Дудки. Надо сохранять ясную и холодную голову, пусть даже у Джейка самая симпатичная улыбка, какую мне доводилось видеть
Возвращается Джейк с Майли на плече, садится напротив, и я прикидываюсь, будто изучаю меню.
Извините, говорит он, когда я поднимаю на него глаза. Надо было позвонить домой, предупредить, что задерживаюсь.
Ничего страшного, говорю я, а у самой в голове чехарда.
Домой?
Я делаю вид, что читаю меню, а сама украдкой бросаю взгляд на левую руку Джейка и вижу золотое обручальное кольцо, которого не заметила раньше.
Черт, так и знала: это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он женат.
И как, ваша жена не против того, что вы тут ужинаете? Мне крепко не по себе. Поужинать с мужчиной сразу после знакомстваполбеды, но с женатым
Я не жене звонил, а детям, говорит он.
Господи, у него и дети есть! Я прикидываю, как бы отсюда слинять. Вот почему я стараюсь держаться от мужчин подальше. Пяти минут не провела в городе и уже попалась на милую улыбку и накачанную задницу.
Ага, понятно, осторожно говорю я и снова утыкаюсь в меню, ставшее вдруг невероятно интересным.
Они уже подростки, вполне сами могут готовить себе еду, продолжает Джейк, не замечая моего замешательства. Но я всегда предупреждаю их, когда задерживаюсь.
Разумеется.
Что-нибудь не так? Джейк вопросительно смотрит на меня. Что-то вы притихли. Вы можете быть какой угодно, Поппи, но это на вас не похоже.
Не в моих привычках подслащивать пилюлю, и я выдаю напрямик:
Я не вижусь с женатыми мужчинами.
Джейк оглядывается по сторонам.
Где не видитесь?
Я имею в виду, не встречаюсь с женатыми. Одно из моих правил.
Я с довольным видом откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди. Вру, конечно, нет у меня насчет свиданий никаких правил. Но звучит круто.
Джейк морщит загорелый лоб, пытаясь въехать в смысл моих слов, а потом расплывается в улыбке.
Так вы думали Он поводит пальцем от себя ко мне. Это свидание?
Майли у него на плече пронзительно верещит и хватается за живот, словно от хохота.
Я заливаюсь краской.
А что тогда? Приглашаете поужинать, а потом говорите, что женаты. Извините, конечно, но для меня это несовместимо.
Джейк кивает:
Теперь понятно.
Что понятно? спрашиваю я.
Джейк залпом допивает свой стакан и со стуком ставит его на стол.
Что ж, спасибо, что дали мне почувствовать себя местным волокитой. Каковым я, смею вас заверить, не являюсь. Просто вел себя по-дружески, только и всего. Роза была чудесным человеком и верным моим товарищем. Вот я и подумал, что хорошо будет поддержать ее внучку. Видимо, ошибся. Он встает. Хорошего вечера, Поппи. Может, увидимся до вашего отъезда.
А потом, к моему ужасу, он разворачивается и, не оглядываясь, с Майли на руках выходит из паба.
С щеками, пылающими под стать разогретым фахитас, которые Рита приносит на соседний столик, я хватаю свой стакан и пью, украдкой озираясь: заметил ли кто-нибудь, что произошло? Но народу в пабе мало, а те, кто есть, заняты своими делами и даже не смотрят в мою сторону. И я тихонько поднимаюсь и выскальзываю за дверь.
Я в своем репертуаре.
Глава 4Подснежникнадежда
Бабушкин коттедж «Подснежник» маленький домик с парой комнат на первом этаже и парой на втором. Он стоит посреди Нижней улочки, тянущейся от другого конца гавани до самой «Гирлянды маргариток».
От магазина до дома рукой подать. Я ухитряюсь на несколько минут перекрыть движение, пока достаю вещи из внедорожника, припаркованного перед коттеджем.
Рассыпавшись в извинениях перед целой очередью водителей, я отгоняю машину на стоянку и возвращаюсь, чтобы распаковать багаж.
Много времени на это не уходит. Кое-что из вещей я притаскиваю в спальню, которую в детстве мы делили с братом. Застилаю одну из парных кроватей и наскоро осматриваю дом.
Внизу все, как мне и запомнилось: тихая спаленка в задней части дома, рядом с крохотной ванной. Уютная кухня в светло-голубых тонах, с окнами, выходящими на улицу; черная плита и стол с четырьмя стульями. Не изменилась бабушкина спальня наверху: массивная старомодная кровать с лоскутным покрывалом из гагачьего пуха, беленая мебель, которой стоять бы в комнате побольше. Напротив светлая гостиная с мягким алым диваном, на котором навалены пестрые подушки, креслом-качалкой, маленьким телевизором и книжным шкафом, полным книг, журналов и бумаг. Едва переступив порог, понимаешь, почему бабушке понадобилась гостиная именно на втором этаже. Через французские окна с балконом открывается превосходный вид на залив, живо запомнившийся мне с детства.
Я выглядываю из окна. Увы, бо́льшую часть пейзажа скрадывает густой туман, к тому же льет дождь. Но, стоя на балконе, глотая капли дождя, я вижу охапки поникших желтых нарциссов и пестрых тюльпанов в деревянных кадках.
Урчит в животе, и я спохватываюсь, что после остановки на заправке так ничего и не ела. Спускаюсь вниз, снимаю с вешалки у кухни тяжелое синее непромокаемое пальто с капюшоном и надеваю его. Тереблю висящую рядом зюйдвестку, но решаю, что вид у меня и так дурацкий и незачем дальше выставлять себя на посмешище.
Затем беру сумку, отпираю дверь и отправляюсь в город на поиски пропитания.
Вскоре мои ноздри улавливают запах рыбы и чипсы, и я сворачиваю в припортовый рыбный магазин, по-собачьи стряхнув с себя как можно больше воды на пороге.
Внутри уже есть пара человек. Я становлюсь в очередь и жду.
Всего одну порцию? спрашивает круглолицый добродушный кассир. Не похоже на тебя, Джейк! С твоим-то выводком ты обычно оптом затариваешься.
Ох, нет, только не это!
Но это именно оно.
Планы на ужин изменились, Мик, отвечает знакомый голос. Дети уже поели, теперь я один остался.
Я прижимаюсь к стенке и сосредоточенно изучаю доску объявлений: встреча с городским советом, благотворительная распродажа, кошка пропала
Ага, тогда понятно.
Только дети вряд ли будут в восторге, если я заявлюсь домой с угощением, а они не при делах. Пожалуй, поем в фургоне.
Хороший план, одобряет кассир. Слышится шорох оберточной бумаги. Нет-нет, приятель, это от меня. Жене так понравились твои цветы, что я перед тобой в долгу.
Счастливо, Микки! говорит Джейк. Пока, Лу.
Это уже сказано женщине в очереди передо мной. Джейк выходит, и колокольчик над дверью звенит ему вслед.
Ффух, он меня не заметил!
Лу, стоящей передо мной, приходится ждать, пока для нее поджарят цыпленка, и подходит моя очередь.
Что вам, красавица? Микки широко улыбается, и зубы на загорелом лице кажутся еще белее, чем они есть.
Треску и чипсы, пожалуйста.
Конечно, красавица. Треску покрупнее?
Да, если можно, и чипсы тоже большие.
Микки ухмыляется, стоя за кассой.
Аппетит разыгрался? весело спрашивает он.
Немножко. Я улыбаюсь в ответ.
Треска будет через пару минут, говорит Микки. Но свежая и хорошая. Пойдет?
Конечно.
Я отступаю в сторону и улыбаюсь Лу. Это немолодая женщина, закутанная от дождя в пальто вроде моего.
Такие дни здесь редко выдаются, говорит она, кивая на дождевик. На завтра уже хороший прогноз.
Это хорошо.
В городе сегодня тихо, покупателей почти не было.
А у вас какой магазин? Может, она работает с «Гирляндой маргариток» по соседству?
Я заведую почтовым отделением, и еще у меня газетный киоск, говорит она. Апрельстранный месяц. Местные-то всегда на виду, а туристы в такую пору бывают разные, в зависимости от погоды. Мы торгуем мороженым, напитками, сладостями, всем таким. В солнечную погоду все идет нарасхват, а в дождь продажи падают.
Я киваю, гадая, зачем столько подробностей.
Я смотрю, сейчас много магазинов закрыто.
Да, и это очень печально. Но такое только за последний год началось, обычно здесь жизнь бьет ключом. А сейчас просто стыд.
Лу, твое готово, окликает Микки из-за кассы. Он протягивает большой пакет с упакованным цыпленком. И откуда вы все взялись такие оголодавшие?
И он смеется.
Это же не все для меня! оправдывается Лу. Брат на несколько дней приехал из Бирмингема, а он такое любит.