Жрёте, сидите?! огибая пузатый корпус микроавтобуса, вместо приветствия прикрикнул Лидс, словно на играющих «во взрослых» пятиклашек, стащивших из родительского серванта сливовую наливку.
Завидно? послышался натужный смешок Бэкхема, первого протянувшего руку новоприбывшему.
Товарищ Бэкхем, картинно чуть поклонившись и едва не «щёлкнув каблуками», пожал Лидс ладонь. Тренер по боксу, поздоровался с Барбером, театральный водитель, с Шариком.
Чего? практически в один голос выразили «анархисты» лёгкое недоумение. Лишь Бэкхем чуть виновато подзакусил губу, что, впрочем, осталось незамеченным всеми, кроме неотрывно взирающего на него Лидса. Ничего, отмахнулся новоприбывший, удовлетворившись реакцией младшего из компании, дуркую. Пивко попиваете? с показным недоверием кивнул на бутылки, расставленные на фанере, венчающей решётчатый ящик. В такую погоду лучше уж что покрепче.
Нет покрепче, буркнул Шарик, протягивая бутыль портера, местного производства. На пивзаводе немного подогнали.
Так, езжай на ликёро-водочный!
Не пускают. Боятся, отшутился Шарик, прихлебнул, чуть пожевал губамипиво было неприятно тёплым, вязким, но, по большому счёту терпимым.
Помнишь, как на выезде под занавес матча наши «банку зевнули»? перебил алкомечтания Барбер. Конечно, помнишь. А помнишь, как в позапрошлом и прошлом матчах пропускали? Нет? Тоже помнишь! мелко потряхивая ногой, словно прихваченный судорогой барабанщик, вкрадчиво, но заметно нервозно продолжил лидер фирмы. Так вот, сливают, суки. Намеренно сливают.
Может, невезуха? Было уже такое. Помнишь, в две тысячи пятом? скорее из упорства, вяло, словно варёный овощ, протестовал Лидс.
Нет, уверенно замотал головою Барбер, нервозно въедаясь пятернёй в огонь своей, отросшей за последние пару недель бороды. Тут вскрылся один факт, который говорит о многом. Точнее, об одномв последних пяти играх, три были слиты. Так не только я думаю.
И что же за факт такой?
Родной брат тренера молодёжного состава засветился. Там, в букмекерской кореш Будды трудится. Так вот, он нашептал, что этот хмырь трижды ставил экспрессом всего на один матч. На результат, счёт и на пятнадцатиминутку, в которую наши пропустят решающий гол. И всегда поднимал. Веришь в такую удачу? Или новый пророк у нас нарисовался, как думаешь?
Первая половина сезона. Рановато для договорняков.
Три очкаесть три очка. Вначале ли, в конце, в середине. Какая разница?!
Ну, так-то да Стопроцентная инфа?
Насколько я знаю, да.
И что думаешь?
Я думаю также, как и Будда со Златаномнадо идти к тренировочной базе и реально так спросить за этот блядский позор.
Да! влепил Бэкхем крепкий кулак в, ни в чём неповинную, с тонким всхлипом принявшую удар, ладонь.
И когда думаете? продолжил Лидс, снова заставив принять младшего товарища виноватый вид. Насмешливый взгляд тихо, но явственно шептал: «Я всё знаю! Маменькин ты сынок»
Ещё не определились. Но, думаю, скорее всего, за день-два до следующего домашнего матча. Будда с ультрой решат и начнут поднимать народ, неуверенно рапортовал Барбер.
Резонно.
Резонно, скоро согласился бородач. Это первая новость. Теперь вторая. Помнишь того барыгу-студентика, что у школы ошивался?
Да, как же забудешь
Вышел на работу наш «пианист».
Да, ну?
Вот тебе и ну. Решать, конечно, тебе. Ты, так сказать, главная потерпевшая сторона. Но, слово надо держать
Пойдём, покурим, Лидс решительно кивнул в сторону выхода.
Бэкхем с Шариком чуть тревожно переглянулись, но смолчали.
Слово держать?! с прорывающейся сквозь натужную сдержанность оголтелостью насел Лидс на Барбера, ещё даже не успевшего прикурить сигарету. Мы обещали его грохнуть!
Обещали. И что? на вид совершенно спокойно, попутно пряча язычок пугливого пламени от влажного ветра, вопросил лидер фирмы.
А ты в курсе, что тот хрен, который в бывшей аптеке заседал, кони двинул? Мы его грохнули! Я грохнул!
Повторюсь, пожал Барбер плечами, и что?
А то, что это охренеть, как ненормально!
Ты всерьёз веришь в то, что жизни всех людей равнозначны? Тебе действительно есть дело этих ублюдков, что толкают фасованное по пол грамма дерьмо таким, как твой брат? Тебе их жаль? А брата не жаль? А других, кто так же шагнёт в окно или сляжет в «дурке»?
Я не думал, что всё так далеко зайдёт чуть попятился Лидс, ёжась от хлёсткой пощёчины воздушного потока, несущего в себе колкие кристаллики льда.
А ты думал, как будет? Мы запугаем одного, спалим конторки второго и третьего и район сразу чистым станет, будет тихо водочку попивать? Это не те люди и не тот бизнес! Пока каждый на районе, кто занимается этой дрянью не будет дрожать от страха и сраться в штаныэто всё сотрясения воздуха. Такие люди, больше чем остаться на мели, боятся только смерти. Одну мы показали. Видимо, причинно-следственную связь увидели не все.
Ты не боишься?
Чего?
Не знаю вдруг, всерьёз задумался Лидс, примеряя на свою собственную шкуру страх, который смог бы накрепко сковать пламенные порывы товарища. Ну, например, если поймают. Жена, сын
Мне плевать! неожиданно резко и даже злобно оборвал Барбер. Жена с голоду не подохнет. А сын, если суждено вырасти подонком, то он, что со мной, что без меня подонком станет. Тут вопрос в другом Ему здесь расти! он злобно топнул, и подрасквасившаяся, но не успевшая сковаться морозцем земля, с болотным хлюпаньем выпрыгнула из под ботинка. Расти на этом самом районе. Денег на квартиру, в местечке попрестижнее, у меня нет. И никогда не будет. Если только в лотерею не выиграю, что крайне маловероятно, ведь я ещё не высморкал последние мозги, чтобы покупать билеты на этот лохотрон. Так что, выбор невелик. Слово, брат, надо держать.
А за себя? почти сдался Лидс, спросил лишь с укромной надеждой поделиться своей неуверенностью с товарищем. За себя не боишься?
А чего мне бояться?
Ну, вдруг убьют. Вдруг этот «пианист» теперь с собой волыну таскает?
Не боюсь. Был бы я видным учёным, светилом науки Или, например, писателем, с умными книжками, или художником, или другим лекарем душ человеческих Тогдада, боялся бы. А, так Что мир потеряет вместе со мной? Не дожившего до тридцати дурака, что гоняет на выезда? Плюнуть и растереть! Нет Мир ничего не потеряет. Но если у меня есть шанс сделать что-то хорошее, пусть и через зло, через грехя не хочу его упускать. Я не хочу немощно смотреть, как мой город под покровительственным нихренанеделаньем мэра, ментов и прочих упырей, превращается в клоаку, скатывается обратно в девяностые. Это не для меня. Это слишком далеко от анархии
Всё далеко от анархии, грустно усмехнулся Лидс, вынул из пальцев товарища почти докуренную сигарету, сделал пару глубоких затяжек, выбросил в небольшое озерцо, что непринуждённо породила непогода, прямо посреди дороги. Анархиялишь утопия.
Всёлишь утопия, устало хмыкнул Барбер, если никому и ничего на хрен не надо
* * *
Мерный шаг, краткий спринт, заломленные за спину руки и снова, как под беспристрастную копирку, нырок в безразличную утробу старенького микроавтобуса. Снова мерный, но теперь влажный шелест городских дорог, перекатывание через окраинные чуть подразмокшие грязевые наросты, нырки в выбоины и просто продавленные тяжёлыми колёсами впадины.
А ещё, на этот раз, Марк пытался убежать. Он поздно заприметил уверенно смеряющих погонные метры крепких парней, с затянутыми в ткань балаклав лицами. Рванул, поскользнулся, встал, снова рванул. Потом бежал. Метров, эдак, двадцать. Затем повалился пузом в размякшее месиво школьного стадиона, после короткого, но мощного толчка чужой ноги в поясницу. На бегу, он даже пытался кому-то позвонить, но длинные гудки слишком длинные, а бег тренированных ног околофутбольной элиты непозволительно быстр.
Как и в прошлый раз руки оказались скрещены за спиною, стянуты колким, жестоким в своей неподатливости, пластиковым хомутом. Мелкий наркоторговец сидел, вжавшись в поросшую пылевой коркой стенку, молчал, чуть подрагивал. Не сопротивлялся отъёму всего содержимого карманов. Лишь, то вяло покачивал обречённой головой, в такт тряске, то, вдруг, словно просыпался от одному ему ведомых звуков, а потом снова обмирал.