Я познакомилась с удивительным человеком Он индиец. Он и правда необыкновенный.
Что с тобой, мама?
А что со мной такое?
Ты изменилась.
Я? И как же?
Ну, не знаю, просто тыэто не ты. Смотришь на мир, как какой-нибудь поэт. И говоришь тоже по-другому.
Что значитпо-другому?
Ну, как тебе сказать Как Чехов, что ли. Катя ждет тебя дома с кексом, она немного простужена.
Не перебивай меня. Этот индиец, Иосиф, он похож на
Представляешь, этот кекс Катя испекла сама!
У него на губах постоянная улыбка, он точно
Да о ком ты все время говоришь?
Об этом индийце. Он точно наблюдает за всем нашим людским мельтешением откуда-то сверху. И ничто его не трогает
Ну, знаешь, мама, ты мнео каком-то Ганди, который босой ходит по лужам, завернувшись с видом Будды в простыню и наблюдая за мельтешением людей, а я тебео Кате, мама, о нашей Кате, которая сегодня испекла свой первый кекс, чтобы порадовать тебя!
Дома Светлана поужинала с детьми куском курицы с картофельным салатом; на сладкое был кекс. Съев один кусок, она сразу потянулась за вторым, чтобы порадовать Катю. Но есть ей не хотелось, и мысли витали далеко.
Перед сном она поставила в стакан со свежей водой веточку чая, подаренную Браджешем. Цветки уже почти опали, а листья после долгой дороги помялись и завяли. Светлана придвинула стакан к окну. За ночь листья выправились, и к утру веточка выглядела вполне бодро.
Потом она переводила книги, ходила на концерты и на балет, встречалась с друзьями в кафев общем, жила, как раньше. Однако что-то изменилось. Теперь ничто не доставляло ей полного удовольствия.
Прямо посреди разговора Светлана частенько замыкалась в себе и задумчиво улыбалась. А стоило ей увидеть где-нибудь невысокого мужчину с темными с проседью аккуратно причесанными волосами, как она с трудом сдерживалась, чтобы не обратиться к нему по-английски.
Для возвращения утраченного равновесия она заставила себя засесть за мемуары о детстве, писала главы об отце и его окружении, переносила на бумагу сцены, годами не дававшие ей покоя. Но лишь повествуя о маме, чей образ явственно вставал перед ее глазами, Светлана ощущала глубокий душевный покой, который, впрочем, быстро сменялся неконтролируемой дрожью и вопросом: как она могла так с ней поступить?
12
Не получив от Браджеша Сингха за четыре месяца ни строчки, Светлана приказала себе: привыкни, идиллия кончилась. И все-таки несколько раз она ловила себя на мысли, что не следовало ей из Сочи возвращаться в Москву, а надо было ехать с Браджешем в Индию. Бросить все, начать новую жизнь. Светлана уже поняла, что он близок ей как никто другой и что ради таких отношений можно многим пожертвовать. Но также она знала, что уехать из Советского Союза невозможно, и поэтому старалась Браджеша забыть.
А потом специальной почтой пришел конверт из индийского посольства. Внутри оказался еще один конверт, поменьше. С конверта ей улыбались разноцветные марки с экзотическими цветами; почтовый штамп Дели, аккуратный округлый почерк Сингха, адрес индийского посла в Москве. Она нетерпеливо вскрыла конверт.
Дели, 7 февраля 1964
Дорогая Швета!
Ты получила мои письма? Наверное, нет, а то бы ты на них ответила. Пишу тебе через индийского посла в Москве, чтобы ты наконец имела от меня весточку. Поступи так же, хотя это и долго, и ненадежно.
Швета, я все хорошо обдумал и понял, что свои последние годы хочу прожить с тобой: у меня астма, так что да, это последние годы моей жизни, и не надо тешить себя иллюзиями. Я хочу жить с тобой, быть рядом. Хочу взять тебя в жены, если ты согласишься. Теперь, после возвращения в Индию, когда я иду по улице, во всех молодых европейских женщинах я вижу тебя, а когда нуждаюсь в совете, слышу твой голос и сразу знаю, что мне делать. Не хочу откладывать новую встречу с тобой, потому что времени у меня осталось немного. Хочу быть с тобою как можно скорее, хочу пригласить тебя в Индию, чтобы ты тут все узнала и решила, что именно предпочитаешь: жить со мной после свадьбы здесь или же в Москве. Мы все устроим по-твоему, дорогая, для меня нет ничего важнее твоего счастья.
Ответь как можно скорее, мечтаешь ли ты о нашей свадьбе так же, как я.
Я неустанно буду ждать твоего письма, Швета.
Целую тебя, твой Браджеш.
Светлана перечитала письмо во второй и в третий раз. Только после этого она вполне уверилась в том, что нежные строки и вправду прислал ей Браджеш. Она не привыкла к открытым проявлениям чувств с его стороны, обычно он выражал их веселой нежной иронией, улыбкой, прикосновением. Как ласковы были его руки На Светлану нахлынула волна живых воспоминаний.
Идя на следующий день по заснеженному тротуару и чувствуя на лице уколы снежинок, Светлана представляла себе, как сейчас в Индии жара, пальмы, яркие экзотические цветы а потом она подумала про европейские города с их бульварами, с кафе, где можно согреться, где пахнет кофе, коньяком и свежими булочками, где сидят элегантные мужчины и интересные женщины в черных платьях по последней моде, о каких она не смеет и мечтать Браджеш, в отличие от нее, все там знает, он стал бы ее гидом эти мысли пьянили ее, и она даже не замечала, что снег под ногами успел уже превратиться в грязные лужи. Со смешанными чувствамис одной стороны, счастье, разгоравшееся в ней, как факел, с другойстрах, что власти лишат ее возможности встретиться с другом, входила Светлана в здание МВД.
Вечером она отправила Сингху открытку, где писала, что их делу уже дан ход. А примерно через три недели смогла сообщить ему и кое-что конкретное. Ответ Светлана послала через индийское посольство.
Москва, 27 февраля 1964
Дорогой Браджеш!
Я была в МВД и просила позволения жить в Индии. Мне в резкой форме отказали. (Видишь ли, власть тут переменилась. В последний раз ты приезжал к нам при Хрущеве, когда была свободав сравнении с тем, что установили теперь Брежнев, Косыгин, Суслов и вся эта клика консервативных коммунистов.) Тогда я попросила о краткосрочной туристической поездке в Индию, но мне отказали и в этом. Я поинтересовалась, есть ли у меня надежда поехать в какую-нибудь другую страну, лучше бы европейскую Браджеш, ты не поверишь, но этого тоже нельзя!
Помню, ты говорил, что мы, русские, как кроты, закопались в свою нору и не вылезаем оттуда, а ты покажешь мне Индию и Европу, мы проедем по всем странам, потому что везде у тебя есть друзья. Тогда я не хотела лишать тебя иллюзий о моей стране и портить себе настроение, так что возражать не стала. Но теперь-то ты видишь, как на самом деле все обстоит с нашей кротовой жизнью?
Постарайся ты приехать ко мне, это наша единственная возможность. Напиши, как я тебе могу в этом помочь, я тоже хочу, чтобы ты всегда был рядом. Думаю, что с тобой мне не так бы досаждал весь здешний абсурд.
Целую, твоя Швета.
13
В переписке состояли не только Светлана с Браджешем: ее сын Иосиф в то время беспрестанно переписывался со своей девушкой, уехавшей из Москвы на учебную практику в Казахстан. И примерно через год после первого Светланиного послания Браджешу он писал:
7 апреля 1965
Дорогая Елена!
Привет из Москвы. Сегодня был холодный весенний день, в полдень снег на улицах начал таять, но потом опять смерзся.
Я отвозил маму в аэропорт Шереметьево, мы ездили встречать ее индийца, которому наши власти наконец-то разрешили приехать: ты же знаешь, что все эти полтора года Браджеш Сингх наталкивался на бюрократические барьеры с советской стороны. Письма приходили редко, хотя Сингх писал по несколько штук в неделю. Каким-то чудом ему удалось устроиться на работу в московское издательство переводчиком с нескольких языков.
Мы с мамой вышли на галерею, чтобы издали увидеть пассажиров из Дели. Самолет еще не сел. На балконе аэропорта стоял всего один человек, женщина, смотревшая в небо. По щекам у нее текли слезы. Мама подала ей платок, и мы оба заметили, что эта женщина (примерно мамина ровесница, лет тридцати пяти) удивительно красивая, хотя и заплаканная. Она сказала, что ее зовут Валентина Григорьевна Невелева и что она только что попрощалась с американцем, своей первой любовью и отцом своей дочери, из-за которого при Сталине ее осудили на десять лет сибирских трудовых лагерей. Когда ее выпустили, друг нашел ее и приехал к ней в Москву, а теперь ему пришло время улетать, и она уверена, что больше его не увидит. Мама кивала головой, не пытаясь обнадежить Валентину: знала, что это напрасно. Потом с неба, прямо к ногам Валентины, опустилось перышко, наверное, галочье; женщина нагнулась за ним и отошла в сторону, чтоб остаться одной. Она забыла вернуть маме платок, но мама была явно рада, что смогла хоть что-то для нее сделать. Мне кажется, мама чувствует личную ответственность за то, что ее отец испортил Валентине жизнь. Потом приземлился самолет из Дели, и мы пошли вниз встречать маминого индийца. Из зоны таможенного контроля начали выходить женщины в сари и мужчины в элегантных темных и светлых индийских костюмах, какие носил Неру. Мне вдруг показалось, что я в Индии. Тебе бы, Елена, тоже понравилось это зрелище. Когда-нибудь мы с тобой вместе съездим в аэропорт встретить самолет из Дели. Ты такое увидишь! И вот все пассажиры вышли, а Сингха все не было и не было. Я чувствовал, как нервничает мама, да и меня самого тоже уже начало трясти. Наконец я заметил, что мама машет пожилому индусу, тащившему большой чемодан. Он сразу показался мне симпатичным. Ты должна с ним познакомиться, и, когда вернешься из стройотряда, мы обязательно это устроим: у него большие добрые глаза, спрятанные за стеклами очков, и широкая улыбка. А еще он страшно образованный, прямо ходячая энциклопедия!