Я хочу поблагодарить всех жительниц Сент-Феликса за то, что они присматривали за магазином, это было очень любезно с их стороны. Я бросаю взгляд на стол, за которым сидит Женская гильдия, хотя часть компании уже успела разойтись по домам. И наношу решающий удар: Но теперь здесь я, Кэролайн. И заниматься «Гирляндой маргариток» буду я, и никто другой. Может, я не самая хорошая внучка и не самый умелый флорист, но в магазине постараюсь работать так, чтобы бабушка могла мной гордиться!
И умолкаю, когда соображаю, что брякнула. Ой, нет! Правильно мама говорила: язык у меня слишком длинный.
Я только что у всех на глазах согласилась заниматься цветочным магазином?
Я поворачиваюсь к Джейку: тот ухмыляется.
Игра окончена! произносит он одними губами.
Причем в мою пользу.
Раздаются аплодисменты: это Рита ликует за стойкой.
Да здравствует Поппи и ее волшебный магазин!
Волшебный? Я это уже слышала.
Все вокруг заказывают выпивку и поздравляют меня с новым начинанием, а Кэролайн потихоньку смывается со своими прихвостнями. Хотя подозреваю, что мы с ней еще увидимся. Встречала я таких «председательниц»: они не любят мириться с поражением.
Ну что, говорит Джейк, когда восторженная толпа вокруг потихоньку рассасывается, кажется, нам все-таки придется поговорить о цветах.
Глава 7Герберабеззаботность
На следующее утро я просыпаюсь в спальне, залитой солнечными лучами, пробивающимися сквозь занавески.
Ничего себе. В Лондоне я привыкла к наглухо закрытым шторам. Я переворачиваюсь на другой бок, натягиваю покрывало на голову и пытаюсь заснуть снова. Какое там: в голове крутятся события вчерашнего дня, и я ложусь на спину и смотрю на неровный потолок.
После моего нечаянного объявления в пабе Джейк проводил меня домой, а потом пешком отправился к себе. Поскольку он выпил, то фургон благоразумно оставил возле гавани. О магазине он больше не заикалсяпонял по моему молчанию, что мне многое надо обдумать, и я была ему благодарна за это.
Что меня дернуло ляпнуть такое Кэролайн и всему пабу? Я была уверена в своем желании остаться в Сент-Феликсе не больше, чем в прогнозе погоды на побережье.
Но, как я сама не далее как вчера заявила Джейку, раз сказала, так и сделаю. Путь к отступлению отрезан.
И все-таки, получается, пора мне браться за дело. Я и цветы! Я перекашиваюсь. Этот союз явно не из тех, что благословляются на небесах.
В спальне становится теплее, и я думаю, что в Сент-Феликсе выдастся приятный, солнечный денек. В такой, пожалуй, лучше сводить с городом знакомство. Я сбрасываю покрывало и задумываюсь.
А почему я, собственно, решила, что поселиться в тихом городке возле морятакая уж плохая идея?
Что меня ждет, если я возьму обратно данное слово, сбагрю кому-нибудь магазин и вернусь в Лондон? Меня выгнали с работы в гостинице, у меня по большому счету не было друзей, и жила я в крохотной квартирке над винным магазином в Барнетевытребовала себе самостоятельность, после того как наотрез отказалась работать с Вайолет и Петал в Ливерпуле. И это отличный повод не ходить к Терезе: ее ассистент мне уже четыре раза названивал, чтобы перенести на другое время последний сеанс, который я отменила. К моей досаде, мама взяла на себя расходы по лечению, хотя все остальные расходы я оплачивала сама. Переубедить ее не удалось, как я ни пыталась.
Но торговать цветами От одной этой мысли мне делается не по себе.
А если мне кто-нибудь поможет? Тогда меньше придется возиться с цветами самой. Возьму на себя всю деловую рутину, а всем остальным пусть помощник занимается!
Эврика! Попробую, а если не получится, уеду до наступления зимних холодов. Как хорошо будет провести здесь лето
Я лежу в постели, в восторге от своего плана, по моим стандартам весьма недурного. На какое-то время не только маму порадую, но и жителей Сент-Феликса.
Внезапно кто-то барабанит во входную дверь.
Кого там принесло? Я смотрю на часы и обнаруживаю, что уже почти восемь. Хорошо я повалялась, предаваясь мечтам.
Я выбираюсь из кровати и прямо в пижаме шлепаю через холл и кухню. Приоткрываю переднюю деревянную дверь и выглядываю через щель.
Уж не знаю, кого я там ожидаю увидеть во вторник в восемь утра, но определенно это не взбудораженный клубок ярких лохматых волос.
Привет, ты Поппи? спрашивает клубок, пытаясь засунуться в щелку.
Я приоткрываю дверь чуть шире.
Да А ты кто?
Эмбер. Меня твоя мама послала, сообщает она так, как будто я должна быть в курсе.
В самом деле?
Да, помочь тебе с магазином. Она же говорила?
Нет.
Странно. Она собиралась тебе позвонить Эмбер задумывается, запускает украшенную кольцами пятерню во всклокоченные рыжие патлы и морщит веснушчатый нос. И вдруг спрашивает: Сегодня же среда?
Нет, вторник.
А, вот оно что! И она воздевает руки кверху. Она должна позвонить тебе сегодня. Я посеяла сутки где-то над Атлантикой.
Она смотрит на меня и улыбается.
Можно мне войти?
Я встряхиваю головой, чтобы взбодриться. Распираемая энергией американская хиппиэто не совсем то, к чему я привыкла перед утренней чашкой кофе.
Ну, раз тебя мама послала, заходи, вздыхаю я и впускаю ее в коттедж.
Эмбер со своими пожитками возится в гостиной, а я готовлю чай: травяной, привезенный гостьей, и простой черный для себяпоскольку молоком я разжиться еще не успела.
Все, что мне пока удалось узнать, это что Эмбер сегодня утром прилетела в аэропорт Бристоля из Нью-Йорка, с пересадкой в Дублине. Потом села на поезд и уже здесь, в Сент-Феликсе, взяла такси. Она объясняет, что не спала целые сутки, потому так измоталась и все путает.
Я приношу две чашки чая наверх.
Эмбер уже на балконе, подставляет лицо ярким солнечным лучам.
За такой вид умереть не жалко, говорит она, обернувшись.
Да, такое еще поискать. Я передаю ей чашку и сама смотрю на открывающийся пейзаж. Он куда красивее, чем казалось вчера. Сегодня весь залив как на ладони. Кристально чистая голубизна моря порою кажется прозрачной в ослепительном солнечном свете. Как все меняется в погожий день.
Твоя мама говорила, что Сент-Феликсэто что-то особенное, говорит Эмбер. Но такой красоты я не ожидала.
Так зачем ты приехала? Я знаю, что по маминой просьбе, но для чего?
Эмбер пробует чай.
М-м-м Ромашка. Это так успокаивает! А я твой новый флорист, заявляет она. Я работаю с твоей мамой в Бруклине. Хвастаться не люблю, но я одна из лучших цветочниц Нью-Йорка.
Потрясающе, киваю я. Эмбер, я не сомневаюсь в твоем таланте. Но почему ты оставила Нью-Йорк и поехала в Сент-Феликс? Это совсем не то же самое.
Люблю перемены, говорит Эмбер и снова отхлебывает чай.
Вообще с маминой стороны было рискованно тебя сюда отправлять. А если бы я решила продать магазин?
А она знала, что ты его оставишь, уверенно сообщает Эмбер.
Откуда, если я сама до сегодняшнего утра этого не знала? Я это решила за полминуты до того, как ты в дверь постучала.
Я по ее лепесткам прочитала, говорит Эмбер, возвращается в комнату и садится в кресло-качалку. Вот это круто!
И она принимается качаться.
Я иду за ней.
Что значит по лепесткам прочитала?
Я погадала по ее лепесткам. Это что-то среднее между чаинками и картами Таро.
У меня глаза лезут на лоб. Она что, серьезно?
Может, я пожалею, что спросила, говорю я, садясь на диван напротив нее. Но все-таки как можно читать чьи-то лепестки?
Эмбер сонно улыбается.
Это дар. Если хочешь, погадаю тебе, пока я здесь.
Нет, спасибо, в этом нет необходимости.
А чего ты боишься? Эмбер смотрит поверх моей головы остекленелым взором. Ты в курсе, что у тебя очень грязная аура? Могу почистить.
И прежде чем я успеваю вежливо отказаться, она продолжает:
Я вижу вокруг тебя много тьмы, Поппи. Она вздрагивает. Много тьмы и боли.
Что тебе еще моя мать наговорила? кричу я, взвиваясь на ноги. Это никого, кроме меня, не касается!
Эй, сестренка, полегче. Ничего мне твоя мать не рассказывала, я сама все вижу.
Нечего тут видеть. Я подхожу к французскому окну и смотрю на белые клочки облаков в ярко-синем небе. Эмбер, я не хочу показаться грубой, я правда очень рада, что ты будешь мне помогать. Я ничего в цветоводстве не смыслю.