! Мы же вместе затаривались! А может, надо было их сдать, чтобы этот таможенник отстал? А? Но я же не гнида, не сволочь! Я никого не сдал, а сам теперь здесь, на суше!
Через три месяца Анька робко поинтересовалась:
Сыночек, а может, ты пока на работу устроишься? Тебя же за тунеядство могут посадить.
Я нахлебник, да, мама? Ты так считаешь?
Ну что ты такое говоришь? Это твой дом. Тут все твое. Ты мой сын. Явсе для тебя. Я переживаю. А вдруг данные поднимут, и потом с тунеядством в рейс не уйдешь?
А если завтра в рейс? А я только устроился? Что, людей подведу?
Может, с Борей поговоришь, а? Может, он тебя куда-нибудь устроит? Ну так, на полставки. Чтобы числиться?
Да я к нему в жизни не подойду! Тоже мнеотец-холодец! Жил там Хабаровске, жировал. Он тебе хоть раз помог?
Он мне жизнь спас.
Это когда было? Он после войны тебе хоть раз помог? Вот!
Анька смущенно замолкала. Действительно, а если завтра в рейс? А он уже на работе. Так и объясняла сестрам на редких семейных встречах: ждет рейса. Вот-вот отправят.
Хорошо устроился! Возмутится Женька. У пенсионерки на шее сидеть!
Я еще работаю!
Вот именноработаешь, а тебе пятьдесят семь в этом году!
Может, Ксеня его куда-нибудь устроит?
О, она ему устроит! Мало не покажется!
Ванька не хотел на работуон хотел в рейс. Все остальные вариантыэто не компромисс, а персональное поражение, падение.
Ксеня так не считала. Узнав от Женьки, что Анькин великовозрастный балбес уже полгода болтается без работы и все страдает о море, она примчится на Фонтан.
Анькин дом, неухоженный, расхристанный, ветшал, как его хозяйка.
Ладно не работаешь, страдаешь, а домом чего не займешься? отчитывала Ксеня Ваньку. Вон забор скоро завалится. Бурьяны по пояс. Крыша зиму точно не переживет.
Мам Ксеня, ты что, не понимаешь?
Ты мне не мамкай! Ксеня была неожиданно жесткой. Ты что тут страдальца из себя корчишь? Что, жизнь кончилась? Руки-ноги оторвало? Никто запойного лодыря в рейс не вернет. Всёиди работай!
А если вдруг?
Да не будет у тебя никаких «если». И «вдруг» не будет! Забудь уже. Всёнет моря. Хочешь красивой жизнииди в порт устройся. Хоть докеромтам, гляди, и выловишь чего приличного к стажу и зарплате.
Ну вот еще! С высшим образованием!
Ты посмотри на него! Образованный! Ванечка, прости, мы не из графьев. И с отцовской стороны тоже. Не сумел заработать головойиди работай руками. Сидит он, виноватых высчитывает! Я позвоню в порттебя примут. И не выпендривайся. Жаль, мать твоя не Женьката сразу бы от стола отлучила, и мигом бы за ум взялся!
1963
«Бог любит троицу»
Это был третий репетитор Сашки Ильинского. Третий за полгода. Но Ксения Ивановна не привыкла сдаваться. Тем более если цельинститут международных отношений. А ее шестнадцатилетний развитый не по годам сын точно не собирался проводить летние каникулы в компании учителей:
Мам, ну зачем мне дополнительные уроки? Я что, английский плохо знаю?
Недостаточно, чтобы поступить. Это Москва, не Одесса, тут одних моих связей не хватит. Нам нужна пятерка. Без вариантов.
Ой, ты же знаешь, какая у меня актерская памятькороткая, но цепкая. Я перед поступлением все выучу, ну ма-а-ам! Я же забуду за год.
Не делай мне нервы, Ильинский, Ксеня устало смотрела на сияющего сына. И прекрати издеваться над педагогами! То у тебя понос, то зубы, то в райком комсомола вызвали Ну какой райком? Кому ты там нужен, стиляга?
А у меня почерк самый красивый, и комсорг с собой взялакомсомольские билеты выписывать! По хитрой Сашкиной роже было видно, что он врет не краснея.
Знаю я, где и кому ты билеты выписываешь! Смотри, внука мне до окончания школы не выпиши. Дай шанс человеку.
Ну что? вечером поинтересуется Панков. Как там английский?
Как моя жизнь, отмахнется Ксеня. Бьет ключом, норовит по голове.
Давай я с ним поговорю?
Давай подождем неделю, ну или до первой жалобы этого препода. Он вроде помоложе, моднее, может, победит нашего упрямца.
Панков вздохнул и уставился на свою обожаемую Ксаночку:
Считаешь, как в поговорке: «Бог любит троицу»? Ну ладно, будем посмотреть.
И третий репетитор не подвел. Он поинтересовался у юного горе-музыканта из школы Столярского, что, кроме классики, тот слушает, и на следующий урок принес настоящий фирменный винил. Триумфальная популярность Битлов разбивалась о «железный занавес», но ее брызги с моряками долетали и до Одессы. Плакаты и пластинки стоили целое состояние. И Сашка буквально оцепенел с первого звука.
Это Битлы. Здесь мощнейшая вещь «Плизз, плизз» «Пожалуйста, пожалуйста». Свежак. Этого года. И вот ты тоже плизз-плизз, переведи остальной текст песни на следующее занятие. Я пластинку оставлю. Из дому не выносить, друзьям в руки не давать. Головой за нее отвечаешь